Во Владимире единственный жилец разрушающегося барака боится за свою жизнь и просит о помощи
Осыпавшейся кирпич, покосившиеся деревянные окна и старые прогнившие половицы. В таких условиях Андрей Галкин живёт последние тридцать лет.
Дом многоквартирный, впрочем, соседей у мужчины уже не осталось. Кто-то добился признания своей квартиры аварийной и съехал, кто-то, бросив всё, просто покинул дом, а кто-то так и не дождался обещанного в своё время переселения. Андрею идти некуда.
Андрей Галкин, житель дома 129
В общем я в итоге остался один в этом доме. Проживаю сейчас один и прописан один. И вот всё, что осталось, это всё мне.
Об условиях жизни в этом доме Андрей говорит: «без слез не взглянешь». На стенах плесень, в деревянном полу дыры, штукатурка облупилась, а с потолка свисает паутина проводов.
Андрей Галкин, житель дома № 129
Вот обратите внимание на потолок, пойдёмте дальше пройдём, на проводку, вот они тут что-то подковыряли, всё заляпано в изоленте. Вот это у нас кухня, пол весь прогнил.
Для борьбы с крысами, наводнившими дом, пришлось даже завести кошку. Последней каплей стало частично обрушившееся около месяца назад крыльцо. Теперь, говорит мужчина, даже зайти в дом без риска для жизни невозможно.
Надежда Ибрагимова, корреспондент 6 канала
Просто чтобы попасть в дом, нужно пройти самое настоящее испытание. Сначала мы проходим через лёд, а дальше мы вынуждены протискиваться.
Андрей боится, что в один прекрасный день в доме прямо на него может обрушиться потолок или, например, одна из стен.
Андрей Галкин, житель дома № 129
Мы тут ничего не трогаем, потому что всё рушится-обваливается прям на пол, чуть-чуть подметаем, поэтому лучше вообще ничего не трогать.
По словам единственного жильца, барак не собираются признавать аварийным. А управленцы, дескать, заверяют, что «жить можно».
Андрей Галкин, житель дома № 129
Как всегда нам говорила управляющая компания: «Люди ещё хуже живут», но я не хочу хуже больше жить. Дом хороший, хоть кол им на голове чеши, дом хороший, жить можно.
Как такой дом можно считать пригодным для жилья, Андрей не понимает. Что уж говорить об уборке придомовой територии: неочищенный подход к дому, огромные сосульки.
Мы связались с управкомпанией, которая обслуживает дом-развалюху. Представитель организации нам дал понять, что к дому они никакого отношения не имеют, под их управлением он не находится. Контракт, да, заключён, но объём выполняемых по нему работ минимален.
Никита Мельников, руководитель управляющей компании «ЖРЭП № 8»
Дом не находится в нашем управлении, мы оказываем только работы, предусмотренные агентским договором. Инженерные сети мы обслуживаем по необходимости, и мы готовим дом к зимнему сезону.
На вопрос, что же делать жильцу рушащегося дома, нам ответили, что дом находится на непосредственном управлении проживающего. А это значит, что он сам должен обслуживть дом и, при необходимости, обращаться в те или иные службы.
Никита Мельников, руководитель управляющей компании «ЖРЭП № 8»
Когда дом находится на непосредственном управлении, жильцы сами, в первую очередь, содержат дом, нанимают подрядную организацию за свой счёт. То, что у человека нет газа или света, он в первую очередь должен обращаться непосредственно в ресурсно-снабжающую организацию.
На помощь к Андрею Галкину готовы придти общественники. В первую очередь, говорят, нужно признать дом аварийным, направить письма в горадминистрацию и прокуратуру.
Альберт Русанен, председатель Владимирской региональной организации «ЖКХ-Контроль»
Ему необходимо для того, чтобы подать документы на комиссию муниципальную, которая признаёт дома аварийными, нужно сделать заключение строительного эксперта о степени износа этого дома. //Это единственный способ. Никакая управляющая компания ничем там не поможет.
Ну, а мы продолжим внимательно следить за развитием истории дома 129 и его единственного жильца.
Надежда Ибрагимова, Артём Замоскин, 6 канал.