Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать
На призывы поддержать белорусскую оппозицию большинство россиян реагирует вяло: дело не в симпатиях к Лукашенко, а в том, как мне кажется, что сознание наше становится всё более местечковым, и побаландеть про дела заграничные мы можем, причём охотно, а вот проявить деятельное участие — это извините.
Герой фильма «О бедном гусаре замолвите слово» корнет Плетнёв на излёте своей жизни, помнится, подался к Гарибальди. «Итальянцы меня уважали», — заверял он, и, вероятно, его типаж не из пальца высосан. Были те, кто поддержал греков в их освободительном движении, а уж сколько русских мальчишек в начале XX века мечтали сбежать в Южную Африку на помощь бедным бурам, боровшимся с англичанами, это и сказать невозможно.
Горячие сердца и головы собрала Испания конца 1930-х. Помните у Светлова: «Я хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать»? Там работали Кольцов и Эренбург, причем деятельность последнего овеяна легендами. Эренбург создаёт фронтовую агитбригаду с кинопередвижкой и типографским станком. В Барселоне центурия отправляется на фронт под знаменем «Илья Эренбург». Эренбург проводит всемирный конгресс писателей в осаждённом Мадриде. В общем, широко жил Илья Григорьевич, чьи произведения сейчас практически забыты.
В последнее время тема участия наших гражданских соотечественников в «чужих» конфликтах освещается глухо. То ли желающих рискнуть своей жизнью из романтических побуждений по пальцам пересчитать. То ли сознательно гасится интерес к присутствию россиян в зарубежных «горячих точках», как таковому.
Большой резонанс вызвала, правда, история с Захаром Прилепиным, добровольцем отправившимся на Донбасс, но в глазах т.н. либеральной общественности он выступил не романтическим героем, а антигероем, сражавшимся на стороне «тёмных сил».
Немедленно возник вопрос: а что если бы он решил примкнуть к ВСУ — засветился бы над ним нимб или не засветился? И либеральная общественность пером, кажется, Виктора Шендеровича, решила дилемму так: писатель вообще не должен воевать. Он же — культура!
В качестве ответа Захар Прилепин тут же создал книгу об отечественных литераторах, служивших по военной части, но не будем углубляться в эту тему, а вернёмся к тому, с чего начали. Итак: желание человека — неважно, писателя ли, инженера, сантехника, решившего вдруг, что он прямо-таки должен взять руки в ноги и помчаться за тридевять земель защищать чьи-то идеалы, поскольку они ему близки и дороги — насколько оно правомерно и насколько оно вообще имеет место быть?
Не о наёмниках речь, ещё раз говорю — о романтиках. С правовой точки зрения, вроде бы, более или менее ясно: ищешь на попу приключений — дело твоё и попа твоя, сам ответишь, в случае чего. А вот в принципе: есть ли они ещё, такие романтики?
Может, их меньше в силу того, что прежде чётче разделялись понятия добра и зла, плохого и хорошего, чёрного и белого? В Испании: республиканцы (Народный фронт) — хорошие, франкисты (диктатура, фашисты) — плохие. А сейчас поди разбери, кто есть кто, что плохо, что хорошо.
Мы в своей-то стране плаваем коллективным сознанием, как что-то в проруби: то Союз плох — демократию подавай, то демократия надоела, хотим стабильности, то стабильность не задалась — ностальгируем по Союзу.
И хоть из одного конца света до другого сейчас сутки лёту, хоть мир глобален, и в самом дальнем углу планеты на человека другой расы и национальности не смотрят, как на инопланетянина, международный воинствующий романтизм, видно, подыссяк. Или, может, идея борьбы за счастье человечества с оружием в руках как-то сникла, в отличие, например, от гуманной миссии «Врачи без границ».
Оно конечно, поговорить о событиях в Белоруссии мы поговорим, и лайк куда надо поставим, и злое эмодзи под нехорошим постом вклиним, не без этого, но чтобы пойти и взять билет на самолёт или сесть машину и двинуть на Запад… Не знаю. Духу не хватит. У меня — не хватит. Сознание — местечковое. Хотя и оно способно меняться…