Лекарство, которое поможет Андрюше победить рак, стоит очень дорого

История борьбы за жизнь Андрея Кузьмина из Владимирской области была бы невозможна без истории открытия химиотерапии. Лейкоз, которым болеет мальчик, сейчас излечим, в том числе благодаря первым врачам, изучавшим химиопрепараты. Случай Андрея — это история, когда наука не бессильна, но нужны деньги. Очень много.

Елену Кузьмину дома встретил кот. Степан услышал голос хозяйки и посмотрел на дверь.

— Ждал, войдет Андрюшка или нет, — вспоминает Лена.

Андрюшка не вошел. 5-летний сын Елены остался в московской клинике. Его лечение еще не закончилось. Оно еще долго не закончится.

Лена приехала домой в Киржач на две недели — перевести дух, перезагрузиться, чтобы были силы бороться дальше. На посту около кровати Андрея ее сменила свекровь. Шел первый этап, или, как говорят врачи, первый протокол лечения.

Врачи вообще говорили много, но понятного было мало.

— У вас 2 процента лимфобластных клеток, — сказала медсестра в областной детской больнице во Владимире.

Что такое лимфобластные клетки? 2 процента — это много или мало? Лена до сих пор не очень разбирается в медицинской терминологии, но словосочетание «острый лимфобластный лейкоз» она выучила.

Рак, который везде

— Зачем катетер? Андрюше будут делать химию? — Лена пыталась добиться ответа от врачей, увозивших ее сына на каталке в операционную.

— А вам разве не сказали? Это лейкоз, лейкемия, рак крови, — ответили ей.

Нет, Лене ничего не сказали. За неделю во владимирской больнице у Андрея дважды брали анализ костного мозга под наркозом. Во второй раз Лене сказали, что заодно введут подключичный катетер. А вот это словосочетание Лене было известно хорошо — несколько родственников по линии ее отца сталкивались с онкологией. Катетер под ключицу устанавливают для курсов химиотерапии.

Химиотерапия— лечение злокачественной опухоли с помощью таких препаратов, как яд или токсин, губительно воздействующих на клетки рака при сравнительно меньшем отрицательном воздействии на организм больного. До конца XIX века любое онкологическое заболевание было приговором.

Потом изобрели наркоз и антисептики, и хирурги научились вырезать небольшие опухоли без метастазов. Но главная проблема онкологии — это как раз лечение распространившихся по организму опухолей. Врачи мечтали о средстве, которое могло бы проникнуть во все уголки тела и убить там злокачественные клетки. И впервые на след такого средства наука напала в окопах Первой мировой.

Что-то с кровью

— Лена, не накручивай себя, — успокаивала медсестра в кабинете педиатра. Это было еще в Киржаче. Город маленький, у этого врача и его медсестры наблюдалась в детстве сама Елена.

А Лена накручивала. Педиатр, взглянув на анализ Андрея, сказала «у вас что-то с кровью», встала и ушла совещаться с главврачом. За три дня до этого, когда Андрюше не помог курс антибиотиков, его отправили сдавать кровь из вены. Все три дня Лена была как на иголках.

А начиналось все довольно банально. У Андрея поднялась температура. Это было 14 марта, через неделю после дня его рождения. Сначала и врач рассмотрел это как что-то банальное, назначил травки.

Температура всю следующую неделю не опускалась ниже 37,2. На следующем приеме врач отправил Андрея сдавать общий анализ крови из пальца — повышенные лейкоциты — воспаление — антибиотики — не помогают. К температуре прибавилась боль в ногах.

— Лена, не накручивай себя, — успокаивает медсестра. В это время в кабинет вбегает врач.

— Завтра срочно едете во Владимир, в областную, — говорит он и дает бланк. Предварительный диагноз — лейкоз.

Еще 60-70 лет назад диагноз «лейкоз» был равнозначен приговору. Тогда, в 1940-х годах, пока не изобрели химиотерапию, было понятно, что делать с опухолями, которые росли в одном месте. Их называют солидными. Их можно было просто вырезать. А как бороться с опухолью всей кроветворной системы, никто тогда не знал.

Но в 1947 году все изменилось. Врач больницы в Бостоне по имени Сидни Фарбер начал экспериментировать с новым видом терапии, и у его подопечных начались первые короткие ремиссии. Вещества, которые Фарбер пробовал на детях, еще недавно использовались как оружие массового поражения.

Убить рак быстрее, чем человека

Андрею пять лет. Он вообще-то обычно носится, играет, поет песни. Неделю во владимирской больнице он, в основном, лежал. Слабость, капельницы, катетер этот еще. А еще у Андрея очень болели ноги. От боли он ночами кричал. В ОДКБ ничем помочь не могли, Лена спасала сына нурофеном. Позже уже в московской клинике ее за это отругают и назначат Андрюше сильное обезболивающее — какой-то легкий наркотик.

— Я помню, когда ему это вкололи, он на меня посмотрел и говорит: «Мам, ножки больше не болят». А глаза такие чумные, — вспоминает Лена.

Из ОДКБ Кузьминых с диагнозом «острый лимфобластный лейкоз» перевели в Москву, в НИИ им. Блохина. 13 апреля стартовал первый протокол лечения. Он длился 33 дня и 33 ночи, которые Лена практически не спала, меняя капельницы, успокаивая Андрея, которого практически беспрерывно рвало.

Так организм Андрюши реагировал на преднизолон — гормон, входящий в терапию. Кроме него, мальчик получал два разных химиопрепарата. Организм Андрея хорошо реагировал на лечение, болезнь отступала, но химия — это ведь яд, который вместе с раковыми клетками убивает и другие.

Первые химиотерапевтические препараты — это производные иприта, известного всему миру как «дрянь, которую немцы распылили под Ипром». Немецкое командование называло вещество «Лост». Надышавшиеся его солдаты в течение нескольких дней умирали в страшных муках. Спасти немецкую армию от поражения в Первой мировой войне иприт не помог, зато помог всем остальным сделать первый шаг в борьбе с раковыми опухолями.

Ученые, которые приехали на поле боя изучать погибших, обратили внимание на то, что у солдат полностью выжжен костный мозг. Ипритовые раны заживали очень долго, потому что организм просто замораживал процесс регенерации. Дальше стали изучать производные иприта. Изучали на раковых клетках, ведь они делятся гораздо быстрее обычных.

Довольно быстро выяснилось, что в жидкой форме и определенной дозировке азотистый иприт убивает опухолевые клетки быстрее, чем другие. Примерно в этот момент и родился основной принцип химиотерапии — убить рак быстрее, чем все остальные ткани больного.

Что нужно животику?

У Андрея начались серьезные проблемы с пищеварением, он похудел так, что папа мальчика заплакал, когда увидел его в больнице.

— Он был очень худой, мяса не осталось, почти совсем не ходил, полностью облысел, — рассказывает Лена.

— Ну что еще нужно этому животику?! — плакал Андрюша, а Лена ничем не могла помочь сыну, только гладила его и плакала тоже — от безысходности.

Под конец 33-го дня от Андрея остались одни кости. Первый протокол — самый сложный, он закончился, начался второй. И Андрюша оживился, стал просить игрушки.

— Увидел у наших соседей мозаику и попросил купить ему такую: «Цветок тебе сделаю, мама», — Лена купила, а сама сомневалась, что у пятилетнего сына хватит терпения и сил, а у него хватило. Теперь картина висит на холодильнике у них дома в Киржаче.

Сегодня химиотерапия входит в золотой стандарт лечения лейкозов. Препараты стали все быстрее справляться с раком и меньше вредить организму. Обычно для лечения сочетают несколько веществ. Часто к химии добавляют и другие виды терапии.

5 236 664 рубля

Андрей прошел уже два протокола, на очереди третий. Он начнется 20 июля и продлится 54 дня. За это время ему несколько раз введут два или три разных химиопрепарата — Лена точно не знает, она же не врач. Та дрянь, которую немцы распылили под Ипром, вернее, ее очень далекий предок помогает Андрею, но нужно кое-что еще.

В протокол также входит лекарство под названием «Онкаспар». В протокол он входит, а в полис ОМС нет. Препарат не зарегистрирован в России, и покупать его нужно за свой счет.

На курс лечения из 15 флаконов нужно больше 5 миллионов рублей. У Семьи Кузьминых из Киржача их нет. Не будет, даже если они продадут все, что у них есть, включая кота Степана. Сбором средств на помощь Андрюше занимается благотворительный фонд WorldVita.

Помочь можно лайком, репостом, но лучше деньгами.

Как это сделать, написано на странице фонда.

Не болейте!