Новый прокурор Владимирской области: «Я буду находиться в гуще тех событий, которые будет выдавать жизнь»

О чём говорил новый прокурор Владимирской области Иван Грибов на своей первой пресс-конференции.

Спустя месяц после своего назначения прокурором Владимирской области Иван Грибов встретился с представителями региональных СМИ. Зебра ТВ ранее сообщала о том, что при новом руководителе надзорное ведомство будет работать не ради хайпа, что все районные отделы полиции будут проверены на предмет сокрытия заявлений граждан о преступлениях, а сам Иван Грибов готов лично изучить каждое «пылящееся в архиве дело», чтобы передать его в суд.

Иван Грибов сравнил уровень преступности во Владимирской и Псковской областях, где он возглавлял прокуратуру до приезда на берега Клязьмы, рассказал о трудностях в решении проблемы обманутых дольщиков и пообещал отстаивать соблюдение законности в «гуще тех событий, которые будет выдавать жизнь».

Расшифровка пресс-конференции прокурора Владимирской области с некоторыми сокращениями.

Расскажите немножко о себе, о впечатления от нашей области. Можете ли как-то сравнить уровень преступности во Владимирской и Псковской областях?

Да, конечно, уровень можно сравнить. По поводу личного, я думаю, не секрет, у нас вся официальная информация есть. Путь моей службы для всех открыт. В 1997 году я закончил Саратовскую академию права, пошел работать в органы прокуратуры. Работал в Пензенской области долгое время, потом перевели в Удмуртию, Псковскую область и сейчас — во Владимирскую. Семья переехала, все со мной. В общем-то, мы всегда живем вместе.
По сравнимым характеристикам Псковская область примерно по населению в два раза меньше, чем Владимирская, соответственно, преступность тоже в таких общих цифрах немного меньше. Но если смотреть удельный вес преступности, то немножко, на какие-то проценты в Пскове чуть повыше преступность, хотя в целом я считаю, что этот регион достаточно спокойный и не отличается какой-то криминогенно значимой обстановкой.

Вы назначение во Владимирскую область получили в рамках ротации?

Нет. Ротация у нас [происходит], когда пять лет прокурор отрабатывает и заканчивается контракт — тогда решается вопрос о ротации. У меня немножко быстрее получилось.

На что руководство Генеральной прокуратуры ориентировало вас при назначении сюда? Какое впечатление до того, как вы сюда приехали, у вас сформировалось о Владимирской области, и насколько оно совпало с тем, на что вас ориентировали? Что для вас здесь по вашему профилю деятельности стало неожиданным?

Каких-то ориентиров, как [обычно] бывает — «приедешь, обрати внимание на то-то и то-то», не было. Сказано было, что регион более крупный, соответственно, проблем будет намного больше и надо будет ими заниматься. Точечных задач, что во Владимирской области что-то очень серьезно провалено, завалено — такого не было. Сейчас, когда буквально немного я поработал, конечно же, острой проблемой, на мой взгляд, является ситуация с нарушением прав участников долевого строительства жилья. Она в основном в России уже везде решена, но здесь она стоит остро — дольщики в больших количествах. Этой проблемой надо будет остро и безотлагательно заниматься.

У нас до 2013 года Владимирская область, скажем так, обходилась в массе своей собственными управленческими кадрами, а потом, когда назначили Светлану Юрьевну Орлову, она и ряд некоторых других товарищей, говорили, что, когда они приехали во Владимирскую область… Я понимаю, что для прокурора этот вопрос звучит смешно, так как вы работаете с обращениями и жалобами граждан, но, например, Светлана Юрьевна Орлова говорила, что, как только она сюда приехала, она ужаснулась от того, сколько здесь ябедников, кляузников и наушников. Вы разделяете такую точку зрения, учитывая, что вам и так все жалуются, обращения идут?

Она в первые дни так сказала?

Да, близко к первым дням своего пребывания во Владимирской области.

Я пока считаю что надо, чтобы время прошло, чтобы дать какую-то объективную оценку этому. Я съездил в Гусь-Хрустальный. У жителей обычные вопросы, как, в принципе, везде. Да, большое количество [людей ко мне на приём] пришло. Они хотят некоторые, кто активно жалуется, и познакомиться, не без этого. Не исключаю, что и дальше так будет.
В целом [у жителей Гусь-Хрустального был] обычный перечень жалоб. Никаких науськиваний нет. Есть где-то вообще объективные вещи, которыми действительно надо срочно заниматься. Одни приходят и жалуются, что в школе нет теплой воды, а другие жалуются, что вообще школу закрыли и переселили детей в ту школу, где нет теплой воды. То есть здесь реальная проблема, которой надо срочно заниматься.
Другие жители говорят: «У нас целый год строят дорогу, сняли асфальт, проехать невозможно». Разбираемся, действительно: деньги вроде как выделены, стройка не идет. Какие здесь могут быть ябеды? Это реальные сигналы, которыми надо заниматься. Пусть ябедничают.

А по дольщикам какие-то варианты есть, если вы говорите, что по всей России уже ее разрешили практически? У нас какие-то варианты с помощью мер прокурорского реагирования возможны для разрешения?

Здесь три составляющих. Уголовно-правовая: мы должны привлечь виновных; решить вопрос, что с ущербом — такая наша правоохранительная составляющая; третий вопрос — это реальное восстановление прав [участников долевого строительства]. У их реального восстановления, условно, говоря два пути. Один из них — это достроить дома. Второй — получить компенсацию от государства. Здесь, если бы были такие легкие пути решения этого вопроса, они бы уже давно были применены, правильно? Я изучал этот вопрос, он находится на личном контроле. Мы достаточно активно принимаем сейчас координационные меры, чтобы изменить ситуацию. В плане решения проблем долевиков, думаю, комплексно придется рассматривать [все варианты]. Невозможно каким-то простым путем [пойти], надо будет сочетать и тот, и этот путь. Мы с региональной властью сейчас продумаем, какие есть пути решения вопроса, потому что и губернатор тоже заинтересован в том, чтобы эта проблема решалась.

Почему у нас эта проблема осталась, в то время как по всей России решена?

Смотрите, сейчас государство перешло на эскроу-счета, когда деньги [дольщиков] передаются в банк и невозможно ими пользоваться, пока не сдашь жилье. Придумали такой механизм, который не позволяет [застройщикам] распоряжаться деньгами долевиков по своему усмотрению. Но до введения этих законодательных изменений во многих регионах получили разрешение на строительство и работают по старой схеме. Поэтому проблема, которую мы [сейчас] имеем — это тоже наследие того прошлого. Другой вопрос, что некоторые застройщики начинают говорить, что повысились цены на строительные материалы, изменилась ситуация, какие-то такие общие фразы находят. Тем не менее мы в рамках именно расследования должны ответить на вопросы, где деньги и почему такая большая разница возникла? Не хочу предварять результаты расследования, это будет неправильно.
А причина, почему так произошло, я считаю, в том, что подзапущена ситуация. Целый год с дольщиками решали вопрос, по какому пойти пути? Дольщики реально хотят получить конкретно свое жилье, а не компенсацию, потому что компенсация меньше, чем реальная стоимость жилья. Застройщик обещал это жилье достроить. И находили механизмы, чтобы он мог выполнить свои обязательства: разрешили надстроить один этаж. Он этаж надстроил, за счет которого должен был дом достроить. Год прошел, мы видим, что ничего не изменилось, как и по другим объектам. Власти пытались найти какой-то компромисс, чтобы реально решить проблему дольщиков, но пока она не решилась. Это все-таки время, которое тоже проходит, а результата мы, к сожалению, не видим.

По теме [объектов застройщиков, которыми руководит Игорь] Другов, я так понимаю, вы про него сейчас говорили. Нам ранее в прокуратуре говорили о том, что уголовное дело будет передано в суд в марте, но почему-то его там нет. Почему? Можно поконкретнее, в чем дело?

Во-первых, там срок еще в июне — по этому делу. Во-вторых, квалификация по этим делам может быть разная. Может быть, неправильное привлечение денежных средств при застройке, а может быть и мошенничество. Все-таки с квалификацией спешить не нужно. Мы должны правильно ее дать. Второй аспект — большое количество людей. Надо же всех допросить, собрать [их показания], позицию выяснить. То есть [необходимо выполнить] большой объем следственных действий.

То есть только в этом вопрос?

В этом и в том, какой дать окончательный результат тому, что расследование выяснит. Я считаю, что спешить с этим вопросом, быстренько направить в суд и потом говорить о том, что мы не по той статье дали оценку, будет неправильно. Мы соберем [всю информацию], спокойненько разберемся и дадим [уголовно-правовую] оценку, как положено.

А что с объектом в итоге? Продолжает стоять?

Продолжает стоять, как и все остальные продолжают стоять. Идет какая-то вялотекущая местами работа, практически стройка не ведется.

Дольщики — это не только Другов. Вы можете дать какую-то конкретику по «Капитал-Строй», по Пионерской и по другим?

Да, еще у нас есть два дела по двум объектам. Вы сказали «Капитал-Строй» и еще один объект, по которому мы уголовно-правовую составляющую видим. В одном случае построили дом с отступлениями очень большими [от проекта]. Надо решать вопрос, как в таком виде [его] вводить [в эксплуатацию]. В другом — несколько иная причина [затягивания строительства]. Я тоже в курсе этих дел, они тоже на контроле. Мы тоже ими занимаемся.
Я говорю, здесь две составляющие. Первая — это дать уголовно-правовую оценку всему и возместить ущерб. Вторая: что реально люди получат на выходе — компенсацию или реальный дом? Надо понимать, что и то и другое — это не так просто, невозможно каким-то щелчком решить, потому что [всё] упирается в денежные средства. Если мы идем по пути компенсации, надо признать застройщика банкротом: федералы выходят с заявлением признания банкротом и потом только входит в программу с вопросом [выплаты] компенсаций [участникам долевого строительства]. Это небыстро и непросто.

Возвращаясь к теме дольщиков, удалось вам лично пообщаться, например, с представителями ЖК «Дуброво парк-2»?

Нет. Пока у нас общение с органами власти и с органами расследования. Ведется усиленная работа. Это непростой вопрос. Если бы он был простым, его бы давно уже решили.

Возвращаясь к задачам, который поставил перед вами генеральный прокурор, какие еще есть проблемные точки, на которые вы обратили внимание, и специфику региона понимаете?

Специфика Владимирской области все-таки, чем отличается от других регионов? Это близость такого большого города, как Москва, которая создаёт проблему оттока молодежи, проблему оттока профессионалов, которые могут получать больше [в столице]. В таких регионах органы Прокуратуры должны комплексно подходить к этому вопросу и пытаться благотворно влиять на эту ситуацию.
Национальные проекты. Каждый национальный проект несет что? Улучшение жизни людей, правильно? Соответственно, генеральный прокурор нас ориентирует в целом на контроль за нацпроектами. Здесь мы должны смотреть, чтобы и деньги были освоены, и освоение прошло правильно, и качественно был реализован нацпроект. В одном случае, [регионы] могут деньги получить и ничего не сделать. В другом случае, могут сделать так, что невозможно пользоваться. В некоторых случаях получат дорогостоящее медицинское оборудование, которое будет простаивать месяцами, и не вводят его в эксплуатацию. Масса бывает вопросов.
Если мы говорим про [город] Владимир, то здесь тоже есть вопросы, связанные с мигрантами. Они регистрируются здесь на «резиновых» квартирах, фиктивные какие-то браки заключают, а сами уезжают работать в Москву.
Надо также понимать, что Владимир — это все-таки один из старейших и красивейших городов в России, куда люди едут посмотреть на наше культурное наследие. Поэтому, конечно же, работать над сохранением объектов культурного наследия — тоже одна из таких специфических сфер для прокуратуры.
Весь комплекс мер прокурорского реагирования применим в случае, если собственник, владелец, арендатор, у кого обязательства есть по сохранению объекта, не выполняет свои обязательства. Опыт Псковской области, там тоже очень много объектов и ЮНЕСКО, и просто объектов культурного наследия, мы по разным путям работали с тем, что, понуждая владельцев, собственников к сохранению наших исторических зданий.
Во Владимире также изношенные коммуникации и жилищный фонд. Соответственно, вопрос возникает, когда люди хотят, чтобы их расселили из аварийного жилья. Набирается уже новый список, которыми надо заниматься. Здесь возникает вопрос: что с ними делать? Если аварийное жилье расселяется, а новое — заселяется, мы должны смотреть, какое жилье людям предоставляется, соответствует ли оно требованиям качества или не соответствует.
Если, я выезжаю в районы, то всегда получаю жалобы на работу управляющих компаний. Это тоже наша сфера, мы тоже ими занимаемся. Заставляем, чтобы управляющие компании не только деньги с жителей собирали, но и выполняли свои обязанности по текущему ремонту и содержанию зданий. Если мы смотрим на дороги, всегда имеются жалобы на их соответствие требованиям — тоже составляющая нашей работы.
Лекарственное обеспечение. Я посмотрел, в 2020 году было пять тысяч отсрочек рецептов, этой проблемой занимались. Сейчас она решена в принципе так, что есть централизованный поставщик, есть протоколы. В принципе снизилось количество отсроченных рецептов, но они тоже есть. Мы объявляем горячие линии, чтобы люди вовремя получали лекарства, мы понимаем, что дня некоторых это вопрос жизни и смерти.
Молодежь, то есть права несовершеннолетних. Понятно, что Владимир имеет груз проблем, связанных с детьми-сиротами, которых должны обеспечить жильем. За последние пять лет идет рост количества детей-сирот. Значит, что-то [не то] происходит, правильно? Где здесь недорабатывают органы профилактики, что в семьях происходит? Ребёнок же не родился сиротой, но почему-то таким стал. Какая-то нездоровая ситуация [складывается]. Прокуроры должны отрабатывать и выяснять, что послужило этому причиной и где не доработали органы профилактики. Если дитя-сирота таковым стал, и на него есть жилой фонд, мы должны смотреть за тем, чтобы он за ним сохранился, не могли его продать. Необходимо, чтобы он содержался в надлежащем состоянии. Если сирота получает жилье, мы должны быть уверены в том, что оно соответствует всем требованиям, потому что вплоть до возбуждения дел доходят ситуации, когда [жильё детям-сиротам] покупают в неудовлетворительном состоянии. Бывают случаи, что те деньги, которые выделяются с федеральных органов власти, региональных органов власти, в течение года просто не осваиваются.
Наркотизация. Если этому вопросу не уделять внимание, то среди несовершеннолетних мы просто получим провальную ситуацию, а проблема такая есть, потому что современные наркотики, так называемые, технологические с помощью бесконтактного пути продажи просто захватывают молодежь. Здесь тоже прокуроры должны работать, чтобы у нас это не распространялось. Я могу долго перечислять. Объемов работы очень много.

Вы упомянули реализацию нацпроектов. Мы как-то от других регионов отличаемся по количеству нарушений?

Эта сфера проблемная в том плане, что, как я сказал, были какие-то проблемы со стройкой в определенный период, и где-то просели с освоением, с исполнением обязательств вовремя. Если это объективная причина, всегда есть возможность как-то с ней разобраться, но кто-то же пытался под эту ситуацию сделать так, чтобы затянуть исполнение обязательств и в это время заниматься чем-то другим. Есть такие махинации у застройщиков. Наша задача состоит в том, чтобы контролировать своевременное исполнение обязательств по этим контрактам, по строительству, поставке оборудования и всему остальному в рамках нацпроектов именно того качества, которое должно было быть, будь то стройка, будь то оборудование или еще что-то. Каких-то специфических и провальных вещей нет. Было несколько объектов, которые вовремя не достроили.

Вы имеете в виду ситуацию с санкциями?

Ситуация с санкциями повлияла, например, на медицинское оборудование, которое закупали. Возникли проблемы у тех, кто, например, строит, ему надо вентиляционное оборудование, а эти вещи закупались в Европе. Есть причины объективные, правильно? Но многие перестроились, нашли [необходимое им] в других местах. Если работать, то проблема решается. По большому счету все уже ее решили.

Есть решение суда, обязывающее мэрию Владимира до 1 июня построить дорогу до микрорайона Мосино. На днях мэрия официально заявила, что они не будут этого делать. И как быть в такой ситуации?

К сожалению, у нас есть неисполненные решения судов. У меня составлен полностью список этих дел, мы их ревизируем и каждым занимаемся. Все будем в индивидуальном порядке рассматривать. «Нет денег» — это самый простой ответ, который администрация нам всегда говорит, правильно? Мы же не для этого в суд обращаемся. Мы в суд идем, когда пути, скажем так, досудебных каких-то актов реагирования уже не могут изменить ситуацию, а суд — это крайняя ситуация, когда мы уже требуем начать исполнение через службу судебных приставов.
Естественно, надо будет рассматривать вопрос, в чем отсутствие финансирования, подавались ли заявки, истребовались ли деньги, какая работа проводилась к тому, чтобы рассмотреть вопросы финансирования строительства этой дороги? Если вообще ничего не проводилось, мы будем реагировать на это вплоть до определенной уголовно-правовой оценки. Такое тоже бывает.

В последнее время отправили в отставку главу администрации города Киржач Скороспелову Надежду Владимировну, но у нее там уголовное преследование. Но в том, о чём вы рассказываете, идет, по сути, бездействие, и, может быть, даже халатность. Вы не думаете, что стоит кого-то отправить в отставку принудительно именно за бездействие?

Это один из путей. Если мы видим, что должностное лицо устраняется от решения проблемы и ничего не делает, конечно же, значит, что он не на своем месте. Когда я беседую с кем-то из глав, он мне говорит: «Денег нет». Я говорю: «Что делать-то будете?» Он говорит: «Ничего не буду делать». Для чего он тогда занимает это кресло, правильно? Каждый должен на своем месте заниматься этим вопросом. Заниматься и решать его. Понятно, что проще всего сказать: «Нет денег». Но нет денег на все сразу, правильно? Потихонечку все равно все вопросы решаются. Когда вообще устраняются и ничего не делают, извините, занимайтесь тогда другой сферой, где можно ничего не делать. Пусть вам там зарплату платят.

У вас лично как у руководителя надзорного ведомства в регионе сама идея кого-то турнуть с должности за бездействие отторжения не вызывает?

Конечно, не вызывает. Я еще раз говорю, что каждый должен соответствовать своей должности. У нас даже есть такая мера ответственности — неполное служебное соответствие, после которой с человеком расстаются. И в органах местного самоуправления то же самое.

Нам стоит ожидать, что кто-то полетит с должности в этом году? Теоретически?

Я понимаю, что, может быть, вам интересны такие громкие вещи. В первую очередь, наша задача — добиться результата. Если мы вопрос получили про эту дорогу, естественно, сейчас, разбирая ситуация, мы должны понять, в чем причина длительного неисполнения этого решения суда. Если это бездействие должностных лиц, и мы видим, что они игнорируют нас, то почему нет? Я еще раз говорю, что мы можем здесь вплоть до уголовного дела разбираться, если они явно бездельничают. Если же есть какие-то причины, которые требуют времени, еще что-то, то это — несколько иная ситуация. Каждую ситуацию нужно разбирать индивидуально и понимать, что люди тоже сидят на ответственных местах. Не всегда у них есть возможность сразу всё исполнить. Это тоже надо учитывать. Все индивидуально.

А ещё в каких сферах не исполняются решения суда по искам прокуратуры?

Это все как раз сферы, где требуется финансирование. Где не требуется финансирование — небольшая категория дел, когда, например, продали у детей долю в материнском капитале и признали незаконной сделку, и это обязаны вернуть. Там такие семьи, что очень сложно что-то сделать.
В основном не исполняются те обязательства, которые требуют, как в этой ситуации с дорогой в Мосино, конкретных материальных вложений и немалых. Когда прокурор вносит акт реагирования, я всегда говорю: «Вы не просто внесли акт реагирования и забыли про это, вы должны добиться решения этой проблемы». Не просто написали человеку: «Я внес представление». Ну, и что дальше? Как решилась проблема? Вышли с иском построить дорогу. Где дорога? Почему она не построена? Как занимались? Должно быть реальное достижение конкретного результата — это установка генерального прокурора. Если он видит, что где-то мы недорабатываем, поверьте, нам тоже несладко приходится. Этот подход единый в прокуратуре — всё делается для реального достижения результата.

Что вы намерены сделать во Владимирской области? К каким результатам прийти в своей работе?

Если бы я знал, к каким результатам можно прийти, я уже бы их, наверно, к ним пришёл. Работа прокурора помимо кропотливой, ежедневной, текущей рутины сейчас Генеральным прокурором обозначается так, чтобы мы были в курсе всех проблем региона, от них не устранялись и ими конкретно занимались. Поверьте, я буду находиться в гуще тех событий, которые будет выдавать жизнь, чтобы жители и государство получили защиту своих прав. В этом плане все впереди.