Владимирский спецназ обезвредил условного террориста

Корреспонденты «ВВ» побывали на тактико-специальных занятиях одного из отделений СОБРа Управления Федеральной службы войск национальной гвардии РФ по Владимирской области — в рамках акции «Один день на службе в Росгвардии», чтобы пообщаться с ребятами, узнать, за что они любят эту работу, и самолично увидеть, как они достигают своего высочайшего уровня готовности к любой боевой ЧС.

Когда я слышу рассуждения некоторых «диванных критиков» в жанре «силовики — зло и служат режиму», всегда (даже заведомо рискуя ввязаться в бесконечный спор) задаю им вопрос: «Случись что опасное или криминальное с вами или вашими близкими, к кому вы понесетесь с криком „Караул! Помогите!“?». И знаете что? «Плывут». Выдавливают из себя в лучшем случае что-то вроде «мне не понадобится».

Но на самом деле эти товарищи сами знают, что обратятся именно к этим людям (из Росгвардии, полиции, УФСБ и т.д.), которые без рассуждений, невзирая на опасность и рискуя жизнью, отправятся их спасать, без оглядки на то, как к ним относились те, кому вдруг понадобилась их помощь.

В этом году СОБРу Управления Росгвардии по Владимирской области исполнилось 28 лет. В истории отряда — далеко за тысячу спецопераций, боевые действия на Кавказе, освобождение заложников в Буденновске, участие в обеих чеченских кампаниях и, конечно, сотни спасенных жизней гражданских. 25 лет из 28-ми командиром владимирского СОБРа является Андрей Сироткин, настоящий боевой офицер, кавалер двух орденов Мужества, медали «За Отвагу» и т.д. Вы бы слышали, с каким уважением отзываются о нем его бойцы!

Кстати, один из ребят (по специализации в отделении — высотник и «второй номер» щитового — тот, кто непосредственно ведет плотный огонь при боевом штурме) сказал мне, что решение служить в отряде он принял еще в подростковом возрасте, услышав интервью с Сироткиным: «Он был в кадре такой спокойный, конкретный, на кителе — ордена, которыми награждают только за реальные спецоперации. При этом в нем не было никакого самолюбования или геройского пафоса. Я увидел и услышал человека, который занимается правильными вещами, любит свое дело и предан службе и своим сотрудникам. И понял, что именно с такими людьми хочу вместе работать».

У Артема (назову его здесь так) план сработал: пройдя тесты и собеседование у того самого командира, в отряд он пришел шесть лет назад. Хотя, надо признать, приложил для этого все усилия: активно занимался спортом, записался в военно-спортивный клуб при колледже (в «Зарницах» тот клуб не раз становился чемпионом округа), от армии не «косил». Кстати, попал в одно из самых элитных подразделений — спецназ ВДВ. Согласитесь, с таким армейским бэкграундом — куда, если не в СОБР?

«Князи» в спецназе

На тренировочный спецобъект мы выдвинулись с базы СОБРа, адрес которой, конечно, нигде не озвучим. Приезжаем на место учений, а там — хоть кино про постапокалипсис снимай: целый комплекс из заброшенных многоэтажек. Изюминка этого конкретного занятия — новизна для бойцов давно неиспользуемого здания, где, по легенде, засел «террорист». То есть до учебного штурма ребята вообще не знали не только, где конкретно окопалась «цель», но и точное расположение помещений, объемы остатков мебели, мусора и разрушенных стен по пути, количество проходов и возможных тупиков и т.п. Спойлер: «террорист» окопался на третьем этаже, с хорошим прикрытием стен и отличным обзором лестничного марша, в данном случае единственно пригодного для штурма.

«Шкуримся» — скомандовал бойцам начальник отделения после выгрузки из «СОБР-мобиля». Начальника отделения мы здесь будем называть «Игорь», хотя, конечно, имя у него другое. Напомним: есть общепринятые правила публикаций о спецназе — без обнародования личных данных. Поэтому все имена и позывные в том числе в этом репортаже о владимирском СОБРе — вымышленные. Но зато сами ребята — очень даже реальные. И классные.

Кстати, позывные, как и надписи на шлемах, у них часто юморные (Мы с коллегой-фотокорром прямо зачитывались ими на этапе подготовки групп к учебному штурму. — Прим. авт.) — либо с тонким троллингом потенциального врага, либо с иронией в свой адрес. Условно, высокий боец может назваться «Малышом», молодой — «Дедом», а выходец из династии полицейских — «Князем»…

«Шкуриться» — на профессиональном жаргоне означает окончательную предстартовую экипировку для штурма. Весит она, как мы уже рассказывали, от 17 до 30 кг, в зависимости от задач и количества боеприпасов. У щитовых в плане веса экипировки отдельная история: оружия у них меньше, чем у товарищей, но именно они идут в авангарде с почти 40-килограммовыми щитами, прикрывая от лобового огня всех, кто движется следом.

«Функция защиты»

Пока Игорь проводил инструктаж с бойцами, нам, журналистам, ничто не мешало пойти и посмотреть на потенциальную «арену боя». Там-то мы и познакомились с одним из ребят, которого на эти занятия «определили» в «террористы». Оценили все плюсы его засады (как в гнездышке, отличный обзор на лестничный марш, благодаря которому штурмовая группа будет у него как на ладони). Специализация бойца (хотя все они в принципе универсальны) — водитель. На вопрос «что водите?» наш визави рассмеялся: «Всё!». «Всё — это джипы, грузовики или броневики?». Он кивает: и джипы, и грузовики, и броневики. А самым непростым в своей конкретно водительской работе в отряде называет эпизод из кавказской командировке, когда ему пришлось вести 20-тонный «Урал-федерал» с ребятами в кузове по обледенелым горам — на спуск, с высоты 1800 метров…

Тут наше интервью прервал так называемый «глаз» (он же «удочка», он же «досмотровое устройство «Констебль») — камера на штанге, на считанные сантиметры высунувшаяся из под лестничного пролета. Эдакий сухопутный «перископ», устройство с монитором (на жаргоне его называют «телевизор»), которое поверх «броника» надевает на себя один из бойцов.

Кстати, этот «Констебль» позволяет еще прослушивать звуки и разговоры на расстоянии до 10 метров без обнаружения оператора с беспроводной передачей сигналов на монитор. А еще он оборудован инфракрасной камерой, то есть может «видеть» в темноте.

Заметив «глаз», «террорист» залег на позицию с оружием наготове, а я постаралась вмуроваться в стену за дверным пролетом, чтобы не угодить на линию — пусть даже учебного — огня. Хотя сразу скажу: мне там явно ничего не угрожало. Наоборот: защита гарантирована. Когда, например, на определенном этапе в дело пошли взрывпакеты, имитирующие взрывы гранат, я, конечно, не удержалась и полезла вперед, на секунду высунув свой любопытный «шнобель» дальше, чем разрешал начальник отделения. Так один из бойцов прямо в момент взрыва прикрыл меня собой. Повторю — секунда — и вот он уже между мною и взрывпакетом… «Что это было и как вы успели? Там даже подумать некогда было» — только и могла я спросить в тот момент. Он пожал плечами: «А что думать? Я взрывотехник, знаю, что вам в глаза с такого расстояния могли прилететь осколки, вот и прикрыл». Такая вот у этих парней «встроенная функция защиты»… Уважаю!

Примерка идеального гаджета

Наблюдать даже за учебным штурмом дико увлекательно. Некоторые детали восхищают своей наработанностью — как, например, виртуозная смена мест «второго» и «третьего» номеров щитового под шквальным огнем при полном расстреле магазина, необходимая «второму» для перезарядки оружия. «Красиво смотрелось» — сказала я потом ребятам. «Мы о красоте здесь не думаем. Это просто эффективный элемент, который постоянно отрабатывается. Потому что жизнь — это не кино, где бездонные магазины, в реале они очень быстро опустошаются, если плотный огонь».

Некоторые сценки растрогали чуть не до катарсиса, как, скажем, слаженный подъем группы с земли, если на каком-то этапе боя им приходится полностью закрыться щитом и упасть на колени, то «второму» и «третьему» после этого встать относительно легко (их экипировка распределена по телу относительно ровно), а вот у щитового основной груз — сам щит, так что для ног — дикая нагрузка. Но подняться надо быстро, всем вместе и именно со щитом, если огонь или риск огня остается. Я даже моргнуть не успела, как встали все трое, причем, «второй» как-то легко и отработанно поднял товарища. Я даже не поняла, за какой элемент экипировки он его ухватил. При этом группа «в процессе» ни на сантиметр не высунулась из-за щита!

После штурма и нейтрализации «террориста» иду к Артему, снимающему шлем. «А зачем наушники? Для переговоров? Вы же жестами можете понять друг друга!».

Он улыбается: «Во-первых, язык жестов годится, если есть визуальный контакт. Во-вторых, мы понимаем друг друга с полуслова и с полужеста. Если позволяет ситуация, переговоры — по рации. Нет — голосом или тактильно. Допустим, перед тем, как бросить гранату, идет легкий удар щитового по плечу или шлему. А зачем наушники? Сами попробуйте».

Я надела его наушники. Впечатления — что называется «Вау!». В этих наушниках голоса очищены ото всех посторонних шумов, и четко слышно все, что говорят ребята даже в другом конце коридора. При этом при резком звуке — для примера Артем резко хлопнул в ладоши — звуки гасятся полностью! То есть риски контузии в бою при громком взрыве сводятся к минимуму. Идеальный гаджет.

Конечно, я не могла не познакомиться с человеком, защитившим мои глаза. Его я здесь назову Ильей. Он взрывотехник и — специалист по работе с тем самым «Констеблем». Его задача в таких операциях — предварительный досмотр и прикрытие штурмовой тройки. В отряде он больше пяти лет. Свой выбор профессии объясняет просто: «Всегда тянуло на динамичную работу в команде. А у нас и команда замечательная, и динамики достаточно». Новый полигон для занятий называет интересным: «Такие смены учебных локаций очень помогают разнообразить тактику при отработке взаимодействия».

Спрашиваю — «В реальности такие штурмы происходят быстрее?». «Наоборот, — говорит Илья. — Спешить глупо. Сначала нужно выяснить все, что можно, и только потом действовать, прикрывая друг друга».

Игорь в отряде уже 13 лет. Говорит, что о выборе профессии не пожалел ни разу, потому что ее суть — «служба людям», ощущение постоянной поддержки товарищей и желание приходить на работу каждый день. Ограничения (вроде невозможности присутствия в соцсетях в своем статусе) Игорь называет не критичными, а свое повышение два года назад — до начальника отделения СОБРа — расценивает как возросшую ответственность на себе лично.

— Игорь, у вас сейчас в подчинении ребята, с кем вы раньше были в равном профессиональном статусе. Я не первый раз общаюсь с бойцами СОБРа, вижу, как они ведут себя друг с другом, и не устаю удивляться, как в этом отряде людям удается сохранить баланс демократичного общения вне задач (с шутками, без лишнего чинопочитания) и четкой дисциплины, когда есть приказ и нужно выполнять задачу.

— В отряд очень непросто попасть. Как правило, к нам приходят люди, которые понимают, куда они идут, осознают все нюансы этой службы. У нас правильная команда. А отделение, тем более, небольшое. Если приходят новички, то — не группами, а поодиночке. И вот когда новичок попадает в группу, живет в уже сложившейся атмосфере, то, можно сказать, «куется» со всех сторон. Так и складывается правильное мировоззрение. В том числе, в том, о чем вы спрашиваете: где допустима демократия, а где — стоп. При этом начальник отделения тоже всегда должен быть личным примером адекватного поведения, понимая, что к разным людям нужен разный подход. Но по сути, отделение — как маленькая семья. Здесь шелуха из головы быстро выветривается, здесь ничего не скроешь и никакой негатив в себе не спрячешь. Люди с червоточиной у нас быстро отторгаются.

— Что еще важно для СОБРовца, кроме подготовки?

— Чувство юмора. Без этого у нас никак.

— Представляю, в мужской-то компании… И по какому поводу шутят в СОБРе?

— По любому. Над собой. Друг над другом. Например, если надо подчеркнуть какой-то «залет» человека, дав ему понять, что нужно подтянуться. Некоторые привычки тоже могут быть поводом для шуток.

— А если человек обидится?

— Здесь у всех очень быстро пропадает желание обижаться. Мы — семья. Говорю же — без чувства юмора никак. Ну, а люди с чувством юмора на других таких же в принципе не обижаются. Особенно, если знают, что по-серьезному каждый из товарищей готов без раздумий прикрыть им спины.

— Сегодня отрабатывались элементы штурма здания. Да, здание было «необкатанным», но работали по сценарию. А не эффективнее отправлять ребят тренироваться без сценария? Условно — забросить «террориста» неизвестно куда, не давать бойцам вводных, пусть проявляют смекалку.

Такие занятия мы тоже проводим. Да, вы правы — людей обязательно нужно держать в тонусе, особенно если определенное время нет такого рода реальных задач. А сегодня мы занимались отработкой взаимодействия групп. Это одна из важнейших вещей, потому что в реальных боевых условиях по плану никогда ничего не идет, а значит, нужна готовность к любым факторам. Оперативная обстановка может меняться за секунды, когда надо моментально решать, что делать, когда некогда объяснять, все должно быть на автоматизме, когда каждый в группах четко знает, что он делает и как. Это мы и отрабатываем. Именно благодаря такому опыту и навыкам сформировалась универсальность подразделения, хотя изначально отряд создавался для борьбы с бандитами. Буквально как «городской спецназ». Но Кавказ закалил, и сейчас мы можем действовать и в городе, и в «зеленке», и в горах. Вообще где угодно.