«Я бросил винтовку и пошел вдоль Оки»

7 ноября многие отмечали День Октябрьской социалистической революции. Историками давно принято считать, что Владимирская область приняла революцию спокойно и без лишних возражений. «Приехали три мужика на лошадях и сказали, что теперь тут власть Советов», — рассказывали в школах и вузах приглашенные старожилы. На самом деле, все было куда интереснее. На владимирской земле, как и на воспетом Шолоховым «Тихом Дону», боролись разные силы. Белогвардецы даже поднимали восстание в Муроме, но бунт провалился.

Свидетельств той эпохи практически не сохранилось, советская машина безжалостно стирала любые проявления инакомыслия. Но протоколы допросов тех времен все же сохранились.

Как это было?

Восстание началось 8 июня 1918 года. По воспоминаниям очевидцев, вечером на Окском бульваре собрались пьяные офицеры из «бывших», стали стрелять в воздух. Происходящему никто не придал особого внимания. Экая невидаль, подвыпившие «гусары» гуляют душным вечером. Но уже через пару часов группа белогвардейцев выдвинулась на улицу Успенскую, где разоружила ничего не подозревающую караульную роту. В 11 вечера белые захватили штаб Советов и здание милиции, а практически всех представителей большевиков посадили в импровизированную тюрьму. Досталось даже редактору местной газеты Виктору Лепехину, только-только вернувшемуся из отпуска. Он хотел было пересидеть восстание дома, но не получилось.

Утром 9 июня старенький епископ Митрофан отслужил молебен в честь смены власти. Местные торговцы отнеслись к произошедшему с сочувствием, купец Жадин даже стал снабжать «белых» колбасой. Учитель географии местного реального училища Василий Рожков ходил по улицам и агитировал записаться в ряды новой власти. Среди новоприбывших замечен один из отпрысков знаменитой муромской фамилии Николай Зворыкин. Дальний родственник знаменитого инженера, отца современного телевидения, с винтовкой в руках ходил в караулы.

Муромская тюрьма

«По дороге мне встретились автомобили с белыми флагами и вооруженными людьми, быстро ездящие по городу, отдельные группы вооруженных людей, а у самого штаба — толпы народа, главным образом учащейся молодежи с винтовками, которых обучали военным приемам инструктора белой гвардии, по-видимому бывшие офицеры. Войдя во двор, я заметил группу, по-видимому, начальства, среди которой были местный купец Жадин, бывший офицер Петров. Все они были сильно навеселе, и многие так и прямо пьяны», — вспоминал события 9 июня 1918 года тогдашний председатель местной еврейской общины Айзик Либстер.

В тот же день к штабу белых потянулись люди, в основном безработные. Им обещали жалование, выдавали винтовки. Казалось бы, все хорошо, переворот удался. Но когда муромцы услышали, что ожидается подкрепление из числа корпуса чехословаков (они воевали в Первую мировую, а потом оказались втянутыми в Гражданскую войну), а заправляют всем старые царские генералы Деникин и Алексеев, энтузиазма поубавилось. В итоге горожане сами же «спихнули» бунтовщиков на следующий день. Контрнаступление устроили железнодорожники и местная караульная рота. Убегая на восток, белые портили за собой дороги, что было очень в духе Гражданской войны. Так поступали все воевавшие что на Дону, что в Украине.

«Увидел, что публика разбегается, бросил винтовку и пошел вдоль Оки. В белую гвардию пошел, побуждаемый тяжким материальным положением», — рассказал на допросе в ЧК один из участников восстания Владимир Розанов.

Муромское училище. Фото из архива МИХМ.

Кто всем заправлял?

История Гражданской войны сегодня практически забыла своих героев. Если имена Деникина или Троцкого еще на слуху, то имя главы Муромского восстания Николая Сахарова напрочь стерто из народной памяти. Царский офицер, трижды раненый на фронтах Первой мировой, награжденный Святым Георгием, был потомственным муромском дворянином. Его судьба типична для своего времени. Родился в 1893 году, закончил местного зворыкинское реальное училище, служил в четвертом кавказском стрелковом полку унтер-офицером. В 1912 году уволился в запас в чине прапорщика. На следующий год поступил в Московский сельскохозяйственный институт и уже готовился к мирной жизни. Все изменила Первая мировая. Николая Сахарова призвали на фронт. Война закончилась для российской армии бесславно, офицерство было недовольно. Все героические достижения были перечеркнуты революцией и мирным пактом большевиков с Германией. В общем, офицер Сахаров был явно не из числа воодушевленных Октябрьским переворотом. В родной город он вернулся уже в чине полковника.

Николай Сахаров

«Главную роль играл какой-то незнакомый мне офицер, лет 35–40 одетый в шинель внакидку с целой колодкой орденов, медалей на груди. На голове у него была фуражка защитного цвета, погоны же были полковничьи. У этого офицера была большая окладистая борода рыжеватого цвета», — нарисовал портрет Сахарова опытный журналист Виктор Лепехин.

В Муроме Сахаров жил с матерью в квартире в Спасском монастыре, любезно предоставленной митрополитом Митрофаном. По воспоминаниям местного служки, молодой офицер и старенький священник могли часами вспоминать былые времена с дешевыми продуктами и полной уверенностью в завтрашнем дне. Советская историография как могла говорила о таких людях, как о «пособниках империализма» и «грязных наймитах капитализма». Оставим эти суждения за скобками, отметив лишь один факт. Во время обыска, проведенного главной местного ЧК Николаем Тагуновым в квартире Сахаровых летом 1918 года в ларе под образами было найдено 130 тысяч рублей кредитными билетами. Мать офицера заявила, что это наследство. Еще часть денег Сахаров забрал с собой для поездки в Нижний Новгород. Позднее комиссия ЧК выяснила, что участникам восстания обещали жалование в 300 рублей.

Итоги восстания

Даже если бы рабочие и красногвардейцы не подавили восстание 10 июня 1918 года, то уже на следующий день в Муром приехал бы отряд в 250 штыков и быстро навел порядок в сонном городке. Отловить зачинщиков не получилось, главарь восстания Николай Сахаров бежал в Казань. Потом он будет воевать с «зелеными» в Сибири, а эмигрирует из Советской России лишь в 1921 году, перейдя границу с Китаем. До 1949 года белый эмигрант проживет в Шанхае, а во время «Культурной революции» Мао Цзэдуна улетит в Сан-Франциско, где тихо умрет в своей постели через два года.

Николая Сахарова и его помощника Николая Григорьева приговорили к расстрелу как «врагов народа» заочно. Более десятка белогвардейцев посадили на пять лет. Дальнейшая судьба бунтарей теряется в сотнях стопок архивных документов. Владимира Розанова, бросившего винтовку и романтично ушедшего в закат вдоль Оки освободили от наказания. Возможно, он даже пережил ужасы чисток 1937-ого года. Николай Зворыкин остался на свободе. Его арестовали в 1937 году и расстреляли где-то под Магаданом. Лишь участника восстания Степана Шишко приговорили к расстрелу в течении суток. Купца Жадина расстреляли в 1920 году. Еще 12 белогвардейцев расстреляли в доме Каратыгина сразу после восстания.

Дом Каратыгина

Митрополита Митрофана Владимирский реввоенком отпустит за старостью лет. Он отправится служить в Рязань, где преставится в 1922 году, не увидев ужасы разгрома Русского духовенства. Спасский монастырь советские власти прикроют как рассадник антисоветщины.

В те жестокие дни советская власть вообще была еще на удивление гуманной. Настоящий большой террор начнется через 20 лет, когда окрепшая власть припомнит участие в бунтах и восстаниях.