Порохом пропах. Владимирец ушёл на войну в 17 лет и встретил Победу в Праге

К сожалению, с каждым годом участников войны, которые подарили нам мирное небо, всё меньше. Вот и нашего героя уже нет. Но есть его воспоминания и рассказы. Их бережно хранят в семье ветерана.

«Спас Батя»

Михаил Ильич Широков родился в 1925 году в деревне Каменка Меленковского района. Отец был лесорубом. Миша часто ходил с ним в лес, помогал работать, очищал деревья от сучков. Мать трудилась в колхозе. В 41-м отец погиб под Москвой.

«Нам пришло извещение, что он пропал без вести, — вспоминает Михаил Ильич.
— А позже очевидцы сообщили, что Илью Филипповича Широкова убило разрывной пулей в грудь. Бой, говорят, в лесу был. Отца так и не нашли, и не похоронили».
Сам Михаил ушёл на войну, когда ему не было и 18 лет. Молодого бойца назначили связным: носил донесения в роту. На волосок от смерти оказался уже на четвёртый день фронтовой службы.

«Пошёл я с пакетом, в котором было донесение, — рассказывал Михаил Ильич. — Был ещё молодой, нестреляный. Надо было идти кустами, а я пошёл поляной. И вдруг пуля возле меня ковырнула землю. Я подумал, шальная. Шагнул ещё три-четыре раза, как вторая пуля прошла вдоль виска. Если бы я шагнул тогда с другой ноги, мне бы прямо в лоб закатило. Я понял, что меня засёк снайпер, — и в окоп. Только брякнулся, по мне дали из миномёта шесть снарядов! Но прямого попадания не было. Я лежал долго, чтобы про меня забыли. Отлежался, подобрал руки-ноги — и в кусты. Вот таких неопытных и убивали в первую очередь».

Впрочем, на войне доставалось и опытным бойцам. С уважением вспоминает Михаил Ильич командира роты, который хватал рукой гранаты и кидал обратно. Но враг тоже был хитёр.

«Немец приготовился кидать гранату, вытащил чеку, специально придержал несколько секунд и только потом кинул, — рассказывает ветеран. — Наш ротный схватил её, только размахнулся, она у него на вытянутой руке и рванула. Живой остался, но четыре пальца ему оторвало. Его представили к награде — званию „Герой Советского Союза“. Мы все его Батей звали…»

Выручал случай

Самому Михаилу везло на фронте. Вражеские пули чудом летели мимо. И не раз выручал случай. Однажды бойца Широкова спас обыкновенный ящик.

«Ехали мы с разведчиком в кузове машины на ящиках. Я сидел на двух, а разведчик — на одном. Едем полем. Летит немецкий самолёт, засёк нас и спикировал. Мы ждали бомбы, но он начал строчить из пулемёта. Я сидел выше, и мне пуля попала под ящик, а разведчику — в поясницу. Мы остановились, стали перевязывать раненого. Видим, самолет делает второй круг. Мы в кювет. И снова по нам пулемётная очередь. И снова пуля попадает в разведчика! А самолёт делает третий круг! Мы потащили разведчика в окоп. Немец увидел, что мы в укрытии, и улетел. Встал вопрос, куда девать больного. И тут едет машина с ранеными! Мы их остановили, попросили взять и нашего. Девушка-санитар отказывалась, мол, нет места. Мы пригрозили ей автоматом. Так и отправили разведчика лечиться. Через три месяца приехал опять в часть, ранения оказались лёгкими. До конца войны служил».

Бомба не взорвалась

В другой раз немецкий лётчик оставил советских бойцов без обеда.

«Случилось нам найти картошки, свиное сало у нас было, –
рассказывал Михаил Ильич. — Картошку начистили, нажарили с салом, сели в одном доме есть. Вдруг с улицы кричат: „Воздух! Воздух!“ Загудели бомбы, мы бросились на пол. Две бомбы разорвало, окна в доме выбило, стёкла разлетелись — и в еду! Всю нашу картошку засыпало. Вот и пообедали».

А однажды Михаил Ильич сам сбил немецкий самолёт. Было это на Западной Украине. Связной Широков шёл из штаба в роту и нашёл брошенное противотанковое ружьё. Отнёс его на наблюдательный пункт и установил для стрельбы по самолётам.

«Летит немецкий самолёт. Я и выстрелил. А стрелял я метко. Вижу, самолёт дрогнул, но спикировал и сбросил бомбу. Я растерялся. Надо было ещё стрелять, а я присел в окопе. Бомба-то упала, но не взорвалась! Какая-то ненормальная была. А самолёт пролетел на бреющем полете ещё 200 метров и упал».

Там же, на Украине, отмечали и Новый год. Уходил 42-й, начинался 43-й.

«Командир полка раздобыл 20-литровую канистру спирта, — вспоминал Михаил Ильич. — Кто-то принёс поросёнка. Его испекли целиком. Наделали котлет из жеребёнка. Уговорились так: спирт — в стаканах, а в кружках — вода, запивать. Выпили по одной. По второй стали пить, а кто-то перепутал и в кружку вместо воды тоже налил спирту. Майор — начальник штаба — из стакана спирт выпил, схватил кружку запивать, а там тоже спирт. Он рукой рот зажал — и на улицу. Один Новый год мы так справили, а больше уж и не справляли».

В мае 45-го День Победы застиг Михаила Широкова в Праге. О том, что немецкие войска капитулировали, он узнал по радио: слушали наушники в танке. Впрочем, в Праге продолжались бои. Уже после объявления победы погибло ещё немало советских бойцов. В Праге стреляли до 12 мая, вспоминает Михаил Ильич. Помнит он и главный в жизни праздник.

«Мы ехали по Праге на трофейной немецкой машине, — рассказывал ветеран. — И чешские партизаны подумали, что это немцы раскатывают, наставили на нас автоматы. Шофёр затормозил и погрозил им кулаком. Они выскочили и давай нас обнимать! Командир потом говорил: „И как это я только не дал команду «Огонь!“. Позвал всех на квартиру. Собрались, нажарили два противня глазуньи, раздобыли спирт и отметили долгожданную Победу!»

«Можем повторить… » — эту модную фразу, эдакую браваду современной молодёжи, сейчас можно увидеть, пожалуй, на многих авто. А вот сможет ли «поколение селфи и лайков» в действительности повторить подвиг своих предков? Хочется верить, что на этот вопрос они ответят достойно.