Московские митинги в объективе владимирского фотографа: протестующие, беспорядки и произвол полиции

«Когда полиция начинает разгонять толпу, им абсолютно без разницы, кто ты»

— Пресс-карта дает неприкосновенность от действий полиции и омона?

Нет, конечно. Стоим мы с местными фотографами на Тверской. Митинг был в начале марта по поводу пенсионной реформы. Ребята в форме стали зачищать Тверскую площадь и нас сместили во дворы. И так получилось, что мы встали как будто в круговую оборону. У каждого из нас была пресс-карта. А полиция винтить начала вообще по-черному. Подлетают ребята, одному под дых, другому по голове, третьего просто схватили и унесли. Им плевать: какая у тебя техника и сколько она стоит. Но вот что мы им сделали? Просто стояли и снимали.

— Физическую силу к тебе применяли?

Мне, наверное, повезло, меня не били и не задерживали. Но я неоднократно был свидетелями того, как задерживают моих коллег. Помню, как-то получилось так, что я стою между омоновцами и съемочной группой. Причем камера у них довольно большая была, брендированный микрофон и два человека со светоотражателями.

То есть не понять, что это сотрудники прессы, было крайне сложно. Репортер начинает записывать сюжет. Строй омоновцев раздвигается, выбегает еще шесть человек в форме, хватают одного из осветителей и самого корреспондента. Причем работают ребята максимально быстро — задержанных кладут мордой в пол, дают пару ударов берцами, резко поднимают и уносят в машину.

— Твоя техника страдала на митингах?

За все время посещения московских митингов мой ущерб составил: три объектива и фотокамера. И каждый раз это происходило во время разгона митингующих.

— Как происходит расчистка территории от митингующих?

Сначала по громкой связи просят: расходитесь, очистите территорию. Но протестующие же уходить не хотят — они же не зря сюда пришли, в конце концов. И начинается: кому ботинком, кому дубинкой, кому просто кулаком в лицо. Так объективы и ломаются.

Омон идет строем на небольшие дистанции. Примерно пять метров, ногами, щитами, дубинками помахали — остановились. Перегруппировались, свежие силы подтянули и все по новой.

— Можешь вспомнить самые жесткие действия сотрудников правоохранительных органов?

Самый жесткий митинг, который мне запомнился, произошел в прошлом году на День России. Участок от Охотных рядов до Пушкинской площади был отведен под историческую реконструкцию. Она была довольно масштабна: начиная с VIII века и вплоть до Второй Мировой войны.

Навальный привел туда вечером народ. Насколько я помню, его митинг изначально планировался на площади Сахарова, но почему-то ему отказали. Он повел своих сторонников на эту территорию. Вот там не разбирали вообще никого. Дети, взрослые, старики, студенты… Даже реконструкторов нескольких загребли.

— Ты разделяешь какие-либо политические взгляды? Оппозиции или правящей партии?

Я абсолютно нейтрален в политическом смысле. Но, чисто по-человечески, смотреть на то, что творится на митингах невыносимо. Вот пример:

Сидит бабушка на лавочке — видно, что ей плохо. Шла видимо куда-то, запыхалась. Ну, пожилой человек почувствовал недомогание — бывает. Омоновцы подходят к ней и требуют, чтобы она ушла. Она пытается им объяснить, что немного отдохнет и уйдет. Понятно, что ей эти митинги и протестные настроения не интересны. Но нет, ее все равно схватили и уволокли в машину к задержанным. Кому она мешала там?

Московские митинги никогда не обходятся без задержанных. Каждый раз их количество только возрастает. Так на последнем митинге за честные выборы 27 июля было задержано рекордное количество в 1373 человека.