Сергей Инденок: «Находясь заграницей, я объективно приношу больше пользы»

Являясь членом партии «Яблоко», Сергей Инденок с 2003 года занимался активизмом, а потом и более серьёзной политической деятельностью, был помощником депутата Максима Резника. Сейчас, в Стамбуле, он занимается помощью украинцам, вынужденным эмигрировать из-за войны. Здесь мы с ним встретились и поговорили.

— Расскажи немного о себе, чем ты занимался в России?

— В России я занимался, насколько это было возможно, политической деятельностью. В 2003-м году, когда мне только исполнилось 18 лет, я вступил в партию «Яблоко». Уже в то время для меня было всё очевидно по поводу режима Путина: я наблюдал разгон НТВ, отмену выборов губернаторов, посадку Ходорковского и так далее. Сейчас многие говорят, что первые десять лет правления Путина были чуть-ли не лучшими годами в истории России. На самом деле это, конечно, не так. Тот период жизни, когда человек, как говорил Черчилль, должен быть романтиком, я отдал целиком и полностью политической борьбе: был организатором «маршей несогласных», в том числе и самого легендарного в 2007-м году, когда мы заполнили весь Невский проспект. Я, как участвующий в организации, был задержан тогда в самом начале митинга.

Со временем я стал отходить. Там было несколько некрасивых историй, после которых я перестал заниматься политикой и начал заниматься бизнесом. В 2009-м году я эмигрировал в Литву, но в конце 2011-го, когда в России проходили выборы президента и «болотные» митинги, я вернулся.

Максим Резник, один из лидеров петербургской оппозиции, тогда избрался в Законодательное Собрание. Я стал работать его помощником. Для меня это была уже скорее не активисткая деятельность, а политическая, стали заниматься более конкретными вещами. Ну, а потом я вновь эмигрировал. Не обошлось без давления силовиков. Я понимал, что с моей позицией, с моей активностью оставаться на свободе в России долго не получится. Тем более, по ложному обвинению семь месяцев я провёл в следственном изоляторе.

— Сложно ли было обосноваться за границей?

— Первое время было очень тяжело. Я долго жил в Азии, во Вьетнаме. Потом удалось как-то наладить бизнес, в 2020-м году я даже снова приезжал в Россию, встретился с родителями. Я даже подумал, что в России мне ничего не угрожает и время от времени я могу возвращаться. Предпочитал, конечно, жить за границей, но иногда бывал в России. Ну, а потом произошла ставшая для меня ключевой история, когда я находился в Турции и у меня были билеты в Киев на 23-февраля. Слухи о грядущей войне, конечно, ходили, но я в это не верил. Я планировал приехать в Украину и остаться там жить. Но буквально за день до рейса я принял решение не летать: Путин тогда объявил о «независимости» ЛНР и ДНР. Я осознал, что война начнётся неизбежно, и я был уверен, что с российским паспортом меня просто не пустят в Украину.

Находясь в Турции, я тоже всеми силами пытаюсь помогать украинцам: с друзьями мы сняли несколько квартир для размещения беженцем, оказываем также гуманитарную помощь.

Для меня очень грустно, что мы стали привыкать к войне. Первое время во мне кипела кровь и я был готов тратить всё своё время, а сейчас мы всё привыкаем и понимает, что это надолго. Тем не менее, продолжаем делать что-то, помогать.

— А что по поводу российских эмигрантов?

— Очень много людей сюда приехали из России после начала войны. Среди них есть и многие мои знакомые по политической жизни в Петербурге. Я с ними, естественно, встречаюсь, но какого-то активного участия в деятельности эмигрантских организаций не принимаю.

— Начиная с 2014-го года, когда начались все эти события в Украине, ты был за рубежом. Как из-за границы всё это смотрелось?

— Больно. Естественно, у меня была ещё с 2014-го года позиция абсолютно проукраинская, я не признавал так называемое присоединение Крыма. Прошлое лето я полностью провёл в Украине, путешествовал по Украине на мотоцикле. И, когда я въезжал, таможенники спрашивали, когда я последний раз был в Украине. Я никогда не бывал, так и сказал им. После этого они спросили у меня, когда я последний раз был в Крыму, на что я сказал: «Я вам уже ответил. В Украине никогда не был». Они так улыбнулись, с уважением на меня посмотрели и отпустили.

— Как думаешь, сколько ещё осталось путинскому режиму?

— На самом деле для меня очень странно, как он вообще до сих пор существует. Начиная с 2002-го года все политические решения российских властей за редким исключением вызывают у меня такие ощущение, что они как будто собрались там и просто прикалываются. Кто у нас самый идиот? Рогозин? Отлично! А давайте Рогозина поставим руководить самой сложной космической отраслью. И народ это хавает. Каждое их решение — это какое-то издевательство над людьми и я просто не понимаю, почему люди продолжают это терпеть.

Только сейчас я начал понимать, насколько сильна всё это время была пропаганда. Потому что даже среди моих знакомых, которые никогда не были связаны с политикой, я удивляюсь, насколько у людей засорены мозги и насколько они не понимают базовых очевидных вещей. Сейчас я слышу от некоторых людей оправдания войны, и для меня это очень удивительно и прискорбно.

— Но ведь есть люди, которые до сих пор пытаются сопротивляться, протестуют.

— Из моих знакомых, которые занимались политикой, абсолютно все либо уехали из России, либо убиты, как Борис Немцов, либо сидят в тюрьме. У меня, наверное, хватит пальцев на одной руке, чтобы пересчитать тех, кто остался в России и продолжает что-то делать. Все люди, с кем мы вместе пытались повлиять как-то на политическую ситуацию в России, сейчас находятся в эмиграции. И тем немногим, кто всё-таки остался в стране и, несмотря на массовые репрессии, продолжает протестовать, можно только поклониться. Увы, но мы все понимаем, что массовых акций не будет. Вся самая активная часть людей уехала. Та небольшая прослойка людей, которая продолжает борьбу в России, постоянно живёт в страхе.

— Ты сам не думаешь вернуться в Россию? Сейчас, или когда это всё закончится. Если нет, то какие у тебя тогда планы на будущее?

— Я не могу вернуться в Россию, потому что понимаю, что, как только я это сделаю, меня арестуют. Хотя бы по обвинению в распространении так называемых «фейков» об армии. Я однозначно не могу оставаться на свободе в России. И я не могу позволить себе сесть в тюрьму. У меня пожилые родители, у отца был инсульт несколько дней назад, я очень много понимаю людей и их судьбы от меня зависят. Поэтому, находясь здесь, я объективно приношу больше пользы, чем если стоял бы с плакатом в России и потом находился бы в местах лишения свободы.

Поскольку на момент войны я находился в Турции, решил остаться здесь. Однако при первой возможности я, конечно, планирую переехать в Украину, помогать украинцам восстанавливать свою страну и в меру своих возможностей заглаживать свою вину за преступления нашего государства.