Я вас видел в «Лебедином» с пятого яруса. Вы божественно танцевали. А почему вы едете в Ковров?
Неизвестный владимирский эпизод в карьере всемирно известной балерины.
Зима 1957 года. Стылый российский пригородный поезд, прозванный народом «Тарзан», монотонно считающий шпалы, мчит сквозь рождественскую метель женщину в серой каракулевой шубке с шинельными клиньями по бокам. Каракулевая шапчонка от тряской езды сползает на её глаза. Она дремлет, иногда открывает глаза на заиндевелое стекло, за ним мелькают погнутые верстовые столбы и стрелочницы с жёлтыми флажками.
В вагоне зябко, не топлено. Сизый пар поднимается к железному фонарю, в котором еле светится стеариновая свечка. Этот «столыпинский вагон» пережил, кажется, Красное колесо 1917-го, Гражданскую войну, НЭП, индустриализацию. Наверное, в таком вагоне ехал отец этой женщины, арестованный в 1937 году по обвинению в шпионаже, и мама, арестованная вслед за отцом, освобождённая только накануне Великой Отечественной войны в апреле 1941 года.
Лязгнули колёса, поезд притормозил. Очередная двухминутная остановка. Коричневое деревянное здание вокзала с надписью «Ундол». Дверь открывается и в вагон входит с фибровым чемоданчиком паренёк в суконном пальтишке чуть ниже колен, подшитых валенках и треухе с кроличьим мехом на голове. Он садится напротив, широко открыв серые глаза на столичную красавицу. Совсем как «Неизвестная» Ильи Крамского, только не в карете с открытым верхом. Эту картину он видел в Третьяковке два года назад, когда стал студентом МГУ.
Неизвестная проснулась и спросила:
— Долго ли до Коврова?
— Ещё час с небольшим, — ответил вновь пришедший. — Путь ещё длинный.
Неизвестная вздохнула и сказала:
— У меня там два концерта. По пять номеров в каждом: фрагменты «Лебединого», вариация Раймонды, «Мелодия Глюка», третий акт «Фонтана» и воистину неумирающий «Умирающий лебедь». Неможется. Где-то грипп подцепила. Хорошо ещё температуры нет.
— Так вы балерина из «Большого», — воскликнул удивлённый студент. — Я вас видел в «Лебедином» с пятого яруса с билетом за 70 копеек. Вы божественно танцевали. А почему вы едете в Ковров? — не унимался студент.
— Надо одеться не хуже тех, кто ездит за границу. Смотрят на меня зрители на сцене: я всегда на виду. Втридорога плачу перекупщице Кларе в Москве за импортные вещи. Вот и приходится «обтанцовывать» клуб имени Ногина и Дом культуры имени Дегтярёва. Деньги выплатят сегодня же. Будет на что Кларины туалеты покупать, — ответила она.
Вихрастый паренёк, её случайный попутчик, в Рождественскую ночь 1957 года, сошёл с «Тарзана» на станции Владимир, пожелав ей удачных гастролей в Коврове.
А потом были у неё и другие крохотные клубные сцены, нетопленные, кривополые площадки Рязани, Брянска, Тамбова, Владимира, сотни километров растерзанных немощеных дорог, множество тягостных маршрутов, на которых она будет студить и мучить ноги, зарабатывая на жизнь.
Став выездной, она заблистает на сценах Москвы, Ленинграда, Харькова, Минска, Киева, Риги, Одессы, Уфы, Баку, Еревана, Ташкента, Казани, Праги, Лондона, Кёльна, Мюнхена, Варшавы, Будапешта, Берлина, Белграда, Софии, Парижа, Рима, Нью-Йорка, Брюсселя, Милана, Хельсинки, Лос-Анджелеса, Монреаля, Ванкувера, Сиэтла, Детройта, Питтсбурга, Чикаго, Торонто, Лимы, Мехико, Каира, Пекина, Токио.
26 ноября 1993 года прима-балерина станцует юбилейный — 50 лет на сцене Большого театра в Москве — концерт. Его увидит уже седой мужчина, увы, только по телевизору. Он вспомнит ту метельную Рождественскую ночь 1957 года, подарившую ему встречу с Великой балериной Майей Плисецкой.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции