Какие нарушения встречаются в колониях и тюрьмах Владимирской области

Международный день в поддержку жертв пыток ежегодно отмечается 26 июня. Этот день призван напомнить о важности искоренения насилия и обеспечения эффективного действия «Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания», вступившей в силу в 1987 году.

Мы уже рассказывали, что жертвой пыток может стать не только заключенный, но и любой человек. Но, конечно, чаще всего жуткие сообщения приходят из тюрем и колоний. Во Владимирской области 14 учреждений уголовно-исполнительной системы. И нельзя сказать, что работа местной ФСИН никогда не вызывала вопросов.

Например, в октябре 2019 года пришло сообщение о пытках в исправительной колонии № 7, однако после проверки прокуратура опровергла эту информацию, сославшись на слова заключенного. Местный правозащитник Борис Ушаков заявил, что это результат сотрудничества пострадавшего мужчины с органами. В декабре члены общественной наблюдательной комиссии 33-го региона проверили условия содержания в ИК-2 фигуранта «московского дела» Константина Котова.

Константин Котов. Фото — wikimedia.org

Уполномоченный по правам человека во Владимирской области Людмила Романова рассказала ПроВладимиру, что за первые шесть месяцев 2020 года к ней поступили 27 жалоб от заключенных и их защитников на противоправные действия сотрудников ФСИН, но ни одна из них не касалась пыток. Находящиеся под стражей граждане жаловались на психологическое давление, единичные удары или какие-либо другие физические воздействия. Однако последующие проверки и просмотр видеозаписей доказали несостоятельность этих обращений.

«В предыдущие годы жалобы на пытки были, минимальное количество из них подтверждалось. Например, нашумевшее дело Мирзоева [пожизненно осужденного «черного риэлтора», убившего шариковой ручкой пытавшего его сотрудника ФСИН. При разбирательстве в СИЗО-1 обнаружили пыточную камеру] — было принято судебное решение о том, что к нему применялись противоправные методы.Если в целом рассматривать регион, то сейчас ситуация более стабильная и спокойная. В правозащитной среде мы неоднократно обращаемся к этому вопросу. В прошлом году я вошла в состав рабочей группы при уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, где рассматривается вопрос по поводу внесения изменений в уголовный кодекс, а конкретно — в 286-ю статью «превышение должностных полномочий». Речь шла о том, чтобы узаконить понятие «пытки». Потому что в действующем уголовном кодексе пытка в качестве квалифицирующего признака, по сути дела, имеется лишь в двух статьях УК — 117 «истязание» и 302 «принуждение к даче показаний», если мне не изменяет память. Вместе с ведущими юристами и правозащитниками был разработан ряд поправок, которые пока обсуждаются. Очень надеюсь, что эта работа не будет потеряна, что ее реализуют», — отметила Романова.

Омбудсмен добавила, что провела встречу по данной теме и с владимирскими правозащитниками, судьями, сотрудниками правоохранительных органов и научного сообщества. Пакет поправок направлен в аппарат уполномоченного по правам человека Татьяны Москальковой.

Людмила Романова общается с заключенным. Фото — пресс-служба УФСИН

Бороться с таким явлением, как пытки, можно и нужно не только с помощью изменения законодательства, добавила Людмила Романова. Необходимо создать систему, при которой любой человек, находясь в условиях изоляции, чувствовал себя защищенным:

«Пока это не сделано. Но как уже сегодня этом можно сделать, без изменения нормативной базы? Допустим, элементарно — массовое применение видеорегистраторов. Если человек сообщает о применении к себе противоправных действия — его перевод в безопасное место. Это минимум. Нужна в том числе просветительская работа с сотрудниками ФСИН в сфере прав человека, потому что у Российской Федерации есть международные обязательства в части противодействия пыткам», — высказала мнение Романова.

Жалобы приходят практически из всех учреждений уголовно-исполнительной системы 33-го региона, но чаще всего из Т-2 «Владимирский централ», СИЗО-1, ИК-3, ИК-5, ИК-6 и ИК-7.

Мнением о пенитенциарной системе Владимирской области поделился адвокат фонда «Общественный вердикт» Эльдар Гароз, который представляет интересы Константина Котова и других доверителей, содержащихся в колониях и тюрьмах 33-го региона.

По словам адвоката, проблемы во владимирских учреждениях практически те же самые, что и в других субъектах РФ. Случаев насилия к своим подзащитным он не фиксировал, зато неоднократно отмечал — местные сотрудники ФСИН оказывают психологическое давление и «настойчиво просят» осужденных о чем-то умалчивать.

Владимирский централ«Я был в двух колониях — ИК-2 и ИК-3, а также в Т-2 „Владимирский централ“, где находится один мой доверитель. Откровенно говоря, нельзя сказать, что ситуация кардинально отличается от ситуации по всей стране. Например, в ИК-3 во Владимире нас с коллегой достаточно быстро пустили, без вопросов. Со всеми согласованиями это заняло где-то час — это очень мало. В ИК-2 (Покров) с этим гораздо-гораздо хуже, не знаю, с чем оно связано, может с удаленностью от областного центра. Там как раз сидит небезызвестный Константин Котов. Постоянно адвокаты ждут по пять часов — мы это расцениваем, как злоупотребление их [сотрудников ФСИН] правами. Они говорят, что заняты, а мы видим, что одни сидим, больше никаких адвокатов не приехало. Сейчас стало попроще, но тем не менее на это убивается весь день.К тем заключенным, к которым мы ездим, относятся более-менее нормально — со слов осужденных. Другое дело, что [сотрудники ФСИН] пытаются каким-то образом их спровоцировать, загнобить, но не оскорбляя — другими методами. У нас такая ситуация была с Котовым — администрация колонии делала все, чтобы с ним вообще никто не общался. Доходило до того, что родители отправили Котову перчатки — зима, январь, а их у него нет. Перчатки пришли в колонию, но их не выдавали. Сердобольный заключенный одолжил перчатки Косте, чтобы тот не замерз, потому что там постоянные вечерние проверки и прогулки на улице, а во Владимирской области понятно какая погода в январе — не в Сочи живем. И сотрудники тут же на это среагировали, поскольку по правилам внутреннего распорядка заключенным запрещено дарить друг другу что-либо. Составили рапорт к начальнику колонии, провели административную комиссию, Костя и другой осужденный спокойно объяснили ситуацию. Тем не менее обоим назначили выговор — казалось бы, что такого? Но у второго, кто дал перчатки, подошел срок УДО, а если есть выговор, шансы на УДО испаряются. Видя такую реакцию, другие заключенные даже не здоровались с Костей за руку.
Зато мы добились в ИК-2, чтобы нас пускали общаться через стекло с Костей. Раньше не было щели, чтобы передать какие-то документы, подписать их. Но через прокуратуру мы добились — недавно такую щель сделали, хотя в колонии долго сопротивлялись. Пускают с телефонами на территорию, но заставляют вытаскивать sim-карты, хотя такое требование нигде не указано. Вот такие моменты, из-за которых складывается не очень хорошая картина», — пояснил адвокат.

Бывало и такое, что заключенные внезапно отказывались от встречи с адвокатами или отвечали заученными фразами об отсутствии претензий. В таких случаях защитники предполагают, что между осужденным и ФСИН была заключена сделка о невмешательстве адвокатов в обмен на спокойное досиживание до конца срока. Но говорить об этом наверняка нельзя.

Сотрудники российских колоний начали вести себя осмотрительнее после нашумевшего «ярославского дела», считает Эльдар Гароз. В 2018 году «Новая газета» опубликовала видео с пытками заключенного Евгения Макарова в колонии № 1 Ярославской области. Прокатилась волна разбирательств, однако ситуация значительно лучше не стала.

Пытки Евгения Макарова в ярославской колонии. Скрин видео с YouTube«Конечно, сотрудники ФСИН слышали и знают эту историю [про ярославскую колонию]. Они с опаской относятся, но считают, что там кто-то, говоря по-русски, лоханулся и попался, а с ними такого не произойдет. Но со случаями избиения мы во владимирских колониях, к счастью, не сталкивались.Я считаю, что во ФСИН стали больше внимания уделять безопасности и сохранности видео, чтобы в случае чего быстро уничтожить. Ни в какую они не соглашаются, чтобы сервера находились за пределами учреждений. Даже прокуратуре не доверяют, хотя казалось бы прокуратура в ее нынешнем виде очень редко удовлетворяет жалобы. Они все друг друга знают и общаются. Они стараются любую жалобу не удовлетворить, выдать отписку, а то и вовсе промолчать. Но даже при таком взаимодействии УФСИН и прокуратуры, ФСИН всячески отбрыкивается от переноса серверов. Для них утечка записей — это страшно, они готовы чуть ли не через каждый метр камеры установить, но доступ к видео должен быть только у них. Раньше осужденных допускали к компьютерам — разный же контингент сидит, бывают и программисты, но сейчас сотрудники боятся и пытаются всем сами рулить.
Второй момент, что у сотрудников колоний, слышавших о ярославской истории, срабатывает инстинкт самосохранения. Есть еще такая общая черта у сотрудников в погонах — они уверены, что коллеги никогда их не сдадут. Но, как показывает практика, в большинстве случаев, когда одного сотрудника задерживают, он выкладывает все и про всех. Начальники в первую очередь, хотя сами руководили и инициировали беспредельные акции», — подчеркнул Гароз.

Чем плоха дружба членов ОНК и ФСИН, ПроВладимиру ранее объяснил главный редактор «Медиазоны» Сергей Смирнов.

Читайте также по теме: