Отшельница поневоле. Муромлянка 8 лет прожила одна в землянке

Радужные надежды

Елена росла в детдоме. Она помнит себя лет с шести. Кажется, мать пила, об отце не знает ничего, родственников почти нет. Детский дом — это серые стены, безликая одежда, безвкусные обеды…

В начале восьмидесятых её, 18-летнюю выпускницу уфимского детского дома, соблазнил хорошей жизнью заезжий вербовщик с прядильной фабрики из неизвестного ей тогда Мурома. В те времена по окраинам Союза разъезжали такие посланцы ткацких, прядильных и других фабрик, завлекали развивать лёгкую промышленность. Жители города знали условия работы и работать туда не шли, вот и приходилось привозить рабочую силу издалека, где желающие лучшей доли всегда были. Завербованные приезжали в Муром десятками и сотнями. Кто-то потом уезжал, другие оставались. Елене некуда было податься, а тут — чистая, хорошо оплачиваемая работа и главное — место в общежитии. Так она оказалась в городе на Оке на фабрике им. Войкова. Сегодня её уже давно нет, а в ту пору это было большое промышленное предприятие.

В действительности от радужных надежд не осталось и следа. Работа тяжёлая, зарплата небольшая, в общежитии — только койко-место. Но и оно не всегда принадлежало только ей, когда разгулявшиеся соседки размещались там с временными кавалерами. Девушка тихая, незлобивая, она не могла за себя постоять и тихо сносила все притеснения. Ей не раз приходилось отдавать все честно заработанные деньги на «общак». Подружки никак не могли понять, чем Лена вечно недовольна. Белых ворон у нас, как известно, не любят, и соседки решили «посвятить» её в своё сообщество — напоить и покуражиться. Елене надолго запомнился тот день — бессмысленные, пьяные глаза подруг и посторонних мужчин, сующих ей в лицо стакан. Упорство их только раздражало. Она понимала, что заступиться за неё некому. Накинула пальто и вышла «на минутку».

В лесной избушке

Она шла, сама не зная куда, подальше от людей, в лес. Совершенно случайно набрела на охотничью землянку и осталась там. Целый месяц возвращалась туда после смены, отмахав немало километров. Соседкам такая демонстрация собственной независимости не понравилась. Они стали «доставать» её и в цехе. Ничего не оставалась, как уйти с работы.

Потихоньку обустроившись на новом месте, решила, что поживёт в землянке ещё — идти-то всё равно некуда, а там видно будет. Тогда она не рассчитывала, что её затворничество продлится долго, но всё равно благоустраивалась, как могла. К труду девушка была привычна и опытным взглядом определила, что нужно сделать в первую очередь. Утеплила стены и крышу, перевесила дверь. В заокской пойме дров достаточно, но заготавливать их надо было много. Очень много — топить приходилось почти постоянно. Немало полезных и нужных вещей находила на пляже. Посуду, одежду, остатки еды — всё приносила в своё жилище. Однажды нашла даже транзисторный приёмник. Целую неделю наслаждалась звуками далёкого ей мира, а потом батарейки сели, и она снова погрузилась в тишину.

Летом в землянке было хорошо жить. А чем питаться во внесезонное время? Смастерила сачок и стала ловить рыбу. Времени на это уходило много, а результат не всегда был. Но потом пришёл навык, а с ним и улов. Хватало даже на продажу. Правда, рыбёшка попадалась мелкая, покупали её для кошек за дёшево, но она была рада каждой копейке. В ту пору стационарного моста в Муроме не было, зимой на другую сторону Оки ходил паром. Лена стала регулярно выбираться в город, освоила «бомжовый» бизнес — собирала стеклотару, а заодно «инспектировала» мусорные контейнеры. В общем, руки не опустила, с голоду не умерла.

Ненужный свидетель

Однажды в парке нашла полуживого щенка. Тогда впервые её жизнь наполнилась любовью. Она была буквально счастлива от этого. Потом, при воспоминании о Тишке, долго плакала. Когда он погиб, сама чуть не лишилась жизни. Не подозревая сама, Лена стала свидетельницей того, как малолетние преступники «разувают» машину. И хотя у женщины в мыслях не было бороться с преступностью, парни решили «убрать» ненужную свидетельницу. Ну или напугать её так, чтобы таких мыслей никогда не возникало. Они проследили, куда ушла Елена с места преступления, и тут, в изоляции от окружающего мира, вдоволь поиздевались над ней. Её просто избили, а щенка убили, сказав, что тоже самое будет и с ней. Уйдя от претившего ей мира насилия в одном пространстве, она переместилась в другой, ещё более суровый мир. Эти реалии были на грани жизни и смерти. Не раз всё собранное «Христа ради» у стен монастыря у неё отбирали более сильные.

Затворница хоть и жила в землянке далеко за городом, но у неё были все необходимые документы, и она надеялась когда-нибудь обрести своё жильё и нормальную жизнь. Все надежды смыло в одночасье. Смыло в буквальном смысле. В половодье вода подступила так быстро, что она едва успела выскочить из землянки. О документах вспомнила, когда её дом скрылся под водой. Вернулась в родную обитель, когда вода отступила, но паспорт, трудовую книжку, другие нужные документы вместе с большей частью имущества смыло талой водой. Своё жилище она постепенно восстановила, а с исчезновением документов рухнули надежды на будущее.

Болеть женщине нельзя. Как-то зимой она провалилась под лёд. Хорошо, что успела зацепиться за край. Но прямо на её глазах ушёл под лёд один из незадачливых рыбаков. Женщина тогда трое суток лежала в постели, поддерживая огонь в печи — сожгла месячный запас дров, но вытащила сама себя и из болезни. Помогли также собранные с лета настои на травах. Больше всего Лена не любит весну, когда вода подступает к самому порогу. А вслед за ним весенний пал. Ей приходилось вставать даже по ночам, чтобы сбивать огонь или окапывать землянку.

Зачем женщине помада

И всё же судьба улыбнулась ей, свела с женщиной, которую не оставили равнодушной жизненные перипетии беглянки. Она давно просила милостыню у стен Спасо-Преображенского монастыря. Кто-то кидал в протянутую руку мелочь, кто-то проходил с безразличным видом. Вера Александровна Афанасьева тогда работала в иконной лавке. Долго приглядывалась к Елене, потом разговорилась с ней. Когда узнала, где живёт молодая женщина, забила тревогу. Так о судьбе затворницы стало известно журналистам. Тогда-то мне и довелось встретиться и увидеть «загородную резиденцию» муромской затворницы. Дело было зимой, на другой берег Оки перебрались на пароме, потом шли сначала по дороге, потом свернули на узкую тропинку. Землянка даже зимой словно затерялась в заснеженных зарослях кустарника. Подумалось, что мы даже не представляем, сколько неожиданностей может таиться в двух шагах от набитых троп. Всё нехитрое убранство жилища — топчан, столик, небольшая печурка. Рядом с маленьким оконцем — зеркало, расчёска и… губная помада. Помню, как у меня тогда вырвалось: «А это зачем?». И по потупленному кокетливому взгляду женщины поняла всю нелепость своего вопроса. Во дворе и в доме натянуты верёвки для сушки белья. Все вещи аккуратно перестираны и сложены в стопку…

Когда мы познакомились с Леной, ей было лет 35. За плечами — 8 лет трудового стажа на фабрике и 8 лет «затворничества» в лесу. Как сироте ей предлагали жильё, которое, впрочем, жильём можно было назвать с большой натяжкой — жить там было нельзя, а денег на ремонт «развалюх» не было…

С тех пор прошло больше полутора десятков лет. Изменилось очень многое, и не только в жизни Елены, но и всей страны. Изменился и Муром. Теперь нет ни понтонного моста на другой берег летом, ни паромной переправы зимой. Чтобы попасть на другую сторону Оки, надо проделать немалый путь до красавца вантового моста, ставшего победителем в конкурсе на самый красивый в России.

После долгих мытарств по инстанциям женщине удалось восстановить документы, она обрела семью и человека, который заботится о ней. Вместе с мужем они живут в обычной квартире, а всё лето занимаются огородничеством. В жизни наступило долгожданное благополучие. Но история Елены часто вспоминается мне, когда речь заходит о сложностях судьбы. Она не побоялась сделать шаг в никуда, прожить несколько лет в экстремальных условиях, когда ничто не обещало ей счастливой развязки. Жить без радужной перспективы и только в надежде на собственные силы. Такое дано не каждому.