Сетевые магазины обезличат русскую деревню

Гибнущее село — щемящий сердце вид. Мёртвые дома с пустыми глазницами окон, обвалившиеся дворы, калитки косых заборов, едва угадываемые в бурьяне… Но в последнее время и лишние детали, конструкции, обозначающие вроде бы благополучие весей, тоже нарушают гармонию, вызывают отторжение, рождают чувство внутреннего протеста. Это вездесущие маркеты, клоны торговых сетей, всё дальше и дальше пробирающиеся в глубинку.

Деревянные дома, каменные коттеджи — вполне себе сельский вид, пусть и с новоделами, пусть и с заборами из железного профиля (ещё один неприятный элемент «загорода»), пусть даже с обезличенными строгими окнами вместо обрамлённых наличниками, и вдруг, бац, куб стекла и металла — супермаркет! Какая-нибудь «Пятёрочка», или «Дикси», или «Магнит».

Чаще они торчат в селах, стелящихся вдоль дорог, но оккупируют и более-менее крупные посёлки, а завтра, глядишь, станут неизменной часть всей владимирской пасторали. Конечно, туда, где три дома — две старухи, не полезут, нерентабельно, но будут работать «кустовым методом»: клепать свои суперлабазы на несколько деревень. Формировать свой продуктово-промтоварный приход.

Когда приезжал в последнее время в сёла Собинского района — Заречное, Волосово, Березники, а это всё же центры муниципальных образований, то есть не мелкие, — радовался, что не добрались пока туда сетевые негоцианты, обезличенный ритейл, который, наряду с таким же общепитом, глобализует мир не хуже Интернета, финансовых структур и миграции.

Правда, и то, что сейчас имеется, тоже по-советски обезличено и убого: чаще сельмаги называют просто «Продукты», реже они носят имена собственные: «Наташа», «Алёна» или «Светлана». И выбор там невелик, и цены будут повыше, чем у сетевиков. Но скромному частнику над культурой продаж, над приданием им местного своеобразия работать легче. Быстрее превратить банальные «Продукты» в эксклюзивную лавку «Зареченский калач» или «Тихон Солодовников и сыновья» с соответствующим оформлением и выкладкой, чем заставить огромную машину торговых сетей мимикрировать под каждый населённый пункт, да ещё креативно, с выдумкой.

В Плёсе или Суздале это искусство уже освоили (точнее, возродили дореволюционные традиции), но там понятно почему: туристические центры, гламурная провинция, тысячи людей едут за русской экзотикой. А многое русское теперь по части экзотики — получите же! Но почему надо быть русским или сохранять русскость только на вынос, на показ? А для себя? А для своей культуры, пусть бытовой, но тоже важной?

Ведь сотни сёл и деревень Владимирской области, куда, может быть, не ломится заграничный и доморощенный турист, но, впрочем, летом полным-полно москвичей, — это тоже интереснейший образчик русской провинции, только не лубочный, не затейливый, не нарумяненный, а простой. Но каждый со своим лицом, с живыми людьми, с особенностями местности, ландшафта, домов, строений… Ведь вон как соревнуются они на конкурсе «Самая красивая деревня» — не на шутку: победят — ах, как гордятся!

Знаковые точки на селе не только храмы, хотя это доминанта, безусловно. Но и «Продукты» с «Наташами», которых так и хочется назвать краше и одеть по моде XIX века. Это вообще всё, что создаёт гармонию русской деревни, и к чему надо относиться с уважением, не уродуя вид магазинами из стекла и металла, ФАПами из сэндвич-панелей (возводимыми по цене кирпичных коттеджей), ангарами шиномонтажей из металлопрофиля и прочими кислотными выплесками современности. Но кто ж об этом думает? Об этом думают, как правило, составляя краеведческие записки и начиная их так: «Село наше было самым красивым в округе…»