Журналисты «ВВ» побывали на учениях Владимирского ОМОНа

Датой создания владимирского ОМОНа считается апрель 1993 года. Накануне 27-летия легендарного отряда корреспонденты «ВВ» побывали в гостях на базе одного из самых знаменитых правоохранительных подразделений — отряда мобильного особого назначения Управления Росгвардии по Владимирской области.

Первые мобильные отряды особого назначения при МВД в нашей стране стали создаваться осенью 1988 года, а основной их задачей в приказе главы ведомства значилось «обеспечение правопорядка в случаях осложнения оперативной обстановки в регионах России», в том числе — на массовых мероприятиях и в горячих точках.

Без лиц, но с навыками

Наш «день с ОМОНом» начался на учебном полигоне, где ребята обычно отрабатывают сценарии захвата вооруженных бандитов, забаррикадировавшихся в многоэтажном здании. По договоренности мы приехали туда как раз к моменту высадки ребят из автобуса и началу их облачения в «военное». Говорим: «Привет, это мы, журналисты, которые с вами сегодня работают!» А в ответ слышим: «Какие еще журналисты?» И представляете: ни один мускул на их лицах не дрогнул. Убедительно так удивились… Только по смеющимся глазам чуть позже мы поняли, что ребята нас просто слегка «потроллили».

Все как на подбор — ни расхлябанности, ни намеков на лишний вес, только стать и сплошные мышцы. Как мы потом узнали, во владимирском ОМОНе нет ни одного человека, «откосившего» от армии — служили все. При этом большинство имеют разряды — по рукопашному бою, по самбо, по дзюдо и т.д.

Фотоаппарат не достаем, пока все бойцы не окажутся в масках: по правилам лица, а также фамилии спецназовцев и численность их подразделений обнародовать нельзя.

Сразу видно разделение труда во взводе: через пару минут часть парней в полной выкладке — с бронежилетами, автоматами, запасными магазинами, в шлемах, один с тяжеленным щитом — именно он прикрывает бойцов при штурме, а часть — в легкой черной форме, исключительно с пистолетами и тросами наперевес через плечо (так называемыми фалами), которые они бодро крепят для спуска. Именно на таких тросах «высотники» десантируются с крыш зданий и нейтрализуют бандитов через окна.

«Роль» многоэтажного здания выполняет пожарная вышка. «Когда двери заблокированы, их нельзя снять быстро или возможность прохода по лестничным пролетам ограничена, а нужен быстрый штурм, группы могут заходить через окна, — говорит Андрей К., командир взвода с 2005 года (в отряде — с 1995-го), наблюдая за пробными спусками своих бойцов на фалах (смотрится это, надо признать, очень эффектно! — Прим. авт.). — Другой способ — заход нескольких групп одновременно: и через двери, и через окна, что мы как раз отрабатываем сегодня».

На крышу высотников в таких операциях обычно высаживают с вертолета, хотя в данном случае — на занятиях — обошлось без «вертушки»: ее использование — дорогое удовольствие, а кроме того, у тренировочной вышки крыша легкая и коньковая, так что для высадки не подходит. В остальном — все по правилам.

«А если террористы все продумали и контролируют все окна-двери, что делать?» — спрашиваем командира. «На такой случай тоже есть методы захвата. Но в реальности для тотального контроля всех входов-выходов, чтобы перекрыть их все, если, например, речь идет о многоквартирном доме, злоумышленники должны привести туда целую армию, иначе уязвимые места все равно останутся».

По словам Андрея, хотя его парни отрабатывают все варианты развития событий с огневым контактом, штурм в реальной жизни — это все-таки крайняя мера, когда переговоры с преступниками ни к чему не привели.

Холериков в щитовые не берут

Заговариваем про имидж ОМОНа: «Обыватели считают, что в специальных операциях участвует СОБР, а ОМОН лишь работает на массовых мероприятиях. Как тогда в этот формат вписываются штурмовые тренировки?»

Андрей подтверждает: охрана порядка и общественной безопасности — одна из основных задач отряда. Штурмовые группы сейчас есть во всех силовых подразделениях. СОБР в конкретный момент может уже быть на выезде, а работать нужно «здесь и сейчас». Поэтому обычно какой отряд ближе, тот и используется в конкретной ситуации. А в сложных операциях могут участвовать штурмовые группы как СОБРа, так и более многочисленного ОМОНа.

Средний возраст бойцов владимирского ОМОНа — 23-30 лет. Специалисты считают, что это «пик физической и психологической формы» у мужчин. Невзирая на «разделение труда» — на высотников, снайперов, щитовых и т.п., все сотрудники отряда универсальны и могут выйти на операцию практически с любой позиции. Правда, специалисты десантироваться на фалах с высоты проходят дополнительную спецподготовку, на которую еще нужно получить допуск.

«Без допуска на фал — тем более с оружием — сотрудник вообще выйти не может», — говорит командир взвода. Учат высотников в специальных учебных центрах Росгвардии. На позицию щитового (такая специализация, кстати, есть и в СОБРе), который при штурме идет первым и несет на себе 35-40-килограммовый щит (не путать с более широкими, но легкими противоударными аналогами), бойцы тоже проходят отдельную подготовку. Причем главное для щитового бойца штурмового отряда — даже не сила, а психологическая устойчивость. Так что сюда подходит только психотип сангвиника или флегматика — их, как шутят сами спецназовцы, из себя не выводят даже «пули в упор» по щиту.

Андрей подтверждает: «Щит для штурма и щит для защиты от летящих предметов — это две очень большие разницы». Самое интересное, что щитовой этого подразделения — Артём Ж. — свой неподъемный щит носил по полигону примерно с тем же видимым усилием, как мы, девушки, тягали свои дамские сумочки…

Выкладка на 35 кг

Впрочем, в ОМОНе в принципе нет «хлюпиков». Шутка ли — стандартная экипировка бойца штурмовой группы тянет минимум на 35 кг (шлем, плитный бронежилет, пистолет-пулемет, пистолет на кевларовом поводке, сумка для сброса использованных магазинов, аптечка, карманы с запасными магазинами, противогаз и т.д.).

У щитового вес снаряжения — в два раза больше. А им еще со всем этим добром надо двигаться и действовать — причем при штурме очень быстро. Но, кстати, в форме из «рипстопа» (усиленная арматурной нитью ткань, которую порвать практически невозможно) все продумано: сложная система защелок и карабинов позволяет при необходимости за секунды избавиться от лишнего груза — например, если надо быстро уйти от поражения взрывным устройством, которое уже не успевают обезвредить, или вынести с линии огня раненого товарища.

Так что не зря отбор в ОМОН предельно суровый. До демонстрации физподготовки (бег челночный и на 5 км, подтягивание, отжимания, пресс и т.д. — и все в один день, без перерывов) — обязательное психологическое тестирование. Судя по всему, оно отлично работает: спокойнее и невозмутимее владимирских омоновцев мы людей еще не видели. При этом они явно любят свою работу — и просто обожают спорт, благодаря которому поддерживают физическую форму.

У ребят, кстати, и потом физподготовку командиры подразделений раз в месяц проверяют. А раз в три месяца — командование отряда. Нормативы? Судите сами: на отличный результат — от 11 до 18 подтягиваний (количество в зависимости от возраста), отжимание — до 60 раз, марш-бросок на 5 км — за 25 минут, упражнение «армейская пружина» — 60 раз, челночный бег, стрельбы и т.д. Чтобы вы понимали, все это нужно показать в ограниченное количество времени.

Зачем такие строгости ко всем сотрудникам? Ведь, например, если снайпер с 700 метров в мишень попадает, разве важно, есть ли у него лишний вес? Командир отряда, полковник полиции Михаил Бойовский говорит — «важно», потому что снайперу может понадобиться быстро уйти от погони после поражения цели, например, или забраться в полной выкладке в труднодоступное место, чтобы там несколько суток пролежать в ожидании. А взобраться на гору или выдержать длинный марш-бросок с лишним весом вряд ли получится.

Полковник полиции Михаил Бойовский. Фото Натальи Лариной

Хотя времени на тренировки «для удовольствия» у парней, увы, остается гораздо меньше, чем хотелось бы. Как говорит Михаил Бойовский, командир ОМОНа «Александр Невский» Управления Росгвардии по Владимирской области, перед отрядом всегда стоит много служебных задач. Но зато когда есть возможность — парней от тренажеров и снарядов буквально не оттащишь. Они даже скалодром соорудили по собственной инициативе, чтобы заниматься высотной подготовкой прямо на базе. Ну, а когда приходят разнарядки на командировки в регионы, где росгвардейцы традиционно занимаются подготовкой в условиях горной местности, так в отряде, говорит командир, буквально «лес рук» добровольцев, желающих совершенствовать свои навыки.

Им, кстати, есть на кого равняться. Михаил Бойовский — ни разу не «паркетный» офицер, человек, практически всю жизнь отдавший спецназу, многократно принимавший участие в контртеррористических операциях, дважды кавалер ордена Мужества. А Андрей, командир взвода, к которому в этот день «приписали» нас, журналистов, — специалист по ведению боя в горно-лесистой местности, инструктор по смешанным единоборствам, КМС по боксу.

Но в командировки офицеры ОМОНа до сих пор ездят не только ради тренировок. И, кстати, живут там вместе — без отдельных «кубриков» для командиров.

«Писари в штабе»

В отряде практически нет текучки — бойцы если уходят, то только на повышение или в другое подразделение спецназа. А вот резерв из числа желающих попасть во владимирский ОМОН — величина постоянная.

Использовать имена-фамилии в ходе операций сотрудникам ОМОНа нельзя. С другой стороны, вызывать друг друга «четыреста восемьдесят седьмой — сто шестьдесят второму» тоже неудобно, куда проще общаться в жанре «Хруст — Якуту». Поэтому у каждого бойца в отряде есть свой оперативный позывной.

Артем М. — старший инструктор отряда по профессионально-служебной и физической подготовке в ОМОНе уже 6 лет. Он подтверждает универсальность каждого сотрудника. Говорит, что служба в спецподразделениях — это даже не работа, а образ жизни. Отсюда и идет эта явная преданность делу: «Служить и защищать граждан, Родину — что может быть лучше?» А на нашу реплику «но это опасная служба» пожимает плечами:

«Все мы это прекрасно осознаем. Но воспринимаем как должное».

Артём — тот самый боец, который на учениях бодро носил на себе неподъемный щит — как будто это букет с гладиолусами, а не 40 кг брони. В отряде он уже два года. До того служил в спецназе ГРУ. Когда снимает маску, симпатичен до невозможности. При этом спокоен, как скала, и немногословен, как тибетский монах. На наш вопрос как среагируете, если при исполнении услышите в свой адрес агрессивное хамство, невозмутимо отвечает: «Никак. Я делаю свою работу хорошо и правильно. Должен выполнять задачи и прикрывать товарищей. Зачем мне при этом обращать внимание на каких-то крикунов? Тем более тех, кому мы не нравимся, тоже надо охранять». Но улыбкой нас все же одарил, когда отвечал на вопрос, как родные реагируют на его место работы: «Нормально. Думают, я писарь в штабе».

Товарищ Артёма по взводу Денис служит уже 17 лет. Попал в правоохранительные структуры сразу после армии. Умеет все, но его ключевая позиция — снайпер. Родня тоже считает, что он «просто в армии».

Спокойствие своих бойцов Михаил Бойовский считает плюсом: «На нашей работе одной отваги мало. Чтобы просчитывать все последствия своих действий и не подвести отряд, каждый должен иметь холодный рассудок. Нет ничего опаснее паники в бою. Поэтому мы прививаем ребятам это спокойствие, о котором вы говорите, — вместе с остальными профессиональными навыками».

Работа сапера

А вы знали, что на все сообщения о взрывных устройствах в регионе выезжают именно сотрудники владимирского ОМОНа — инженерно-технического отделения. Кинологи со специально обученными собаками и, конечно, взрывотехники. Сколько их в отряде, командир нам не сказал, хотя с одним из бойцов, который ради нас облачился в специальный взрывозащитный костюм и показал азы своей работы по обследованию неизвестного устройства, познакомил.

Кстати, это стандартный костюм даже в легкой версии весит около 40 кг На самом деле это даже не костюм, а целый «взрывозащитный комплекс», который обеспечивает защиту от взрыва, избыточного давления воздушной ударной волны, осколков, воздействия тепла и открытого пламени, а также защищает от травм оператора, производящего обезвреживание взрывного устройства, от поражающих факторов взрыва.

Учат росгвардейев на инженеров-взрывотехников в Брянском филиале Всероссийского института повышения квалификации сотрудников МВД РФ.

По-моему, надо быть невероятным виртуозом, чтобы работать с «проводками» в такой сложной и многослойной форме. А еще нужно постоянно учиться, чтобы, как говорится, «быть в теме» и знать все виды зарядов. Ну и отвага на этой позиции обязательная опция — ведь это же реально работа на самой что ни на есть передовой.

Мы спросили командира отряда, чем, на его взгляд, его бойцы руководствуются, когда выбирают службу в ОМОНе. Бойовский ответил так:

«Я думаю, желанием работать по правилам, справедливо, честно и достойно, веря в светлое будущее нашей страны, которую нужно защищать и оберегать. Поэтому у нас остаются настоящие энтузиасты. Такие, кого даже отказы не смущают. Если он наш человек — он будет пробовать снова и снова проходить все отборочные „круги ада“, пока не добьется места в отряде. И это ведь не ради денег — на гражданке есть и более высокооплачиваемая работа. Но жизнь — точно здесь».