Детство, опаленное войной

Внучка подвергавшегося репрессиям вязниковского священника и дочь уроженца Вязниковского района, погибшего на финском фронте, Галина Константиновна Зимина родилась почти за семь лет до начала Великой Отечественной войны.

Заслуженный педагог, более полувека отдавшая работе в школе, активная общественница, она является хранителем традиций и исторической памяти Владимирского края. Не случайно два года назад ее наградили орденом «За заслуги в ветеранском движении», учрежденном Российским комитетом ветеранов войны и военной службы.

Сегодня Г.К. Зимина возглавляет Камешковский районный совет ветеранов войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов. Но по отцу Константину Петровичу Виноградову ее корни из Вязников, где когда-то служил священником её дед — иерей Петр Виноградов.

Сын священника — уроженец Вязников К.П. Виноградов, работал строителем. В 1939 году его призвали в РККА для участия в советско-финской войне, на фронтах которой он погиб в 1940-м. Его супруга и мать Галины Константиновны — Анфиса Ивановна Тарасова работала на фабрике ткачихой.

Одно из самых ранних воспоминаний Г.К. Зиминой — трагическая дата 22 июня 1941-го, начало Великой Отечественной войны.

«Хорошо помню этот летний день, — вспоминает Галина Константиновна. — В центре Камешкова, еще не города, а поселка, собралось множество людей. Посередине площади стоял столб с раструбом репродуктора. К нему и пришли все, кто мог — от стариков до детей, слушать правительственное сообщение о начале войны. Я пришла туда вместе с мамой и, чтобы не потеряться в толпе, держалась за мамину юбку…»

С 1942 года Галина Виноградова начала учиться в школе. Тогда, в 42-м эта школа была единственной, так как остальные переоборудовали под госпитали. Поэтому учиться приходилось даже не в две, а в четыре смены.

«Я училась в послеобеденное время», — рассказывает Г.К. Зимина. — Домой приходилось возвращаться затемно — занятия в школе продолжались до восьми часов вечера, поэтому меня всегда встречала мама. Тетрадей тогда не было, писали мы на полях старых газет. Не было и чернил: их мы готовили сами, разводя печную сажу. Писали перьями, благодаря чему почерк становился изящным, каллиграфическим — у меня он таким на всю жизнь остался. Учебники выдавались в школе. Их не хватало, поэтому получали один учебник на пятерых.

Голодали мы тогда страшно. Сколько помню, всегда хотелось есть. В школе тогда не кормили, никаких завтраков и обедов нам не полагалось. Если есть — возьмешь маленький кусочек хлеба из дома, тем и сыта. Хлеб тогда выдавался по карточкам. Детям и работающим взрослым полагалось в день по 300 граммов, а неработающим пенсионерам — по 250 граммов. Чтобы отоварить хлебные карточки, надо было отстоять огромную очередь — мама ее занимала еще с ночи. Кстати, хлеб был не лучшего качества, сырой, но и такому мы были рады!

В школе мы занимались при электрическом свете, а вот дома готовить уроки приходилось при скупом свете самодельной керосиновой лампы. В стеклянный пузырек наливался керосин, туда вставлялся фитиль, который сверху пропускался сквозь металлическую шайбу. Такие керосинки почему-то называли «пигасиками», они тускло светили и страшно коптили. Но другого источника света не было, так как электричество подавалось только на фабрику, в больницу, в школы и некоторые учреждения. Поэтому осенью и зимой спать ложились сравнительно рано, так как в полутьме долго не просидишь…»

Во время Великой Отечественной войны боевых действий в нашем крае не велось. Но немецкие самолеты летали достаточно часто. Даже налеты случались, например, на железнодорожные пути. Об одной из таких бомбежек у Галины Константиновны остались незабываемые впечатления на всю жизнь:

«Однажды, в декабре 41-го мы услышали вдалеке грохот бомбежки и канонаду зениток. Потом узнали, что немцы бомбили железнодорожный мост под Ковровом. Но тогда мы этого не знали. Все кричали: „Слышите — налет! Ой, сейчас по нас бомбить будут!“ Было очень страшно… Немцы обычно летали бомбить автозавод в Горьком, нынешнем Нижнем Новгороде. Но не было никакой гарантии, что в любой момент не начнут бомбить по нам. И эту постоянную угрозу с воздуха невозможно забыть. Это тоже была война, наша война…»

Самым желанным и самым страшным человеком во время войны в тылу был почтальон. Он приносил желанные и долгожданные весточки с фронта, но он же разносил и надписанные чужим почерком казенные треугольники — похоронки. Отец Галины Константиновны погиб еще на финской. А вот дядя Иван Иванович Тарасов-младший, до войны работавший шофером, был танкистом и погиб в 43-м.

«Помню, я вбежала в нашу квартиру и увидела жуткое зрелище, — вспоминает Г.К. Зимина. — Моя бабушка Анисья Егоровна лежит на полу перед иконой и рыдает. Мама сказала мне: „Дядя Ваня погиб“. Бабушка очень тяжело переживала смерть своего сына. Она умерла вскоре после войны, в 1949 году».

В 1943 году Гале Виноградовой вновь довелось столкнуться с немцами. Но это были уже не летчики в сеявших смерть самолетах, а пленные. Вагоны-теплушки с пленными прибывали по узкоколейке на станцию Новки и стояли на путях неподалеку от бани. Любопытная детвора бегала поглазеть на пленных немцев. Однажды туда пошла со сверстниками и Галя Виноградова. Но впечатления от увиденного оказались тяжелыми.

«Мы нагрянули туда целой ватагой, — рассказывает Галина Константиновна. — Перед нами удручающая картина. Открывали вагон с пленными, а там целыми штабелями лежали трупы, живых на целый вагон оставалось лишь несколько. Дело было зимой. Рядом стояли сани, запряженные лошадьми. Мертвецов наваливали на эти сани и увозили хоронить на специально устроенное „немецкое“ кладбище. От этого зрелища навсегда остался ужас. Да, это были враги, но все равно — люди… А живых везли в госпитали, которые устроили в школах. Эти школы были огорожены колючей проволокой, по углам стояли высокие деревянные вышки с часовыми-автоматчиками. Мы приходили туда, подкапывались под колючкой и пролезали в запретную зону. Охранники кричали нам, что будут стрелять, но только пугали. Немцы из окон протягивали нам куски мыла, а мы им давали кусочки хлеба. Тогда с хлебом у нас стало полегче, а вот мыла не было совсем. Поэтому и проводился такой обмен. Вывозить оттуда военнопленных и отправлять на родину стали лишь после войны, в 1946 или в 1947 годах».

В памяти Галины Константиновны навсегда остался, как первый день войны, так и День Победы — 9 мая 1945 года. Он выдался на редкость теплым, солнечным и ярким.

«Мы утром пошли гулять. День стоял чудесный. Шли в одних платьях, наслаждались почти летним теплом. И, вдруг, взрослые выбежали из домов, — вспоминает Г.А. Зимина, — кричат, руками машут, обнимаются. Мы сначала не поняли, в чем дело. А потом услышали: „Война кончилась! Победа!!!“ И тоже стали кричать вместе со всеми. Тогда у всех было такое ощущение огромного счастья, что это не передать словами. Ради этого стоило жить!»

Записал Николай ФРОЛОВ.