Врач-инфекционист из Вязников рассказала о работе в Чернобыльской зоне

В год 30-летия владимирского областного отделения «Союза Чернобыль» активно продолжает работать в общественной организации участница ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС из Вязников, кавалер Ордена Мужества Сусанна Соколова. Она рассказала о работе в зоне атомной катастрофы и о значении чернобыльской организации сегодня.

Ему в Эфиопию, ей — в Чернобыль

Сусанна Владимировна — по профессии врач-инфекционист. Как в любой сложное для страны время, эта медицинская специальность оказалась востребована и в зоне ликвидации последствий аварии на ЧАЭС в 1986 году.

Семья Соколовых жила тогда в украинском городе Белая Церковь. Когда случилась авария на Чернобыльской АЭС, муж Сусанны Владимировны Сергей Евгеньевич — военный врач, анестезиолог-реаниматолог — был в далекой командировке в Эфиопии. Оказывал медицинскую помощь жителям дружественной страны.

Сусанна Владимировна работала в детском отделении инфекционной больницы.

Она вспоминает, что сначала об масштабах аварии на ЧАЭС 26 апреля 1986 года жителей не оповещали, люди спокойно гуляли 1 и 2 мая, как и Сусанна Владимировна с двумя дочками. А потом вдруг у многих «сели голоса». Оказалось, от радиации. Но, наконец, власти скрывать катастрофу перестали и начали поспешно формировать медицинские бригады в зону ликвидации последствий аварии.

Сусанна Владимировна попала во вторую бригаду. И вместе с коллегами уже 5 мая начала работать в Чернобыльской ЦРБ. Тогда из взорвавшегося реактора АЭС еще вовсю разлетались радиоактивные частицы.

— Все население из Чернобыльской зоны тогда уже эвакуировали, — рассказывает Сусанна Владимировна. — Но туда со всего Советского Союза привезли триста тысяч ликвидаторов — людей с разным иммунитетом, контактами, болезнями… Нашими пациентами в больнице и стали ликвидаторы. Выезжали мы и на вспышки инфекционных болезней. Стояла жара, людям выдавали пайки, они в те годы дефицита старались отложить продукты впрок, а пища быстро портилась. Случались отравления.

Поначалу у медиков не было ни специальной одежды, ни дозиметров. Как им считали полученную дозу радиации? Сколько они ее с воздухом получили, сколько съели с пищей или вдохнули, так точно и не известно.

Сусанна Соколова проработала в зоне ликвидации три недели, а ущерб для здоровья получила на всю оставшуюся жизнь.

В «Союзе Чернобыль»

В 90-е, после распада СССР, Соколовы переехали по семейным обстоятельствам в Вязники, на родину супруга Сусанны Владимировны: нужна была помощь престарелым родным.

Вязниковские ликвидаторы рассказали, что во Владимире работает наша головная региональная организация «Союз Чернобыль», — рассказывает Сусанна Владимировна. — Я поехала туда, меня поставили на учет. И потом чем могла стала помогать ликвидаторам, в основном, с медицинской точки зрения. Тогда у нас еще не было профилактических осмотров. Оказывала консультативную помощь. Потом так случилось, что меня выбрали председателем местной Вязниковской организации.

С 1996 года Сусанна Владимировна дважды в разные годы была председателем местного отделения областного «Союза Чернобыль». По состоянию здоровья несколько лет назад оставила этот общественный пост. Но заранее подготовила себе смену и передала «бразды правления» Владимиру Юрьевичу Лукичеву, из более молодого поколения ветеранов. Он в зоне ликвидации последствий аварии на ЧАЭС был солдатом-призывником.

Значение организации

— Сусанна Владимировна, чем важна организация чернобыльцев?

— Существует так называемый «чернобыльский закон», по которому нам начисляют пенсии, дополнительные выплаты, выдают похоронные родным. У нас эти льготы появились благодаря тому, что есть закон. Но его долго не было. Закон принимали с большим трудом. Если бы не «Союз Чернобыль», добившийся принятия закона, вряд ли были бы социально защищены эти люди.

Многие из нас стали инвалидами, почти у всех проблемы — со щитовидкой, диабетом, сосудами, костями. С чем только не проблема! Много наших товарищей умирает. А сколько остается вдов! Если бы не было закона, вообще не знаю, как бы они жили. Сейчас мы занимаемся во многом тем, чтобы морально поддержать женщин, которые потеряли своих мужей-ликвидаторов.

— А вот о своем здоровье Вы не рассказываете. А ведь у вас инвалидность 2-й группы…

— Да, из песни слова не выкинешь. Главное, что я не инвалид умственного труда (смеется) . Вопрос с лучевой болезнью у меня стоял долгое время очень остро. Периодически начинаются обострения, падение иммунитета, ухудшение состояния крови, — или все это вместе взятое… Просто к этому надо относиться относиться правильно. Я стараюсь!

— Насколько важно дело сохранения памяти о подвиге ликвидаторов в работе «Союза Чернобыль»?

— Сегодня у детей нет четких ориентиров. На каких примерах воспитывать молодежь? Мы ходим в школы, показываем фильмы, рассказываем о Чернобыле. Приходили на такие встречи и наши вертолетчики, которые работали в воздухе прямо над взорвавшимся реактором. Еще недавно их было трое, сегодня остался один. Приходят в школы и ребята, которые работали на бетономешалках и возили бетон для саркофага над взорвавшимся энергоблоком. Таким был их подвиг.

Как же еще сегодня воспитывать детей, если не давать пример верности долгу перед Родиной? Поэтому забывать нельзя. Ни об Афганистане, ни о Чечне, ни о Чернобыле. Нельзя забывать о людях, которые, в общем-то, жертвовали своей жизнью ради других.

Если только не бить в одну точку, не напоминать, о нас забудут, вычеркнут, как и многие страницы нашей истории. Тем более что Украина теперь — другое, сопредельное государство… Сотни тысяч человек со всего СССР прошли через Чернобыль. Многих мобилизовали как солдат или призвали на военные сборы. И я была военнообязанная.

— То есть, Вы не могли отказаться от работы в зоне катастрофы?

— Мне бы и в голову это не пришло.

— В чем будущее «Союза Чернобыль»?

Самым младшим нашим ребятам-срочникам, которые служили в Чернобыле в свои 18-20 лет, сегодня уже за «полтинник» перевалило. Более-менее, о нас не забывают. Но и нам в «Союзе Чернобыль» нельзя расслабляться. «Союз Чернобыль» — это по-прежнему активно работающая организация. Она нужна и самим ликвидаторам для защиты их прав и взаимной поддержки, и, вообще, всем — для того, чтобы не забывали о самопожертвовании для своей страны.