Фамилии репрессированных владимирцев еле уместились в толстый двухтомник «Боль и Память»

Во Владимирской области при советской власти, по разным данным, было репрессировано от 12 до 15 тысяч человек, из них около двух тысяч — расстреляно.

НЕ СВЯТЫЕ — ПРОСТЫЕ

День памяти жертв политических репрессий отмечается в память о голодовке узников лагерей Мордовии, начавшейся 30 октября 1974 года. Объявили ее в знак протеста против политрепрессий в СССР и бесчеловечного обращения с заключенными.

Пик советских репрессий пришелся на 1937-1938 годы — тогда по статье «Контрреволюционные преступления» были по всей стране осуждены 1,3 миллиона человек, и каждый второй из них — расстрелян. Так, в 1937 году отбывавший ссылку в республике Коми вязниковский епископ Герман (Ряшенцев), был осужден повторно по надуманному обвинению и расстрелян в городе Сыктывкаре.

Незадолго до мученической кончины, владыка писал своей пастве: «Многие из нас предназначены, быть может, быть искупительными жертвами, и надо, таким образом, думать более не о том, чтобы получить возможность жить где-либо в городе, а о граде грядущем, где все наше земное со всеми скорбями и невзгодами — это только лишь путь и дверь». Другой епископ из тех же маленьких Вязников — Василий (Преображенский) умер в ссылке в августе 1945 года в Красноярском крае. Священник Петр Скипетров, уроженец села Станки Вязниковского района, погиб в 1918 году в Петрограде во время расправы с местным духовенством.

Епископ Ковровский Афанасий (Сахаров) с 1922 года до своей кончины в 1962-м в Петушках провел 40 лет в тюрьмах, лагерях и ссылках: Таганская тюрьма, Владимирский централ, Лубянка, Бутырка, Соловки, Туруханский край, Беломоро-Балтийские лагеря, Сибирь. Автор «Службы всем святым, в земле Российской просиявшим», причислен к лику святых в 2000 году.

Когда правда о репрессиях постепенно переставала быть засекреченной, у многих под влиянием «лагерной» литературы сложилось впечатление, что репрессиям, в основном, подвергались люди заметные. Священники, или люди творческих профессий, или кто-либо из начальников — которые и сами способствовали посадкам и расстрелам.

Да, во Владимирском централе сидела народная актриса Зоя Федорова вместе с народной певицей Лидией Руслановой, министры из Прибалтики, принявший отречение от престола у Николая II Иван Шмелев и советский «Джеймс Бонд» — генерал разведки Павел Судоплатов. Но в десятки, в сотни раз больше в списках репрессированных значится самых простых людей — рабочих, крестьян, поварих, лесничих, сапожников. Тех, кто в силу малообразованности, а то и полной безграмотности в принципе не имели возможности стать «английским» или там «японским шпионом». Но все равно были расстреляны, отправлены в исправительно-трудовые лагеря, высланы в отдаленные края, лишены всех прав и имущества, раскулачены и изгнаны с родной земли вместе с семьей.

ДВА ТОМА НЕВИНОВНЫХ

В двухтомном сборнике «Боль и Память. Книга памяти жертв политических репрессий во Владимирской области», изданной в 2001 году, исследователям удалось дать лишь самые краткие сведения о необоснованно репрессированных: фамилия, имя и отчество, год и место рождения и проживания, профессия, время ареста и решение судебных органов. Это удручающее чтение, и — не в последнюю очередь — именно своей обыденностью, случайностью страшных судеб. Не этих, так могли бы посадить или расстрелять других несчастных — точно таких же. Незаменимых людей, как все мы хорошо усвоили, нет…

Автор героической комедии в стихах «Давным-давно» (это по ней Эльдар Рязанов снял культовый фильм «Гусарская баллада») Александр Гладков — родом из Мурома, где по антисоветской статье пострадало более двух тысяч человек. Сам он сидел в лагерях дважды. И написал пронзительное стихотворение: «Мне снился сон. Уже прошли века,/ И в центре площади знакомой, круглой/ Могила неизвестного ЗеКа:/ Меня, тебя, товарища и друга…»

Каждый год во Владимире в День памяти жертв политических репрессий 30 октября цветы приносят к Поклонному кресту в саду Богородице-Рождественского монастыря, где долгие годы располагались органы госбезопасности. Считается, что здесь некоторых расстреливали и тут же — хоронили.