Анастасия Буракова: «В целом пока любые страны более менее безопасны»

Владимир Зеленский призвал страны Европейского Союза перестать выдавать шенгенские визы российским гражданам вне зависимости от их политической позиции. Евросоюз ещё не принял окончательное решение по этому вопросу, однако выдачу виз уже приостановили Эстония, Латвия, Литва, Нидерланды, Бельгия, Дания, Чехия и Словакия.

Правозащитница и руководитель проекта помощи российским политическим эмигрантам «Ковчег» Анастасия Буракова рассказала в интервью нашему изданию, как запрет выдавать визы скажется на политиках, журналистах, активистах и оппозиционных деятелях, которые спасаются от преследования со стороны российских властей.

— Если эта инициатива будет реализована, как это скажется на политических эмигрантах, спасающихся от российских властей?

— Это в первую очередь вопрос формулировок и вопрос того, в каком формате эта инициатива будет принята. Если будет только запрет на выдачу туристических виз, о котором ранее говорили представители Финляндии и Эстонии, гуманитарные визы соответственно под него не попадают. То есть те, у кого есть риск политического преследования на родине, опыт журналистской и активистской деятельности, по-прежнему будут иметь возможность получить гуманитарную визу, если у них есть для этого основания и подтверждения.

— Соответствует ли инициатива общим целям санкционной политики, то есть способствует ли прекращению войны? И возможно ли её принятие в рамках действующего миграционного законодательства Евросоюза?

— Я бы сказала, что это философский вопрос. Насколько давление на режим Владимира Путина и его окружение может остановить войну, здесь, наверное, решают политики Европейского Союза. Насколько долго может продержаться режим, конечно, зависит от его прочности, от влияния пропаганды, от того, когда, скажем, холодильник победит телевизор у россиян, либо внутриэлитный раскол какой-то произойдёт. Представитель Евросоюза высказался, что визовая политика — это прерогатива конкретных стран. Но в целом я вижу консолидированную позицию стран Европейского Союза по многим вопросам и полагаю, что страны могут принять такую позицию формально каждый по своей стране, но фактически это будет общее решение.

— Многие сторонники этой инициативы утверждают, что запрет не отразится на тех, кто планирует просить в ЕС политическое убежище. Так ли это на самом деле?

— Вопрос в том, насколько реально будет попасть в страну, чтобы запросить политическое убежище [нужно обязательно находиться на территории страны, чтобы просить у неё политическое убежище]. Уже сейчас многие страны ЕС на уровне нормативных правовых актов запретили сажать людей без визы даже на транзитные рейсы. То есть, условно, транзитом в третью страну через Нидерланды уже двигаться невозможно, просто не посадят на рейс [сесть на транзитный рейс и во время транзита запросить убежище — популярная тактика среди политических эмигрантов].

По поводу нелегальных переходов границы, которые так или иначе тоже являются возможностью для просителей убежища, здесь всё тоже будет зависеть от реакции пограничников и властей. Понятно, что это будет доступно не для всех жителей приграничных районов. Нарушение пограничного законодательства — это довольно рискованная история.

— Наверное, самый важный вопрос. Что в таких условиях делать россиянам, которые пытаются укрыться от репрессий? Существуют ли государства — альтернативы Евросоюзу — в которых политический эмигрант сможет чувствовать себя в безопасности и не бояться экстрадиции?

— Возвращаюсь к первому моему тезису. Если гуманитарные визы по-прежнему будут выдаваться, для россиян, которые вели активистскую и журналистскую деятельность, были интегрированы в оппозиционные структуры и сейчас подвергаются риску преследования, останется возможность въезжать в страны Европейского Союза по этим основаниям.

Конечно, есть альтернативы, есть многие другие страны. Стран Европейского Союза у нас сильно меньше, чем стран в мире. Но надо понимать, что межгосударственные соглашения по экстрадиции работают только в рамках стран СНГ. Это совсем небольшой набор стран. Кроме того, сейчас, с момента начала войны, и даже я бы сказала, за последние годы, тех, кому вменяют изначально неконституционные и политические статьи — фейки, дискредитация вооружённых сил и аналогичные статьи, которые используются исключительно как репрессивный инструмент — по ним прецедентов выдачи даже в СНГ не было за последнее время.

Что касается международного розыска, Интерпол сейчас тоже достаточно пристально и внимательно смотрит на запросы о внесении в базы со стороны России. Если это политически мотивированное преследование или изначально политические статьи Уголовного кодекса, интерпол не вносит их в базу розыска. Я не помню, чтобы в последнее время кто-то из оппозиционных деятелей, кто подвергся преследованию, вносился в списки Интерпола. Я напомню, что по уставу организации нельзя вносить в базу международного розыска людей, если имеет место политическое преследование. Поэтому в целом пока любые страны более менее безопасны, пока не имеет места международный розыск в отношении конкретных кейсов.