Репрессии начинаются со школы

Корреспондент «Довода» пообщался с учителем русского языка и литературы, которую уволили из школы, а также обвинили в экстремизме за отказ мониторить активность учащихся в социальных сетях.

Наталья Александрова полгода проработала преподавателем русского языка и литературы в общеобразовательной школе № 10 города Ревда Свердловской области. Пару месяцев назад 43-летний педагог и мама троих детей получила широкую известность как в регионе, так и по всей стране из-за громкого конфликта с руководством учебного заведения.

А началось всё с того, что преподаватель и юрист, по второму высшему образованию, в отличие от других работников образовательной организации отказалась мониторить активность школьников в социальных сетях. За это директор школы сначала уволила неугодного педагога, а затем и вовсе написала донос в полицию, органы опеки и прокуратуру, обвинив последнюю в экстремизме.

— Расскажите, как был организован мониторинг социальных сетей.

— Для осуществления мониторинга необходимо было установить на рабочий компьютер либо на смартфон «Gerda Bot» и прогонять через него каждого учащегося с именем и фамилией, с ником, если знаешь. Приложение соответственно сразу выдавало информацию о том, в каких группах ученик состоял, кто у него в друзьях, в чём участвовал, чем занимался и так далее. Анализ шёл по многим-многим параметрам. Делать это нужно было раз в месяц, а информацию, полученную по результатам проверок, необходимо было передавать директору в официальных отчётах. Этим должны были заниматься и занимались все классные руководители, одна я не стала. И сейчас, когда уже прошло более двух месяцев с момента моего увольнения, они продолжают делать это.

— Почему вы отказались следить за школьниками?

— Я — юрист по второму высшему образованию. И я убеждена, что такого рода мониторинги и слежка противоречат действующему законодательству и нарушают права несовершеннолетних на неприкосновенность частной жизни. Они могут проводиться только с согласия родителей школьников. При этом в нашем случае большинство родителей выступили против. Этот вопрос неоднократно поднимался в ходе родительских собраний. Я заняла принципиальную позицию и отказалась в нарушение закона следить за своими учащимися.

— И как отреагировал директор школы?

— После этого меня уволили из школы. Официальная причина заключалось в том, что якобы я работала на «декретной» ставке и сотрудница, которую я замещала, вышла из декретного отпуска, в связи с чем трудовой договор был прекращен за истечением срока. Однако на момент трудоустройства мне никто не говорил, что ставка — «декретная». В трудовом договоре об этом тоже не было ни слова. Истинную причину расторжения договора мне ясно дали понять и, думаю, она понятна всем.

Спустя несколько дней директор школы Евгения Калмыкова обратилась с заявлением в полицию, органы опеки и прокуратуру, в котором сообщила о неких действиях экстремистской направленности, которые якобы я предпринимаю. Экстремизмом, по мнению директора, является моё нежелание мониторить социальные сети учащихся без согласия родителей, а также моё предложение регулярно проводить родительские собрания, на которых получать от руководства учебного заявления ответы на все интересующие вопросы. В документе также сказано, что во время работы я провозглашала некие «скрытые лозунги», и, по мнению родителей, «зомбировала» детей. Разумеется, никакого состава правонарушения или преступления здесь нет, правоохранители вынесли отказной материал.

Я в свою очередь направила в правоохранительные органы обращение, в котором просила принять меры по факту клеветы со стороны директора школы в мой адрес. Пришёл ответ из отдела образования, мол директору погрозили пальцем и сказали, что так нельзя. На этом вообще-то и всё, тишина. Больше никто ничего не делает. Я так понимаю, они просто ждут, пока всё само замнётся. Обидно, конечно, что справедливость не восторжествовала, но я другого, если честно, и не ожидала.

— Где вы работаете теперь?

— После увольнения я попыталась устроиться на работу в разные школы, но все как под копирку отвечали отказом. Видимо, никому не хотелось связываться со мной на фоне произошедшего скандала. Поэтому я вынуждена была устроиться в колледж в Екатеринбурге, где читаю курс русской литературы и родного языка. Дорога туда занимает больше часа в каждую сторону, но что поделаешь. Других вариантов нет. Также я работаю в благотворительном фонде помощи детям инвалидам.

Отметим, что мониторинг активности школьников в социальных сетях, несмотря на свою широкую распространённость, действительно представляется незаконным. Ученикам, как и всем остальным гражданам, закон гарантирует право на неприкосновенность частной жизни и персональных данных, защиту чести и достоинства, свободу слова и информации. Кроме того, как поясняет секретарь профсоюза «Учитель» Ольга Мирясова, слежка за учащимися точно не относится к должностным обязанностям учителя. Искать экстремизм — это прежде всего задача правоохранительных органов.

«Если дети перестанут доверять классному руководителю, поняв, что он ведет за ними слежку, то воспитательная работа в принципе станет невозможна. Дети просто закроют свои аккаунты от него или вообще ото всех. Кроме того, классные руководители сейчас обязаны делать огромное количество работы за очень скромную доплату. Мониторить соцсети 30 детей — это не такая простая история. Нужно всем коллективом отказываться от этого занятия, никого за это уволить не могут»,

— подчеркивает Ольга Мирясова.