Рукотворные промыслы Владимирской губернии

Когда основное дело не дает надежного дохода, не ленивые люди подрабатывают чем-то еще. Так в старину поступали и крестьяне Владимирской губернии, осваивая — в дополнение к обработке наделов — всевозможные рукотворные промыслы.

Рогожка: бизнес на копейку

Был когда-то у крестьян Владимирской губернии рогожный промысел. То есть селяне ткали из липового мочала рогожу — грубую хозяйственную ткань, которая использовалась для изготовления кулей, мешков, половиков. Рогожами покрывали сани и телеги. По сегодняшним представлениям, рогожу и тканью-то назвать можно только условно… Однако рогожу именно ткали!

Еще в начале XX века рогожей занимались сотни крестьянских семей Меленковского и других уездов с не особо плодородными землями. Этот «бизнес» приносил минимальные заработки, вредил здоровью и требовал максимального рабочего дня для всей семьи! Об адском труде изготовителей рогож с большим сочувствием писали земские статистки, которые старались отслеживать развитие промыслов в уездах. Там требовался специальный станок, который устанавливали прямо в избе. А чтобы это архаичное устройство нормально работало, нужно было одновременно от трех до пяти человек. То есть — семья. По статистике, на каждые 100 рогожников приходилось минимум 13 маленьких детей, 8 подростков и 7 стариков. Однако, сплочение семьи было единственным позитивным моментом этого промысла…

Главной проблемой для рогожников было добыть сырье — липовое мочало, которое к концу XIX века возили аж из Уфимской губернии по рекам в Нижний Новгород. А из Нижнего раздатчики доставляли мочало в села. Изготовители рогож зависели от этих раздатчиков — таких же, по сути, крестьян.

Тем временем липовые леса сокращались, мочало дорожало, а сама рогожа в цене не росла. Ведь в быт уже вовсю входили более удобные джутовые и холщовые мешки. Так что семьям рогожников оставалось только «добровольно» удлинять рабочий день, чтобы получать сущие копейки. В земстве подсчитали, что, вкалывая по 15-18 часов в сутки, каждый член семьи из 5-ти человек в итоге зарабатывал по… 1 копейке в час.

Вредные условия этого надомного труда были очевидны: «От тканья рогож стоит в избе постоянная пыль, а от мочала тяжелый сырой воздух. В такой атмосфере работают 5 человек с утра до вечера. Плохая атмосфера вместе с чрезмерной продолжительностью работы вредно отражается на здоровье рабочих, особенно детей». Когда рогожников спрашивали, почему они трудятся каждый день так подолгу, они отвечали: «Если не будешь так работать, то не заработаешь и на хлеб».

Уже в первые годы XX века было видно, что рогожный промысел попросту «выдыхается»: местные статистики заметили, что в это трудное дело годами не включались новые семьи, ткать рогожи продолжали только по наследству. И все-таки, когда во Владимире в 1911 году открылся губернский «Кустарный музей», среди экспонатов — изделий крестьянских промыслов в разделе обработки дерева были гордо представлены рогожи из Муромского и Судогодского уездов.

Вяжут все!

А вот в Пестяковской волости Гороховецкого уезда массовым надомным промыслом крестьян стала вязка шерстяных чулок и варежек. В начале XX века здесь вязали 1117 мужчин и 2568 женщин! Делали они это круглый год, особенно интенсивно — зимой.

Корни промысла местные старики относили к существовавшими там когда-то суконным фабрикам Хованских, где вязали и чулки. А потом, с исчезновением фабрик, вязание ушло в народ. Только в 1853 году пестяковцы отправили на продажу во многие уголки России более миллиона пар чулок, носков и варежек.

Однако к началу XX века, неумолимый прогресс создал конкуренцию ручной вязке чулок. Чулки машинной вязки обходились в 3 копейки, а чулки «хэнд-мейд» — в 10 копеек. Но для варежек машин еще не было, и пестяковцы почти полностью переключились на варежки. Опять же — у вязальщиков были налаженные отношения с поставщиками шерсти из поволжских губерний. Шерсть наших местных овец для вязания не годилась. А поставщики шерсти потом сами забирали у вязальщиков на продажу готовые варежки. Везли или на Нижегородскую ярмарку, или высылали по требованию в Москву, Петербург и даже Владивосток. А одна большая партия как-то отправилась в Порт-Артур, вокруг которого вскоре развернулись сражения Русско-японской войны. Так что во время знаменитой обороны Порт-Артура там носили гороховецкие варежки…

Варежки были двух сортов. Так называемые русские варежки «работали» одной иглой, из толстой шерсти, и выглядели они неуклюжими, суровыми. Для покупателей понежнее и побогаче предназначались аккуратные «панские» варежки, связанные пятью проволочными спицами. «Форма работы чисто семейная, — сообщали об этом промысле земцы из Гороховецкого уезда. — Вяжут все, и мужчины и женщины, и старый и малый, начиная с 5-8 лет. Разделения труда нет никакого; каждый производит все операции сам, начиная с отделки шерсти и кончая отделкой готовых варежек. Вполне понятно, что эта работа доступна всем, поэтому стариков и детей, занятых в этом промысле, много больше, чем в других».

А вот как описывали то, как было организовано вязание: «Вяжут обыкновенно круглый год, как есть свободное от хозяйства время, но коренная работа начинается с сентября, как уберутся с хлебом, и продолжается до конца великого поста. Работают с раннего утра, как только забрезжит свет, и до поздней ночи… Чтоб несколько оживить скучную, однообразную работу, молодежь, мужчины и женщины, обыкновенно собираются к кому-нибудь, и в разговорах, шутках, к которым иногда примешивается игра на гармонике, проводят сообща длинные зимние вечера. Такие посиделки выгодны и в отношении расхода на освещение: керосин общий, приносится по очереди».

Ну, а как же нагрузка на зрение у вязальщиков? И это отследили в уездном земстве: «На зрение вязка не оказывает дурного действия, так как ночной вязальщик и не глядит на работу. Вяжут даже слепые».

Единственное, что сильно беспокоило земских специалистов, так это более низкий процент грамотности среди детей вязальщиков: «Пестяковская волость по грамотности стоит ниже всех волостей Гороховецкого уезда, несмотря на то, что школ тут даже больше, чем в иных волостях. В более бедных деревнях дети почти никогда не кончают курса в училище; если они туда и попадают, их спешат оторвать — пора вязать варежки».

Ивовые корзинки

В Суздальском уезде в XIX веке крестьяне занимались плетением шеверенек. Владимир Даль в своем словаре объяснял слово так: «Шеверенька — женский род, владимирское (швырять? шевырять?) — коробица, зобня, корзинка, мостинка, плетенка; в шевереньке носят корм скоту, возят кур в город и прочее».

Изготавливали шевереньки из ивовых прутьев с дополнением березовых. За прутьями ездили осенью по морозу в болота, где летом не пройти. Плели шевереньки зимой целыми днями. Младшие члены семьи чистили прутья, подготавливали их для работы, старшие плели. Работали в той же избе, где жили. Зарабатывали за всю зиму на 1 человека по 14 рублей.

Жители береговых селений по реке Оке в начале лета занимались другим семейным промыслом — сбором корья (коры) с молодой кустарниковой ивы, в изобилии произраставшей на пойменных местах. Сбор корья начинался с половины мая и продолжался до июля. «В этом занятии участвуют мужчины, женщины и полувзрослые дети, словом целыми семьями забираются в луга оголять только что одетую в зелень иву», — сообщал современник. Содранную полосками кору связывали в пучки, сушили, а потом продавали скупщикам. Корье поставляли большими партиями на кожевенные заводы для дубления и выделки кож в Муром, Касимов и другие города и села, где были такие предприятия.

Продолжение темы — в будущих номерах «ВВ».

Ранее мы сообщали: Жителей Владимирской области приглашают участвовать во флешмобе к юбилею «Золотого кольца»