Затерянные Поляны
От ближайшего населенного пункта деревню отделяют три километра жидкой грязи и ухабов глубиной по колено взрослому человеку. В кадастровой ведомости это великолепие называется грунтовой дорогой…
В принципе, еще несколько лет назад дорога до Полян была хотя и далекой от идеала, но при этом относительно проходимой. Деревенские сами старались поддерживать ее в приличном состоянии: несколько раз скидывались на щебенку, засыпали самые размытые места. Неприятности начались после того, как окрестные поля взялось обрабатывать одно из местных сельхозпредприятий.
Хлипкую грунтовку тяжелые трактора разрезают плугом и месят колесами, а в результате получаются колдобины до полуметра в глубину. Во время дождей в них набирается вода, которая не просыхает неделями. Весной, осенью и летом, особенно если оно дождливое, дорога превращается в настоящую полосу препятствий, где впору ралли проводить. «Проезд в настоящее время возможен только для автомобильной техники высокой проходимости», — описали проблему приехавшие по вызову деревенских жителей сотрудники МЧС.
Своя колея
Танка у деревенских, правда, еще нет — зато есть «луноход»: полноприводный всепроходный ЛУАЗ армейского образца, а также трактор и квадроцикл. На них счастливые владельцы ездят за продуктами в соседнюю деревню (автолавка до Полян не доходит), забирают друзей и гостей (обычные легковушки принято оставлять у дороги — не пройдут), а также вытягивают из грязи застрявших односельчан. Андрей Козлов однажды увяз. Обежав несколько ближайших деревень в поисках буксира, всерьез задумался об обновлении автопарка.
— У меня четверо детей, — объясняет он, — если что-то случится, мы останемся без помощи. Когда размывает дорогу, ни «скорая помощь», ни милиция к нам не едут. А ЛУАЗ легкий и при необходимости пройдет где угодно. Например, в прошлом году одну женщину из деревни покусала собака — отвез ее в Петушки в больницу.
В середине деревни на столбе висит положенный стационарный телефон «на случай экстренной связи», но звонить по нему, в сущности, некому. Жители Полян наперебой рассказывают страшные истории: случился пожар — тушили сами, упавшая ветка тополя повредила линию электропередач — неделю сидели без света, вызвали «скорую» -ждали сутки, умерла соседка — дочка покойной сама везла тело мамы до нормальной дороги, где его смогли забрать врачи.
Резиновые сапоги и галоши, которые, не снимая, носят все деревенские, от стариков до малышей, — мелочь на этом фоне.
Дачник — не человек?
Непроходимая дорога становится источником многих других проблем. Так, из шестнадцати фонарей, установленных в деревне (причем лампочки, плафоны и фотоэлементы покупали вскладчину опять же сами жители), работают два, чинить их некому. Тополь, который уже один раз стал причиной коммунальной аварии и грозит вызвать новые, обещают спилить несколько лет, но все не едут. Даже мусорный контейнер местные власти установили не в самих Полянах, а… в трех километрах от деревни — это ближайшее расстояние, на которое может подъехать мусоровоз.
С этим контейнером отдельная история. Полянские им не пользуются, потому что месить грязь ради того, чтобы выбросить пакет мусора — глупость. Зато другие контейнер заметили и переполнили: старый унитаз, ящик просроченного пива, какие-то тряпки давно выхлестнулись за переделы мусорника, но никто это богатство не вывозит. Местные власти — потому что Поляны не платят за вывоз. Поляны не платят, ибо не пользуются. Свалка растет…
В попытках исправить ситуацию с дорогой Поляны ведут бесконечную бумажную войну: за последний год люди обращались к чиновникам разного уровня: в район, в область, в Москву… Все, что они пока получили, — ворох разнообразных, часто противоречащих друг другу отписок. В одном документе говорится, что грунтовка Поляны — Анкудиново входит в перечень автомобильных дорог общего пользования местного значения, в другом — что она является бесхозной. Одна инстанция советует обращаться за помощью в администрацию муниципального образования, другая — в районную, третья -в областную. Единственное, чего они так и не дождались, — реальной помощи.
— Мы пишем, пишем, — показывает увесистую папку с бумагами Надежда Трифонова, — иногда кто-то сюда приезжает, что-то обещает, но в итоге ничего не меняется.
Татьяна Перегудова, глава администрации Пекшинско-го сельского поселения, куда относятся Поляны, разводит руками: проблему знает, но сделать ничего не может.
— У нас пятьдесят семь населенных пунктов и сто сорок шесть километров межпоселенческих дорог, — объясняет она, — и все эти дороги находятся не в нашей компетенции. Это дело администрации района и департамента транспорта. Наше дело — дороги внутри населенных пунктов, и мы их ремонтируем каждый год. Тратить деньги на другие не имеем права.
Предположение, что местные власти могли бы, не прибегая к финансовым затратам, использовать административный ресурс — например, официально связаться с руководством агропредприятия и попросить его внимательнее отнестись к пахоте полей, Перегудову даже возмущает.
— В Полянах официально зарегистрировано три человека, — говорит глава поселковой администрации, — остальные — приезжие. Что это вообще за люди? Это дачники! Они только летом тут живут. А зимой в Полянах вообще нормальная дорога. И, кстати, хозяйство и так помогает. Дорогу грейдерит два раза в год. Сейчас, понятно, нет — кто же сырую дорогу выравнивает!
С протянутой рукой
Кстати, на фоне других населенных пунктов, Поляны -«обитаемый остров». Зимуют здесь и правда трое-пятеро человек, зато с приходом весны заселяются все сорок деревенских домов. Почти в каждом — дети, которых привозят подышать свежим воздухом и набраться здоровья. И вопреки общей московской тенденции скупать деревенские дома под дачи, среди полянских жителей почти нет «пришлых».
Практически все приезжающие сюда — местные жители, которые разъехались по ближайшим областям в поисках нормальной работы и лучшей жизни, но при этом сохранили «родовые гнезда» своих предков. Некоторые, кстати, и рады бы жить здесь постоянно;, но условия, первое из которых — пресловутая дорога, не позволяют.
— Мама раньше жила здесь, а мы ее навещали и привозили детей на каникулы, — рассказывает Мария Елисеенкова, –, но теперь страшно, так что на зиму мы маму забираем. И детей тут оставлять без присмотра, честно говоря, небезопасно. Случись какая-то неприятность — надежда только на то, что рядом окажется кто-то взрослый, причем с трактором. Бабушки из постоянных жителей одни ни с чем не справятся.
— Деревня хочет ожить, но не получается, — подхватывает Надежда Трифонова. — У нас ведь как: многие занимаются хозяйством, держат кур и гусей, коз. Огороды у всех, сады. Люди привозят детей, учат их заниматься хозяйством. Пожилые люди хотят держаться поближе к земле. Со всем справляются сами. Плохо ли это? Но получается, что мы везде и постоянно вынуждены ходить с протянутой рукой. Причем не просим ничего исключительного: дорогу сделать, чтобы помощь могла приехать вовремя. Фонари починить, вывоз мусора наладить. Но к нашим просьбам относятся так, будто мы — обнаглевшие люди, которые много возомнили о себе и требуют бог весть чего.
— Честно говоря, не представляем, что еще можно сделать, — рассуждает Марина Кузищина. — Щебневку, которую мы делали сами, давно замесили в грязи. Официальные инстанции пройдены. Только и надежды, что мимо нас поедет какое-нибудь высокопоставленное лицо, которое обратит внимание, что грязища у указателя на Поляны на самом деле — дорога. Но, знаете, как у Некрасова: «барина все нету — барин все не едет». Остается надеяться только на себя, благо люди у нас дружные: в помощи никогда не отказывают.
Честно говоря, Поляны — не единственная проблемная точка на территории Пекшинского сельского поселения: в прошлом году мы писали о деревне Выползово, где местные жители тоже бьются за нормальную дорогу, и тоже безуспешно.
Похоже, взаимовыручка — единственное, что спасает от чрезвычайных ситуаций людей, оставшихся без «скорой», пожарных, автолавки, коммунальных служб и любой другой мало-мальской поддержки. Но, похоже, именно локальная катастрофа с жертвами — единственное, что способно поднять из спячки тех, кто может хоть что-то решить по этому вопросу. Подождем?
Марина СЫЧЕВА, фото автора
«Призыв»