Иван Дроботов: «Полицейские били меня, чтобы я подписал протокол»

Иван Дроботов — бывший сотрудник Фонда борьбы с коррупцией, экоактивист и фигурант уголовного дела, возбуждённого в отношении оппозиционного движения «Весна».

Суд избрал Ивану Дроботову меру пресечения в виде запрета определённых действий. В ответ активист срезал электронный браслет ФСИН кусачками и уехал из страны. Российские силовики объявили Дроботова в розыск. Сейчас Иван живёт в Грузии, где нам и удалось с ним пообщаться.

— Привет! Как тебе Грузия?

— Грузия — замечательная. Особенно, когда ты только что выбрался, сорвался с поводка, недавно отсидев двадцать суток и побывав в ИВС [изолятор временного содержания], а здесь ты ходишь и потихоньку привыкаешь к тому, что полицию опасаться не нужно.

— Ещё в прошлом месяце в интервью «Радио Свобода» ты заявил, что планируешь оставаться в России, «чтобы у людей была надежда». Как так вышло, что спустя месяц ты даёшь интервью в Тбилиси?

— Это замечательный случай. Интервью я давал именно в тот день, когда меня задержали. И мы договорились, что вечером мне пришлют текст, чтобы я мог внести правки и уточнения. Но я сделать этого, конечно же, не смог, потому что меня посадили. Я говорю и всегда всем говорил, что буду оставаться в России, пока могу там работать и могу быть полезен, могу действительно кого-то поддерживать своим физическим присутствием. Потому что отъезд всё-таки деморализует людей вокруг. Но, когда я понял, что не могу дальше работать в России и становлюсь скорее обузой, чем поддержкой для других, я принял решение валить.

— Расскажи про «Дело Весны», в рамках которого у тебя проходили обыски.

— Я просто состоял в чате сторонников «Весны» [российское оппозиционное движение], куда может прийти чуть ли не любой человек с улицы. И ещё я сделал несколько ретвитов антивоенных постов «Весны». Сначала я думал, что это случайность, и они просто ищут тех, кто агитирует против войны, но потом выяснилось, что им интересен именно я. Думаю, они просто искали того, кого можно хоть как-то связать с «Весной» и с организацией антивоенных акций. И вот попался я. Учитывая, что у меня уже были на тот момент административные взыскания за участие в митингах, учитывая, что я достаточно давно занимаюсь политическим активизмом, наблюдаю на выборах и так далее, наверное, я был достаточно логичным выбором. Я был, наверное, на «хорошем» счету у силовиков.

В ходе обыска у меня изъяли СИМ-карты, которыми я даже не пользовался, пустые флешки, старый сломанный телефон и смартфон, которым я пользовался на тот момент. Суть самого уголовного дела состоит в том, что российские власти пытаются помешать людям объединиться, скоординироваться и показать, что на самом деле людей, которые выступают против войны, много. Поэтому любого, кто высовывает голову чуть выше травы, власти пытаются срубить, пытаются разрушить организации, вокруг которых могли бы объединиться активисты.

На самом деле в материалах дела нет вообще ничего, что указывало бы хоть на какие-то деяния, которые бы покушались на права граждан. Даже лично в моём деле совершенно непонятно, что конкретно вменяется именно мне. Там сказано только, мол была такая вот «Весна», она призывала выходить на акции против войны, которые мы им не разрешали, поэтому мы считаем, что они экстремистские. А вот ещё был Иван Дроботов, давайте его тоже посадим. Примерно вот так.

— Ты ведь ещё и экоактивист, верно?

— Изначально я занимался раздельным сбором отходов и «пинал» разные органы власти, чтобы ставили пункты приёма таких отходов, когда это ещё имело смысл. Дальше просто делал акции, занимался просвещением, находил у себя в районе людей, которым эта тема интересна, и пытался с ними тоже что-то организовать. Ну и ещё, конечно же, кампания за открытие реестра зелёных насаждений. Я добивался, чтобы в Москве, как и в других крупных городах России и Европы, открыли для граждан этот реестр. Это важно для общественного контроля за тем, как власти обращаются с зелёными насаждениями, а также для того, чтобы нельзя было незаконно их вырубить и потом задним числом внести исправления. Плюс это такая антикоррупционная штука, потому что куча денег тратится ежегодно на содержание этого реестра, но проверить качество люди не могут. В общем, это достаточно простая, очевидная, но важная идея.

Когда я немножко очухаюсь после переезда, думаю, продолжу этого добиваться. Внутри России сейчас есть куча людей, для которых это важно и которые готовы бороться за информационную открытость в этом вопросе. У меня есть петиция, которая набрала уже почти пятнадцать тысяч подписей, и у меня есть общее понимание, как воздействовать на органы власти, чтобы они вели себя приличнее. Думаю, этим я могу быть полезен.

— Широкую огласку в СМИ получила история, когда в апреле на тебя напали сотрудники полиции.

— Я думал, что это была просто случайность, пока не начались другие эпизоды. Мол силовики хватали абсолютно случайных людей, которые что-то в интернете написали антивоенное. Видимо, некоторые мои друзья были правы, когда говорили, что пора бы валить из страны. Тогда я просто шел по улице, меня задержали трое человек в гражданской одежде и начали пихать в машину. Уже в отделе меня избили. Мне вменяли статью 19.3 КоАП [неповиновении законному требованию сотрудника полиции], и протокол там был очень трэшовый, потому что меня взяли, когда я просто шел по улице, а в протоколе написали, что я якобы как-то буйствовал около ОВД, причём вообще в другом конце города, якобы был в нетрезвом состоянии и приставал к людям.

И, разумеется, в протоколе я написал, что это бред. Ну и собственно сотрудник полиции меня бил, чтобы я согласился с протоколом, не давая объяснений. Когда на мне было уже достаточно синяков, я решил, что у меня достаточно повреждений, чтобы подтвердить свою позицию и подписал. К тому же, адвокат успела сфотографировать изначальную версию протокола. Разумеется, в связи с этим инцидентом были поданы жалобы в Следственный комитет и прокуратуру, на которые уже пришли ответы-отписки.

— Ты работал в ФБК, пока его не признали экстремистской организацией. Чем там занимался?

— В основном занимался взаимодействием с профсоюзами, прежде всего это «Альянс учителей». Я выяснял, какие нужны ресурсы профсоюзам и какую помощь Фонд борьбы с коррупцией может им оказать. Это всё, что я готов рассказать.

— Можешь рассказать, как тебе удалось уехать?

— К сожалению, этого я тоже не могу рассказать.

— Хорошо. Какие у тебя дальнейшие планы? Собираешься оставаться в Грузии?

— Я без понятия, если честно. Какие-то планы строить в нынешнее время невозможно. В любом случае я буду помогать тем, кто остаётся в России и продолжает там делать что-то полезное и менять ситуацию к лучшему. В любом случае буду заниматься чем-то общественно-политическим, потому что это то, что я знаю и умею. Но конкретики пока никакой нет. Вернуться в Россию я смогу только в том момент, когда-либо закончится уголовное дело, либо закончится режим. Последнее, думаю, произойдёт раньше.