Профессор Эдуард Маркин отмечает юбилей

«Возвращение к традиции — это всегда акт революционный, акт протеста против того, что существует рядом и выдаёт себя за новизну и новаторство»— писал в своих дневниках композитор Георгий Свиридов.

С этой позиции Эдуард Маркин— бунтарь. Он и по жизни бунтарь, и в музыке тоже, хотя хоровое искусство раньше и теперь воспринимается как нечто фундаментальное и уж никак не взрывное.

Но вот именно поэтому нужно иметь смелость заниматься хором. Нужно иметь смелость, чтобы всю жизнь постигать глубину этого направления, которое впитало в себя тысячелетние традиции.

Это тысячелетние традиции всего человечества (люди пели, когда ещё не было никаких музыкальных инструментов), и это традиции русского народа. Духовность, культура русского народа воплощена в песне, в хоровом исполнении.

Поэтому занятие хором — это огромные знания, огромный труд, огромная ответственность и… зачастую непонимание высочайшего значения этого искусства и со стороны слушателей, и со стороны коллег, и со стороны власти.

Сначала про смелость. Нужно действительно иметь смелость, чтобы следовать прежней традиции и серьёзно, вдумчиво заниматься хором — вопреки традиции новой, которая всё больше и больше охватывает искусство. Тот же Свиридов называл её скоморошеством.

Не будем брать эстраду, где в последние годы развитие означает лишь смену одного человеческого уродства другим — сначала пели беззубые, потом слепые, потом девка в бороде, и страшно думать, что будет явлено дальше. Это «профессион де фуа» современного шоу-бизнеса, шут с ним.

Но и более серьёзные направления музыки всё больше придают значения внешнему оформлению, всё упорнее стараются зрителя развлекать. Есть, конечно, высокие образцы: когда оркестр под управлением Геннадия Рождественского исполняет музыку Шнитке к «Мёртвым душам» — это смотреть не менее интересно, чем слушать. Только как бы зритель не начал путать концертный зал с цирком.

Хоровые коллективы сейчас тоже вносят в своё исполнение элементы действа. Но это имеет известные пределы в силу самой специфики хора. А самое главное в другом — хоровая музыка и не должна развлекать в вульгарном понимании этого слова. У неё другая высокая миссия. Она во многом — сосредоточение и носитель духовного, божественного, начала. В самом чистом виде, в самой сути своей, ибо оперирует Словом. И музыкой.

Эдуард Митрофанович Маркин это божественное искусство изучал, прививал, развивал ещё в советское время, когда духовная музыка запрещалась или, во всяком случае, была в загоне. И хоровое искусство при всём его официальном признании тогда тоже не было обласкано властью, точнее профессионально-властной верхушкой.

«Среди современных музыкантов — композиторы, те, кто пишут для хора, хоровые дирижёры, да и сами хоры — это парии музыкального искусства… Судя по всему, это искусство вымирающее, а иногда создаётся впечатление, что сознательно вытравливаемое из Русской жизни»— писал Георгий Свиридов в конце семидесятых.

Сложно сказать, что бы написал Георгий Васильевич сегодня, когда хоровое искусство испытывает ещё большие трудности даже не из-за идеологических моментов или козней своих же коллег при чинах, а из-за слабого внимания к культуре вообще и из-за деградации общества, чьё сознание изуродовал шоу-бизнес.

Но и раньше, и теперь бунтарский дух Эдуарда Митрофановича Маркина помогал ему идти против вызовов времени, добиваться признания, успеха и — творить, создавать, сохранять тот пласт русской национальной культуры, который без таких людей, как он, действительно способен исчезнуть.

В советское время Эдуард Митрофанович Маркин создал Владимирский камерный хор и Капеллу мальчиков; в самом начале 90-х, когда только началась история современной России, под его руководством открылся Центр хоровой музыки Владимиро-Суздальской Руси; и прежде, и теперь коллективы маэстро Маркина занимают первые места и получают самые престижные премии на российских и международных конкурсах.

Профессор Маркин — человек уникальный. Для Владимира он — явление. При этом — личность очень неудобная, несговорчивая, несгибаемая. Порой он бывает резок. Это правда. Особенно с официальными лицами, у которых в решении вопросов, касающихся культуры, превалируют имущественные соображения.

По-другому с ними общаться, наверное, и нельзя. Позиция силы — это тот язык, который они понимают. Быть может, если бы профессор говорил с ними иначе, не было бы у капеллы своего здания в бывшем «Кругозоре». А возможно, и Центра классической музыки — у музыкантов.

Помнится, когда шли разговоры о возможной «экспроприации» здания на Большой Московской, 38, один городской чиновник бросил, что хоров во Владимире и без Маркина полно. Вероятно, он имел в виду хоры ветеранов, исправительных колоний и вообще любые компании, собравшиеся на кухне в количестве более трёх человек и затеявших попеть. Ну, и как с таким руководителем разговаривать культурно? И о чём?

Есть и издержки маленького городка. Владимир в провинциальной слепоте зачастую не понимает масштабов личности живущего в нём неординарного человека. Подобно литературному герою, утверждавшему, что «Господа все в Париже», многие считают, что настоящие большие музыканты (и вообще люди культуры и искусства) обитают исключительно в Москве. Или, в крайнем случае, в Петербурге. Большое видится на расстоянии. В том числе временном. Жаль.

Но независимо от того, соответствует ли общественное признание Эдуарда Митрофановича его заслугам и многогранному таланту, или всё же оно могло быть выражено ещё более ярко (с государственным признанием — тема отдельная), ясно одно: профессор Маркин представляет собой целый пласт владимирской культуры. Причём связанный не только с собственно исполнительским мастерством, но и с высоким музыкальным воспитанием.

Капелла мальчиков и юношей –, а по сути, это музыкальная школа и училище, где преподают самые разные профильные предметы — подготовила сотни и сотни одарённых молодых людей. Не все они стали профессиональными музыкантами, но все — личностями, приобщившимися к высокой культуре. То есть имеющими представление о добре и зле, о духовности, о совести, в конце концов. За одно это нужно, необходимо дать орден.

***

…Сегодня у Эдуарда Митрофановича — юбилей. Восемьдесят. Встретит он его, как полагается — концертом. Начало — в полдень. Потому что поздравлений ожидается много. А этот материал — это, конечно, не поздравление, а просто мысли по поводу. При встрече же всего не скажешь — долго получится и путанно. А так — почти как хотелось.