Где он, праздник «страшной силы»? Почему во Владимире не проводят конкурсы красоты? Какие подарки дарили первым красавицам города в советские времена? И как в царской России выбирали первую «Мисс-Владимир»?

Эволюция женской красоты и отношения к ней от времен императора до последнего президента — на примере провинциального общества в городе Владимире.

1989 год. Претендентки в ожидании. № 41 — Ирина Евсеева (фото Сергея Онищука из личного архива автора)

Всемирный день красоты — 9 сентября — до сих пор малоизвестен в России и, как следствие, событийно практически не заметен. Что, согласитесь, странно, когда мы имеем дело не с праздником красоты пейзажей, памятников культуры или произведений искусства, а с красотой тела. Прежде всего, прекрасной половины человечества. То есть с той самой красотой, которую ещё в XIX веке поэт Семён Надсон (а не Фаина Раневская!) окрестил «страшной силой».

Кажется, наиболее естественным общественным откликом на Всемирный день красоты в 33-ем регионе было бы, к примеру, проведение финала областного конкурса женской красоты. Однако о подобных соревнованиях давно не слышно, чему, видимо, есть какие-то причины. Но прежде разговора об этих причинах будет небесполезно вспомнить историю местных конкурсов красоты.

Не поверите: она началась ещё в имперское время. 1 июля 1912 года на Пушкинском бульваре проходил первый в губернском Владимире конкурс женской красоты. Никакого подиума и дефиле, просто горожанам было предложено написать на входных билетах имя самой привлекательной барышни и опустить билетик в ящик. Счётная комиссия из офицеров (конечно же!) Гренадерского полка объявила победительницей набравшую 64 голоса «госпожу Б». Первой красавице Владимира преподнесли бутоньерку с надписью «Достойнейшей». Увы, газеты не разгласили хотя бы её имени. Очевидно, такой недосказанности требовали правила приличия.

Известно, что советская эпоха также была по своему целомудренна: никаких конкурсов красоты в СССР, в отличие от многих стран мира, не проводилось. Как ни тяжко пришлось России, где десятилетиями в чести были королевы спорта, машинного доения и кирпичной кладки, перестраивать менталитет на королев красоты, они всё же появились. Имя первой обладательницы титула «Московская красавица» Маши Калининой повторяла вся страна… Провинция тоже оказалась не лыком шита. Почти одновременно с Машиным триумфом 4 июня 1988 года в буквально трещавшем от публики Доме культуры Владимирского тракторного завода впервые была провозглашена «Владимирская красавица». Конкурс, который вели местные культуртрегеры Жанна Иоффе и Юрий Тумаркин, от неопытности ещё сильно смахивал на незабвенное советское шоу «А ну-ка, девушки!». Но победила в нём, именно в силу женской опытности, 25-летняя замужняя дама Людмила Грошева, инженер ОКБ «Радуга». Наградой ей стала 10-дневная турпоездка в город Одессу. Королева эффектно отъезжала от ДК на арендованном спонсорами чёрном лимузине. Зрители, у которых дома были прискорбно пусты домашние холодильники, но загадочные русские души переполнены светом, махали вслед королеве.

В следующем году титул «Владимирская красавица-89» достался 22-летней Ирине Евсеевой, выпускнице факультета автоматики и телемеханики политехнического института, вовремя вышедшей замуж за будущего офицера. Королевский имидж Евсеевой, кандидата в мастера спорта по плаванию брассом, весьма разнился с образом Грошевой. На сцене ДК ПО «Точмаш» Александр Масляков, «бессменный ведущий со средних веков», осчастливил новую королеву 10-дневной путёвкой в Югославию, доживавшую последние мирные годы.

Титула «Владимирской красавицы-90» добилась 16-летняя Наташа Лушникова, девятиклассница школы № 38 с глазами и порывистостью газели. Она стала обладательницей золотой цепочки за 260 рублей и косметического набора за 130 рублей–вещей, вызывавших женскую зависть в условиях тогдашней нищеты ювелирных и парфюмерных прилавков. (Приличная зарплата составляла 180 — 200 рублей в месяц). Конкурс вёл Сергей Камин (Росконцерт). Очередную «Владимирскую красавицу» в следующем году горожане уже не увидели. Наступили «неслыханные перемены, невиданные мятежи» 90-х…

Придя постепенно в себя от свободных цен, талонов на продукты и нижнее бельё и обманных ваучеров, некоторые культурные активисты попытались продолжить историю общегородских конкурсов красоты во Владимире в виде ежегодного шоу «Златовласка». В ходе этих шоу довольно быстро выяснилось, что не только у мужчин «либо волосы — либо мозги», как успокаивала лысеющего Юлия Цезаря его жена, но и у женщин. Когда и «Златовласка» выдохлась, на смену ей пришли нерегулярные смотры женской сексапильности, устраиваемые то модельными агентствами, то турфирмами, то СМИ. Однако всем этим парадам женских грёз не хватало размаха, шика, блеска и широты общественного внимания. Стало понятно, что титул провинциальной королевы красоты способен тешить лишь самолюбие его обладательниц, что, по большому счёту, местные королевы не интересуют никого. Их имена сегодня позабыты, как не имеющие никакой социальной значимости. Это на Западе признание всевозможных «Мисс…» невероятно меняет отношение к ним. Титул королевы красоты может стать буквально флагом страны, города, откуда красавица родом. Сколько благих дел, благотворительных акций, общественных начинаний освящается её присутствием! Местные российские королевы оставались и остаются на обочине биения подлинной жизни.

Нынче о конкурсах красоты давно не слыхать. Многие считают, что дело в финансах: потенциальные организаторы не желают тратиться неизвестно на что. А может, всё дело в пресловутом национальном менталитете, который не переделать за три десятка лет? И чует этот самый менталитет, что предлагают ему всё-таки не конкурсы красоты, которая спасёт мир, а парады самодовольной сексуальности, которая способна мир погубить, как Клеопатра — Антония. Если невозможно без прикладывания линейки к бюсту, талии и бёдрам определить, «что есть красота и почему её обожествляют люди», то…конкурсы чего проходили и ещё иногда проходят по нашим городам и даже весям?

А если копнуть ещё глубже…

На наших глазах отношение к женской красоте как к божьему дару сменилось отношением к ней как к ходовому товару. Вездесущие глянцевые обложки журналов в магазинах и киосках, реклама на телевидении и разгуляй-поле изображений потребных и непотребных красоток в Интернете не только «задвинули» естественную женскую привлекательность, но и породили невиданную инфляцию гламурной красоты, почти обесценили то, что столетиями вызывало восхищение, поклонение, трепет сердца. Наелись.

И как ответная реакция началось отторжение идеалов телесной красоты, подобно тому, как во всех видах искусства и литературе сегодня происходит постмодернистское осмеяние столпов под соусом «новой художественности». Не только оголтелые феминистки, но и острые на перемену ветра рекламисты плотно работают над сломом оценок визуальной культуры, которые строятся на противопоставлении «красивый–некрасивый». В иных зарубежных социумах уже одинаково неполиткорректно сказать о человеке либо первое, либо второе. Сам факт оценки облика, суждение, даже упоминание о стандартах красоты считается неприличным проявлением тоталитарного мышления. Повсеместное стремление к идеалу легко меняется на такую же подавляющую риторику его низвержения. Посмотрите, на лица и фигуры моделей крупнейших домов моды, и вам всё станет понятно. А что? Некрасивым тоже необходимо своё место под солнцем, которое одинаково всходит над чудесницами- прелестницами и честолюбивыми «серыми мышками».

«Красота страшна, вам скажут…», — польстил некогда Александр Блок вослед Анне Ахматовой. Да полноте! Чай, времена у нас давно не блоковские. И не ахматовские тож.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции