«Идиот» потребовал подвига от постановщиков, актеров и… зрителей

23 и 24 октября на сцене Арт-Холла (бывший ДК «Точмаш») состоялась премьера спектакля «Идиот» Владимирского театра драмы. Постановка по знаменитому роману Федора Достоевского идет около четырех часов и требует приложения значительных усилий и от актеров, и от зрителей. Кроме того, сцена Арт-Холла не обладает даже минимум тех возможностей, что имеются в нашем драмтеатре. Здесь мало света, другая акустика и элементарно нет кулис. Режиссеру и художнику-постановщику пришлось приложить максимум усилий, чтобы преодолеть все эти проблемы. Актеры репетировали сначала на Малой сцене сгоревшего театра, а потом в неотапливаемом, холодном зале Арт-Холла под звуки отбойных молотков. Люди заболевали, но жажда выйти на сцену перед зрителем все побеждала.

Было опасение, что роман Достоевский будет перенесен на сцену в весьма экзальтированной форме, чем грешат сейчас некоторые столичные режиссеры. Но Петр Орлов, знакомый владимирскому зрителю по таким постановкам, как «Гамлет», «Старомодная комедия» и «Поминальная молитва», остался верен себе и классическим театральным традициям.

— Вы ждали, чтобы женщина играла Мышкина? — прокомментировал Петр Гарриевич.— Но это не в традициях владимирского театра и не в традициях моей работы. Но все равно это решенный современным языком спектакль: постановочный, большой, со множеством всяческих передвижений, разных неожиданных ходов. Мы занимаемся русским классическим театром, поэтому зачем искать пятый угол?

Каждая сцена спектакля так или иначе решена пластически.

Чтобы найти пластику каждого персонажа, передать через нее внутренний мир героев и, в целом, решить, как Достоевский будет рождаться и прорастать через тело спектакля, была приглашена режиссер по пластике Евгения Миляева. И ей также пришлось столкнуться с нелегкой задачей, которую перед ней поставили режиссер и художник.

— Я чувствовала себя больше ученым-математиком, чтобы развести все ходы-переходы, — призналась Евгения Миляева.— Сама конструкция, с которой мы работаем, и люди в этой конструкции — это что-то необычное и непривычное. Это некий вагон, который мчался куда-то и вдруг остановился. Я пыталась договориться с этой декорацией. Я пыталась ее узнать, как человека. Каждый раз, когда я приезжаю работать в какой-либо театр, обычно я хочу узнать актеров, как тело, как инструмент, как с ними работать. И то же самое было с декорацией, как с новым человеком…

В театре прошел очень серьезный отбор актеров для участия в спектакле.

Как признался Петр Орлов, практически все актеры театра прошли через мужские роли, а все актрисы — через женские. И стало ясно и понятно, кто для чего в спектакле больше подходит. Так главную роль князя Льва Николаевича Мышкина досталась Александру Аладышеву.

— Я, честно сказать, очень хотел это сыграть, и это на самом деле большое удовольствие — работать над этой ролью. Но это и большая ответственность, особенно учитывая какого масштаба актеры это играли. Но каждый раз, чтобы ты ни делал, делаешь это максимально честно, полностью погружаясь в этот процесс, в работу. Главное — не надо бояться! Для меня это было большим удовольствием, потому что играть свет, прикасаться к светлой энергии — это огромное удовольствие! Я думаю, что работа над спектаклем внутри еще будет происходить долго, постоянно, тут нет конечного результата. Потому что мы изначально с режиссером обсуждали, что Мышкин должен быть максимально нетеатральным, то есть максимально настоящий, искренний, переживающий больше за других людей, а не за себя. О себе он практически не думает, ему мало надо. Ему больше нужно, чтобы другим было хорошо, и ему тогда хорошо. Но по факту он хотел всем помочь, а в результате из-за него разрушилось все.

Жанр спектакля режиссер-постановщик определил как «ощущение романа». И действительно, как поставить роман? Это мог бы сделать только сам Федор Михайлович, если увлекался бы постановкой спектаклей. А Петр Гарриевич ставил перед собой совсем иные цели:

— Как говорил Товстоногов, каждое классическое произведение поворачивается к новому времени новой стороной. И, безусловно, этот великий роман сегодня звучит по-новому. Он о поисках бога сегодня, о праве человека принимать какие-то решения. И вообще что сегодня есть бог? Как он нас ведет? Куда мы все идем? И чего мы ищем? Что мы имеем в результате в нашей сегодняшней жизни во время пандемии? Вот люди вокруг ходят все в масках. Как это можно было представить даже Федору Михайловичу Достоевскому? Поэтому можно поставить только свои ощущения. Я должен был ими заразить актеров, а они заразить зрительный зал своими ощущениями этого величайшего романа. Всего лишь только к нему прикоснуться — это уже великое таинство и великое счастье!