Фильм Ольги Слободчиковой о подростках-оппозиционерах показали по Нью-Йоркскому телевидению

Журналистка Ольга Слободчикова рассказала о своей учёбе в Нью-Йоркском университете, съёмках фильма о владимирских подростках-оппозиционерах и работе в компании, основанной легендарным режиссёром-документалистом Алексом Гибни. В 2017 году Ольга приезжала во Владимир, где познакомилась с молодыми волонтёрами штаба Алексея Навального, которые стали героями её дипломной картины. В прошлом году этот фильм показали по Нью-Йоркскому телевидению на многомиллионную аудиторию.

— Вы учились в Нью-Йоркском университете. Расскажите об этом. Когда вы уехали из России? Почему решили учиться в США? Как возникла эта идея и как вы к ней готовились? Вы сдавали какие-то тесты, писали мотивационное письмо или заявку? Какие знания нужны для поступления? Как происходит процесс поступления в американский университет? Многим в России это интересно, поделитесь своим опытом.

— Я подала заявку в декабре 2015 года, узнала о зачислении в марте 2016, а уехала в августе. В плане поступления все стандартно: во-первых, нужно сдать экзамен на знание английского языка как иностранного (я сдавала TOEFL, получила 118 баллов из 120). Мне нужно было еще сдать GRE — такой экзамен общего профиля для оценивания языковых, математических, аналитических и критических навыков мышления. Сейчас есть тенденция, что университеты больше не требуют этот экзамен. Мне было необычно решать математические задачи на английском, но к этому экзамену можно спокойно подготовиться заранее, такие книги продаются в России.

Я выбрала программу News & Documentary — своего рода гибрид теленовостей и документального кино. Поскольку я поступала на факультет журналистики, нужны были примеры предыдущих публикаций, которых у меня было предостаточно. Ну и самое главное — мотивационное письмо, где каждая строчка должна была убеждать приемную комиссию, что я именно тот студент, который им нужен. Я писала о том, в чем я вижу смысл журналистики, как в детстве меня вдохновляли журналисты 90-х и ранних 2000-х и как мне было тяжело наблюдать, что такая журналистика в России постепенно искоренялась. Я описала свой опыт работы и предложила тему для дипломного проекта — фильм о российских подростках-оппозиционерах. На эту тему я потом и сняла свой фильм, что, кстати, редко бывает (мало у кого получается все так далеко предугадать). Уже потом один из профессоров мне сказал, что моё мотивационное письмо было одним из лучших, которые он когда-либо читал.

Отличие моей истории в том, что я выиграла уникальную стипендию от Нью-Йоркского университета — World Journalist Fellowship. Это стипендия для опытных иностранных журналистов, у которых уже есть несколько лет работы и определенные заслуги. Она дается всего одному человеку в год на всем факультете журналистики NYU. Обычно обучение в NYU стоит очень дорого. Моя программа, если у тебя нет никаких скидок, может стоить больше 70 тысяч долларов в год. Это только плата за обучение, не учитывая трат на жилье и так далее. Моя стипендия оплачивала мне не только все обучение, но и траты на жизнь и медицинскую страховку в первые два семестра. Вообще возможностей для получения финансовой помощи иностранными студентами очень мало. И тот факт, что я получила ее в таком размере, — большое достижение и подтверждение моих предыдущих заслуг.

Я поступала в Нью-Йоркский университет уже как журналист с большим опытом работы. В России я работала в журналистике с 2008 года, то есть с 18 лет. Сначала я сочетала работу в серьезных изданиях — таких, как информационное агентство ТАСС и Полит. ру — с учебой на журфаке МГУ, работала на полную ставку во время каникул и на полставки в остальное время. Я начинала как спортивный журналист, представьте себе. Я отработала в ТАССе две Олимпиады — 2008 и 2010 годов, плюс освещала различные теннисные турниры, футбол, гимнастику, фигурное катание и так далее. Но в конце концов мне захотелось расширить сферу деятельности, поэтому стала своего рода новостником общего профиля в Полит. ру, старейшем новостном сайте в России.

Проработала я там недолго, потому что летом 2011 года выиграла стипендию от американского Фонда Пола Хлебникова, которая позволила мне пройти стажировку в московском бюро Нью-Йорк Таймс. В основном я работала как ресерчер, то есть собирала информацию для статей штатных корреспондентов, среди которых были лауреаты Пулитцеровских премий, но при этом публиковала и свои материалы тоже. После окончания стажировки, корреспондент в Нью-Йорке нанял меня как фрилансера, поскольку ему была нужна помощь кого-то в России для крупного материала. С этим опытом на пятом курсе университета я устроилась на постоянную работу в Русской службе Би-би-си и проработала там четыре года.

На Би-би-си я освещала много социальных тем и культуру — брала интервью у министра Владимира Мединского, например. В числе прочего, я из года в год ходила на фестиваль документального кино «Артдокфест». Надо сказать, что документальные фильмы меня интересовали всегда. Мой диплом в МГУ был о научных документальных фильмах, и именно это отчасти заинтересовало меня в работе на Би-би-си. Но я работала в Москве и до условного Дэвида Аттенборо мне было далеко. Смотря фильмы на «Артдокфесте», я впервые серьезно подумала, что получив дополнительное образование, я могу перейти от работы в теленовостях, когда ты сегодня освещаешь одно, а завтра другое, к более долгосрочным проектам, когда ты глубоко разбираешься в одной теме.

Кстати, при поступлении в американские университеты нужны рекомендации. У меня одна была от профессора МГУ, еще одна от моего начальника на Би-би-си и третья от корреспондента московского бюро Нью-Йорк Таймс. Думаю, это сыграло не последнюю роль, но я отчетливо понимаю, что такой набор мало возможен для кого-то, кто поступает в иностранные вузы не из Москвы. Да и он не обязателен. Я знаю много примеров, когда люди поступали из других городов России, допустим, по программе Фулбрайта, которая финансируется Госдепом США. Отличие этой программы в том, что после получения образования нужно сразу вернуться в родную страну, а для меня было важно воспользоваться возможностью поработать год в США, которая дается всем остальным студентам, кто приезжает не по программам обмена. Индустрия документального кино в США переживает бум, и мне было интересно получить этот опыт. В итоге я получила возможность остаться дольше чем на год и теперь работаю в одной из лидирующих в этом бизнесе компаний.

Добавлю, что журналистика — прикладная профессия, плюс она очень сильно сконцентрирована в Москве. В других сферах, в частности в технических, как правило, больше возможностей для различных грантов. Еще университеты видят в студентах потенциальных будущих сотрудников, поэтому тем, кто хочет работать в академической сфере, университеты готовы предложить хорошую финансовую помощь напрямую. Там тоже большая конкуренция (она везде большая), но там играют большую роль академические заслуги, публикации, участие в конференциях и так далее.

— Значит, вы уже знали, что будет вашей дипломной работой, когда поступали в университет. Вы хотели снять фильм о подростках-оппозиционерах. Но ведь это было в 2015 году, тогда ещё не было такого явления как «школьники Навального». Массовое участие подростков в протестном движении началось весной 2017 года после выхода фильма «Он вам не Димон». Это так совпало, вам просто повезло, или у вас ещё два года назад было это предчувствие?

— Я слышала о росте подростковой политической активности гораздо раньше акции «Он вам не Димон». К моменту, когда я описала идею фильма в конце 2015 года, в СМИ уже периодически проходили истории о подростках-оппозиционерах. Когда я потом брала интервью у исследователя протестов Александры Архиповой, она говорила о том же самом: к весне 2017 года молодежь 14-23 лет уже больше года ходила на митинги более ли менее постоянно. Исследователи наблюдали рост числа школьников на акциях в течение всего 2016 года — не только на открыто политических акциях, но и различных акциях феминисток, зоозащитников и так далее. Акция 26 марта 2017 года просто была наиболее значимой, и этот эффект заметили.

— Вы уже понимали, кто будут ваши герои, у вас уже был приблизительный сценарий? И почему вам пришла в голову идея снимать ваш фильм во Владимире?

— Сценария не было, да и в документальном кино вряд ли можно иметь сценарий до начала съемок. Был скорее примерный план. Когда в мае 2017 я вернулась в Россию, у меня были договоренности встретиться с мальчиками, сидевшими на фонаре в Москве. Они в итоге стали одними из главных героев фильма, во всяком случае его московской части. Но при этом, я понимала, что ограничиваться одной Москвой я не хочу. Специфика акций марта 2017 была отчасти в их большом географическом размахе, ну и плюс все самые дикие истории того, как школьников прессовали в школах, происходили в регионах. Я следила за этими историями, выходила с кем-то на связь, но с выбором персонажа как-то не склеивалось. Тем временем, я продолжала снимать в Москве, в том числе на акции 12 июня.

Мои изначальные московские персонажи не были сильно вовлечены в кампанию Навального, тогда как мне было интересны не только протесты, но и работа штабов. Я провела достаточно много времени в московском штабе, снимала несколько человек, с кем познакомилась там. Для документального кино очень важно иметь неограниченный доступ, но в московском штабе этого у меня не было. Я сталкивалась со всякими препятствиями, и это было весьма неприятно. В итоге я сконцентрировалась на поиске дополнительных героев в других регионах. Я очень рада, что в итоге оказалась во Владимире, где снимать было очень легко.

Для съемок фильма у меня был грант от Национальной академии наук и искусств в телевидении, то есть организации, которая вручает премию Эмми, но он был весьма небольшой, и учитывая, что я снимала три месяца, мой бюджет был достаточно маленьким. Владимир близко к Москве, и я могла легко ездить между двумя городами и не тратить много времени и денег на дорогу. Это тоже было фактором.

— Почему вы выбрали главным героем именно Ярослава? Расскажите подробнее о вашем опыте работы во Владимире.

— Я прочитала историю о конфликте в школе, когда замдиректора пригрозила изъять школьника-оппозиционера из семьи. Мне было интересно рассказать об этой истории. К тому же, у Ярослава совершенно замечательная бабушка, Людмила Павловна. Я брала интервью у них вдвоем, и оно было очень сильное. Общая черта всех взрослых, которых орали на школьников в тех видео о интернете, — это нежелание видеть в подростке личность, которая может думать сама за себя. У Ярослава в семье я увидела совершенно другую ситуацию, атмосферу уважения. И то, что школа пыталась показать как раз вот этот подход к воспитанию как что-то неправильное и как-то даже пристыдить бабушку за то, что она не препятствует оппозиционной деятельности Ярослава, весьма печально.

Алексей Ефремов и весь владимирский штаб были очень открыты, что очень мне помогло. Дискуссии в штабе и раздача листовок были важными сценами в фильме. Крупные митинги, которых за год может быть всего несколько, привлекают много внимания, но гораздо важнее, что есть активисты, готовые заниматься политической работой изо дня в день. Это внушает гораздо больше надежды, чем любые митинги.

— Как ваши американские коллеги оценили ваш фильм? Какие были отзывы? Были ли они удивлены такой ситуацией в России?

— У меня ушло очень много усилий, чтобы история выкристаллизовалась в нечто, понятное зарубежной аудитории. Допустим, чтобы объяснить, почему фильм «Он вам не Димон» вывел людей на улицу, нужно объяснить, кто вообще такой Дмитрий Медведев, что он был президентом, как так получилось, что Путин у власти уже почти 20 лет и так далее. Это изначально был мой дипломный фильм, то есть в феврале 2018 года мне нужно было показать хоть какую-то смонтированную версию на фестивале, где были наши дипломные работы. Я раньше никогда не работала с таким количеством материала. Это было очень сложно, и та версия, которую я показала на фестивале, на мой взгляд, была слабой. Мнения тех, кто ее смотрели, разделились буквально 50/50. Тем, кто интересовался Россией, понравилось больше.

После окончания университета, я узнала, что мой фильм покажут по общественному телевидению, которое принадлежит мэрии Нью-Йорка и вещает на три штата. Это 18 миллионов человек, что вообще-то нехило. У меня было несколько месяцев, чтобы фильм перемонтировать. Я полностью все переделала, даже организовала дополнительные съемки. В итоге эту версию показали по местному телевидению в 2019 году. К тому моменту, как я стала все переделывать, я уже работала в серьезной компании, которая занимается документальным кино. Я увидела изнутри, как люди работают над крупными документальными проектами, и это помогло мне взглянуть по-новому на свой собственный фильм.

Мне всегда было проще объяснить иностранной аудитории, почему я считаю тему подросткового активизма в России важной, через призму этого феномена в мире в целом. В США подростки, у которых есть реальная угроза столкнуться с насилием в школах, протестуют с требованием ограничения оружия. Подростки стоят на передовой борьбы с изменением климата. Грета Тунберг — самый известный в этом плане персонаж, но такие же акции проходят сейчас по всему миру. Еще раньше Малала Юсуфзай выступала за доступ девочек к образованию. Тема подросткового активизма гораздо шире того, что мы видели и продолжаем видеть в России, хотя очевидно, что в России своя специфика в плане мотивации и рисков, с которыми активисты сталкиваются.

— После окончания университета вы остались в США. Над чем вы работаете сейчас? Вы продолжаете заниматься документалистикой? О чём бы вы хотели снять ваш новый фильм?

Сейчас я работаю в пост-продакшне на крупном проекте. Весной я хотела бы параллельно начать снимать новый собственный фильм. Это точно не будет что-то открыто связанное с политикой, потому что все фильмы, которые делают в продакшн-компании, где я работаю, связаны с политикой. Мне это нравится, но иногда хочется разнообразия.

Я работаю в компании, которая называется Jigsaw Productions. Ее основал Алекс Гибни, один из самых авторитетных людей в американской документалистике. Он получил Оскара за фильм 2007 года «Такси на темную сторону» о том, как ЦРУ пытало людей, подозреваемых в терроризме. Я работала в команде, которая делала фильм про Михаила Ходорковского, «Гражданин К». Этот фильм был в программе Венецианского фестиваля.

Я помогла им найти ценные архивные кадры, которые использовались в фильме, ну и плюс была тем, человеком, который был ответственен за то, чтобы Ходорковский в фильме говорил нормальным русским языком, ведь режиссер монтажа по-русски не говорил. Другой проект, на котором я работала, — двухсерийный фильм HBO «Агенты Хаоса» о вмешательстве России в выборы 2016 года в США. Это был очень долгий и важный проект, он вышел только в сентябре, незадолго до недавних президентских выборов.

Еще я работала над документальным сериалом для Netflix «Дела невиновных», о несправедливо осужденных людях. Я работаю в пост-продакшне и отвечаю за всю техническую сторону монтажа.

Мне очень нравится документалистика, и я планирую продолжать работать в этой сфере.