Вечный пассажир электрички «Москва-Петушки»
Поэмой свою прозу Ерофеев назвал в честь гоголевских «Мертвых душ», ведь именно так неожиданно Гоголь определил жанр своего бессмертного произведения. Классик так намекал на поэму Гомера, в которой весь мир Греции был показан глазами хитроумного Одиссея. У Гоголя, уже по России, ехал жулик Чичиков. А у Ерофеева — алкоголический интеллигент Веничка, который всего-то и хотел добраться до «благословенных Петушков».
Книга — еще в самиздате — оказалась настолько популярной, насколько и не понятой широкой публикой. Читать про вагонные споры пьяницы с «удивительно быстро косевшими» попутчиками весело. Но вот понять, что автор-постмодернист виртуозно составил свой текст из явных, скрытых и гениально перевранных цитат из Библии, философских трактатов, литературных шедевров и абсурдных радионовостей — гораздо труднее. Об этом, кстати, уже написан ни один десяток диссертаций.
Музей Ерофеева в Петушках до ремонтаФото: Оксана Петрова
«И УЕХАЛ ВО ВЛАДИМИР-НА-КЛЯЗЬМЕ»
Город Владимир, где Ерофеев учился в пединституте (на здании у Золотых ворот теперь висит мемориальная доска), и где сделал несколько набросков, включенных потом в поэму, упоминается в «Москва-Петушки» только однажды.
«…И как-то дико, по-оперному, рассмеялся, схватил меня, проломил мне череп и уехал во Владимир-на-Клязьме, — жалуется в вагоне «женщина сложной судьбы». — Зачем уехал? К кому уехал? Мое недоумение разделяла вся Европа. А бабушка моя, глухонемая, с печки мне говорит: «Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего «я»!
А вот в дневниковых записях владимирской поры есть и поданный с юмором реальный бытовой ад: «Если в граммах считать, я больше пролил слез, чем Боря (Сорокин, владимирский друг. Прим. авт.) водки выпил», «Случай во Владимире: я дошел уже до такой степени, что у меня часы пошли в обратную сторону. Давал им слушать и смотреть. Все удивлялись и говорили, что по тебе и незаметно». Есть даже обидные высказывания: «Все здесь стучат — снизу доверху», «Во Владимирской области… заколдованной области плача», «О владимирцах. Они растут, а я расти перестал. Они — как ногти мои».
Также в записных книжках осталась еще пара упоминаний об областном центре. «Декабристы в случае своей победы хотели перенести столицу в Нижний Новгород, переименовав его во Владимир», — приводит Ерофеев малоизвестный исторический факт. И сам предлагает: «Надо все называть полностью. Например, Наримановскую улицу во Владимире называть: улица Наримана Кербалая Наджаф-оглы Нариманова». Но сегодня этот писатель-большевик уже забыт, а улица эта — вновь Первая Никольская.
Музей Ерофеева в Петушках после ремонтаФото: Оксана Петрова
Своих однокурсниц по пединституту высокий голубоглазый блондин Веня отчасти жалел: «Вначале эти девы подвергаются интеллектуальному искусу и псиному соблазну Бориса Сорокина, и выходят очищенными, т.е. с ярой ненавистью ко всяческой отвлеченности и охотой к элементарным удовольствиям. Вот тут и подстерегает их Вадим Тихонов со своими кудрями и своим оскалом». А упомянутого друга, Тихонова, и вовсе назвал «своим первенцем» и именно ему посвятил свою поэму.
Есть и своеобразная «математика» от Венички: «Поезд вышел с такой-то скоростью из Москвы в Петушки. В ту же секунду и с той же скоростью поезд вышел из Петушков к Владимиру. Они столкнулись. 250 убитых, 138 — искалеченных. Вопрос. Как они могли столкнуться? Есть ли Бог? Был ли дома Тихонов?» В этой псевдозадачке целиком отражено писательское кредо Ерофеева — мол, есть вечные вопросы, которые поважнее железнодорожных ЧП. А приключения загулявшего товарища — еще важнее.
«Там даже у тех, кто не просыхает по неделям, взгляд бездонен и ясен…»
Воспетые Петушки герой Венички видит перед собой даже накануне гибели: «Вот этот дом, на который я сейчас бегу — это же райсобес, а за ним — тьма… Петушинский райсобес -, а за ним тьма во веки веков и гнездилище душ умерших… О нет, нет!…»
Надо сказать, что зарубежные литературные критики долгое время считали город Петушки литературной фантазией. «Петушки — это место, где не умолкают птицы ни днем, ни ночью, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин, — странно рассказывал о Петушках автор. — Первородный грех, может, он и был, — там никого не тяготит. Там даже у тех, кто не просыхает по неделям, взгляд бездонен и ясен…» Но дело в том, что Ерофеев — художник, он так действительно видел.
Реальные факты тоже отражены в тексте. В деревне Мышлино под Петушками жила жена Ерофеева, бывшая студентка того же владимирского пединститута, «связавшаяся не с тем человеком» Валентина Зимакова, а потом и сын Венедикт Венедиктович.
«Я с этого дня пил по тысяче пятьсот каждый день, чтобы усидеть дома, и все-таки не усидел, — исповедуется Веничка. — Потому что на шестой день размок уже настолько, что исчезла грань между рассудком и сердцем, и оба в голос мне затвердили: «Поезжай, поезжай в Петушки! В Петушках — твое спасение и радость твоя, поезжай».
И далее: «Во всей земле… Во всей земле, от самой Москвы до самых Петушков — нет ничего такого, что было бы для меня слишком многим… И чего вам бояться за меня, небесные
Дневниковая запись Венедикта Ерофеева в Петушках. Фото: Оксана Петрова
ангелы?…»
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Венедикт Васильевич Ерофеев родился 24 октября 1938 года в поселке Чупа (Карелия). Детство провел на Кольском полуострове. Отец сел в лагерь «за анекдот», посмертно реабилитирован. При живой матери Веня несколько лет провел в детдоме.
Окончил школу с золотой медалью. В 17 лет поступил в МГУ, откуда отчислен через полтора года за то, что не ходил на военную подготовку и держал под подушкой Библию. Он вел «неправильные» речи, целенаправленно пьянствовал и все это делал демонстративно. За то же самое Венедикт потом был изгнан с Владимирского филфака, а потом еще из двух других вузов.
Перебивался случайными заработками, умер от рака горла, не получив разрешения на выезд за рубеж на операцию. Еще при жизни автора поэма «Москва-Петушки» была переведена на 30 языков и сегодня входит в список литературы для студентов университетов. В самих Петушках есть занимающий две комнаты музей Ерофеева с немногочисленными личными вещами — книгами, пластинками классической музыки и стаканом с золотым ободком.
Музей в Путшках оформлен как вагон электрички. Фото: Оксана Петрова
А В ЭТО ВРЕМЯ
В Петушках отремонтировали музей Ерофееву
Музей писателя Венедикта Ерофеева открылся в 2008 году. Вся экспозиция — небольшая комнатка на втором этаже художественной галереи, заполненная рукописями писателя, его личными вещами. Там же статьи, посвящённые его творчеству.
За 10 лет экспозиция устарела и морально, и физически. Заведующая отделом музея Вера Исковяк написала в департамент культуры заявку на грант — на ремонт и переоформление экспозиции. Было выделено 200 тысяч рублей, и вот ремонт завершен.
— Я давно хотела сделать так, чтобы сразу было понятно, что это за человек и какой вклад он внес в искусство, — говорит Вера Исковяк.
Как только входишь в комнату, видишь 20 экземпляров той самой поэмы «Москва — Петушки», изданных в различных странах. Обложка каждой книги оформлена особенно. Дальше под стеклом находятся статьи с упоминанием Венедикта Ерофеева и его книг в различных зарубежных изданиях.
— Один из первых читателей поэмы прислал нам очень ценную рукопись — это «Москва — Петушки», напечатанная на пишущей машинке, — рассказала Вера Николаевна.
Вторая половина комнаты оформлена в стиле постмодернизма: художники изобразили электричку и Веничку, а между ними — вечность. Здесь есть даже деревянные лавочки, как в старых электричках, на которых можно посидеть и, возможно, стать ближе к творчеству Ерофеева.
— Я считаю, что это не все, мне еще много чего хочется изменить, есть еще насколько незавершённых задумок, которые надо воплотить в жизнь — рассказала Вера Исковяк.