Николай Щелконогов дошёл до Берлина и расписался на стене Рейхстага

Сегодняшний гость «Владимирских ведомостей» — 94-летний владимирский фронтовик Николай Матвеевич Щелконогов, участник и свидетель целой эпохи в истории страны.

Из механизаторов — в разведчики

Он родился в деревне Сальевка в Башкирии, на Урале, 3 декабря 1925 года. В самом начале войны, в 15 лет, уже работал комбайнером.

— В 41-м на фронт забрали не только трактора и лошадей, но и, конечно, всех механизаторов, — вспоминает ветеран. — Бензина тоже не было. Заводить мотор приходилось с помощью лигроина, а потом работать на керосине. Октановое число там совсем не то, так что из трубы вырывалось пламя. Я всегда опасался, что комбайн сгорит или вообще все поле. Комбайнов, кстати, тоже было мало, так что зерновые нередко убирали косами, серпами, лобогрейками (примитивными жатвенными машинами)…

Однако тяжелый крестьянский труд в 1943 году сменился солдатским. Призывников эшелоном доставили в Тоцкие военные лагеря в Оренбургской области. Щелконогов сказал офицерам, что хочет стать танкистом — с механизаторским-то опытом. Но там готовили только в пехоту или артиллерию. У 17-летнего Николая оказались хорошие данные для артиллерийского разведчика.

— Для службы в артиллерии нужно быть сильным в математике, — объясняет фронтовик. — Школу я оставил еще в 6-м классе, чтобы работать в колхозе, но математические задачи решал хорошо. Помогло и умение ориентироваться на местности: с детства, как все уральцы, ходил в лес и в горы за десятки километров.

Дивизия 400 орудий

Первые бои для Николая Щелконогова начались в 1943-м в Белоруссии. В ходе Гомельско-Речицкой операции юный разведчик попал служить в дивизию из резерва Верховного Главнокомандования. А это значило направление на самые трудные участки фронта. В дивизии было несколько бригад. Одна из них была оснащена 76-миллиметровыми пушками ЗИС-3, вторая — гаубицами, третья — тяжелыми пушками. Позже, уже на Висле, к ним присоединили бригады с минометами, «катюшами» и реактивными минометами «андрюша». Одним залпом дивизия могла выстрелить из более чем 400 орудий! Для уточнения целей в артиллерийских частях и требовались разведчики.

— Нас забрасывали в тыл противника, — говорит Щелконогов, — туда, где перекрестки дорог, населенные пункты, где скапливались танки и пехота врага. Требовалось быстро определить координаты цели. Хорошо, если были приборы. А у нас их часто не было. Только собственные пальцы, чтобы определить расстояние, высоту цели. От 2,5 секунды до 5 минут было на то, чтобы установить основные данные цели и передать своим по радио.

Местность в Белоруссии оказалась очень непривычной для уроженца Урала.

— Во время Белорусской операции мы 22 дня шли по тылам противника, — вспоминает Николай Матвеевич. — А в белорусских лесах много болотистых мест. Малейшая неосторожность в трясине — утянет моментально. Лежали в болотах часами, пока нас немцы обстреливали. Организм до такой степени переохлаждался, что пошевелиться не могли. А когда вылезали наконец, то вся одежда была насквозь. Но мы не болели! Почему? Водкой из фляжек сразу натирались.

Точность разведданных была важнейшей задачей Николая Щелконогова и его товарищей.

— Когда вели разведку целей, изучали все: начертание траншей, наблюдательные пункты, огневые точки, блиндажи, чтобы накрыть точным залпом. Один раз вроде как обнаружили блиндаж, к которому вела траншея. А оказалось, что это картофельный бурт. Но после того, как по нему ударила наша артиллерия, там насчитали 59 убитых немцев. Видимо, по траншее фрицы бегали за картошкой. Кстати, если бы этих фашистских трупов не было, мы бы в штафбат попали.

Два пулемета штрафников

Не раз Николая Щелконогова спасало «только чудо». Вот что он вспоминает о своей первой контузии:

— Мы готовились к наступлению в Мозырско-Калинковичской операции. Немцы с пушкой расположились за косогором, обстреливали нас очень интенсивно, а мы никак не могли их достать. Наши основные войска отошли на юго-запад, а нас оставалось мало, так что все очень измотаны психологически… И вдруг вижу: группа наших солдат с подполковником попали под обстрел в соседней траншее. Часть маскировки обрушилась, и немцы по ним ударили. Многих ранили. Я выскочил наверх и стал таскать их в основную траншею. У одного солдата прямо череп снесло. Мозги видно, как покрытые пленкой, и все засыпаны песком. А он на коленках стоит и все твердит: «Мама, мама!»… Тут-то я и увидел скрытое немецкое орудие — просто глазами, без приборов. И тут как саданул немец! Меня ударило, бревнами завалило, я потерял сознание. А моего товарища Женьку выбросило… Потом он вытащил меня. Очнулся я на лавке в деревенском доме. Вижу, сидят рядом замполит и старший врач, которая что-то говорит, но я не слышу — из-за контузии…

В полуразрушенной деревне под Гомелем немцы контратаковали подразделение Щелконогова. Бой был жесткий. А потом Николай нашел в соломе два пулемета — без них, уверен ветеран сейчас, очередную атаку отбить бы не удалось… Как он потом выяснил, те пулеметы бросили два парня, ушедшие на два километра в тыл искать овощи, закопанные деревенскими про запас. Тех парней поймали и отправили в штрафную роту.

Пройдя с боями Белоруссию, Польшу и часть Германии, Николай Щелконогов участвовал в штурме Берлина. Кстати, на стене Рейхстага есть роспись Николая Щелконогова.

— В Берлин мы входили с юга. Заняли два вокзала. Большим препятствием оказался канал реки Шпрее. Река была вся одета в камни, забраться по ним было очень тяжело. А вылезаешь — немцы бьют наших, одного за другим… Уже вечером еле заняли еще один вокзал, а уже оттуда двинулись на имперскую канцелярию. Я очень хорошо помню тот момент, когда вдруг наступила такая тревожная тишина —, а потом все стали палить в воздух. Победа! «Стариков», которые вместе со мной воевали с 1943 года, в нашей части осталась лишь треть. А в разведвзводе из 24 человек выжили только двое. Из моей деревни на фронт ушли 17 парней, вернулись трое.

После войны

Осенью 1945 года кавалер боевых орденов Красной Звезды и Славы Николай Щелконогов был направлен в школу старшин на Украину, а оттуда — во Владимир. Здесь стал офицером, после чего вернулся служить в группу советских войск в Германии. Уже после демобилизации работал в объединении «Техника», в профсоюзах — и до сих пор остается в гуще общественной жизни, проводит встречи с молодежью.

Благодаря партнерским связям городов Владимира и Эрлангена Николай Щелконогов несколько раз побывал в Германии уже в мирное время. Вот и в прошлом году посетил места, где воевал 75 лет назад. Люди там принимали его как дорогого гостя.

— Что бы сейчас ни говорили, а в войну мы оказались едины: крестьяне и рабочие, тыл и фронт, народ и партия… В нашем полку были ребята 37 национальностей, никто не задумывался, кто откуда, — говорит ветеран. — Мы все ели из одного котелка, спали под одной шинелью. А главное, с самого начала верили в нашу Победу. Еще в 1941 году ребята из нашей деревни бегали в библиотеку за 10 километров, чтобы послушать радио и принести газеты с последними фронтовыми сводками. Немцы еще стояли под Москвой, а мы уже тогда знали, что победим.