Жители Владимирской губернии всегда испытывали слабость к домашним питомцам

«Владимирские ведомости» нередко рассказывают читателям о домашних питомцах наших земляков — традиционных и экзотических. Любить животных — это, можно сказать, владимирская традиция. Даже в старину во Владимирской губернии было немало любителей и знатоков братьев наших меньших.

«Хищные» обитатели для охоты

Наставник Владимирской учительской семинарии Андрей Павлович Субботин всесторонне описал быт горожан в своей книжке «Губернский город Владимир в 1877 году»: «Царство животных не особенно разнообразно. Звери домашние: из хищных животных во Владимире обитают собаки и кошки».

О кошках он ничего особенного не добавляет — ну, были, конечно, как же без них. А вот о собаках Субботин пишет особо: «Собаки держатся как для охоты (много хороших пород), так и для охраны жилищ бедных обывателей, редко — для удовольствия. Многие жители Владимира — страстные охотники с собакой, благодаря близости пойм и лесов, число охотников значительнее, чем в других городах…»

Традиционно увлекались собаководством помещики в своих имениях. Правда, тоже для охоты на других животных. Например, «Владимирский историко-статистический сборник» за 1869 год информировал, что в Покровском уезде «у некоторых помещиков содержатся особенного рода собаки для травли зверей и маленькие шавки для выманки оных из берлоги».

Не был исключением и владелец знаменитого имения в селе Муромцево Судогодского уезда Владимир Храповицкий. Он тоже увлекался охотой и разведением собак. Есть предание по поводу сохранившейся во владениях Храповицкого, совсем недалеко от его шикарного дома, возвышенности, которую называют «Собачьей горкой». Говорят, там губернский предводитель дворянства устроил кладбище для любимых породистых псов. Оно было расположено рядом с дворцом. А еще будто для своих покойных собак этот лесопромышленник заказывал именные мемориальные плиты!

Сохранилось даже и такое жуткое объяснение в народе: там, дескать, захоронена вся стая охотничьих собак Храповицкого, которых он приказал умертвить после революции, перед отъездом в эмиграцию. Но это предание совсем не вяжется с имиджем Храповицкого, который был видным членом Российского общества покровительства животным. Патронессами этого общества, выступавшего против жестокого обращения с братьями нашими меньшими, были российские императрицы.

Любил охоту и, соответственно, собак известный представитель муромского купеческого рода Иван Петрович Мяздриков. Он, при всей своей разносторонности, увлекался и еще фотографией. Фотоснимки Мяздрикова 90-х годов XIX века запечатлели много собак. Не только с охотниками, но и у дома Мяздриковых, среди играющих детей. В дневнике этот харизматичный житель Мурома оставил печальную запись о любимом черном псе по кличке Полкан, который скоропостижно умер в лесу на глазах хозяина. Тот горевал.

Рысаки по любви и за деньги

Конечно, лошади до революции были основой преобладавшего тогда гужевого транспорта, на них держалась армия. И даже Общество покровительства животным возникло при императоре Александре II именно под впечатлением от «измывательства» извозчиков над своими лошадьми. Совсем другое дело с иным отношением — элитное коневодство, которым увлекались многие помещики.

Дело было не только в любви к лошадям. Хорошие скакуны могли принести дополнительный доход, потому что были востребованы на популярных тогда бегах. Например, у помещика Владимира Ивановича Куруты (сына губернатора Куруты, который покровительствовал Герцену) в селе Дубки Покровского уезда был возникший в 1859 году конный завод, который специализировался на лошадях рысистой породы. Владимир Курута вникал во все тонкости коневодства, уделял внимание родословным своих питомцев и контактам с ведущими коннозаводчиками России. По данным краеведов, три жеребца с завода Куруты оценивались в 3240 рублей. При том, что обычная рабочая лошадь стоила 25 рублей.

В шикарных конюшнях Владимира Храповицкого тоже были элитные рысаки от известных конных заводов страны.

Павлины в роще

Немало среди владимирцев было и любителей птиц. Когда-то близ Успенского собора, на запад от него, около будущего городского бульвара во Владимире был деревянный летний архиерейский дом. Сейчас от него и следа не осталось. Но тем летним домом пользовался владыка Ксенофонт, который с 1800 по 1821 года был епископом Владимирским и Суздальским.

Во «Владимирских гѵбернских ведомостях» за 1885 год можно найти воспоминания о любимых птицах архиерея: «Площадь при Владимирском летнем Архиерейском доме… в летнее время представляла сплошную луговину, покрытую репейником, крапивой и чертополохом в рост человека. Оживляли эту площадь одни неумолкавшие крики журавлей, беспрестанно гулявших среди этой травяной рощи, и пары павлинов, гордо ходивших с распущенными хвостами по дорожкам. Это были птицы, любимые Преосвященным».

Но если местные иерархи могли позволить себе любоваться на павлинов, другие владимирцы увлекались птицами попроще, зато куда более динамичными — голубями. Причем, голубей (особенно породистых и дорогих) ценили не только обычные владимирцы. Уже упоминавшийся педагог Андрей Субботин, описывая Владимир 70-х годов позапрошлого века, сообщает: из птиц во Владимире «надо заметить, во-первых, голубей простых и породистых, которые служат для забавы многих». Вот какую «картинку» из истории владимирских голубятен сохранил Субботин: «Голубей гоняют и стар, и млад. Даже чиновники после служебных часов посвящают остаток дня голубиной забаве, облачаются в халаты и, вооружась шестом с навязанною на него рогожкой, ловко заставляют голубей кружиться на разные лады». Бытописатель сообщал даже, что некоторые владельцы в свои голубятни искусно заманивают чужих птиц, «за которых взимают затем контрибуцию — от 1 до 10 рублей за пару».

Элитный птичник

Если говорить об «обычной» домашней птице, то и тут среди поклонников элитных пород можно привести в пример владельца «идеального» поместья Муромцево Владимира Храповицкого. Вернее, даже чету Храповицких.

Известно, что в той ценной части архитектурного ансамбля усадьбы, которую представляют собой конюшни и скотный двор, был птичник. Так что, помимо разведения элитных лошадей и скота, дворяне Храповицкие слыли знатными птицеводами. С особым увлечением птицами занималась супруга Храповицкого Елизавета. В их птичнике были аисты, белые и черные лебеди, китайские и тулузские гуси, утки-мандаринки, царские утки, золотистые фазаны, бронзовые индейки. Плюс большое разнообразие диковинных кур — палевых кохинхинов, падуан-шамоа, гуданов, лафлетов, доркингов. Гуси китайской породы из птичника Храповицких даже завоевывали серебряную медаль министерства земледелия!

Страус за 5 копеек

Ну, а совсем уж экзотическая живность из тропических стран Владимирскую губернию посещала лишь время от времени, наездами.

«Кое-когда наезжают временные зверинцы, то большие со львами, птицами и змеями, то маленькие с каким-нибудь крокодилом, пеликаном и т.п.», — сообщал Андрей Субботин.

Удавалось полюбоваться на заезжую африканскую экзотику и в других городах губернии. Например, в январе 1914 года в газете «Муромский край» рекламировали возможность полюбоваться в Муроме на живого страуса и его яйцо: «Проездом через город Муром будет показываться на Рождественской улице, в доме Зубчанинова, против башни, ЖИВОЙ СТРАУС, пойманный в Африке. Величина страуса более сажени. Яйцо страуса весом 6 фунтов. Выставка открыта с 10 часов утра… Вход только 5 копеек».