Директор ВСМЗ Игорь Конышев — про Детский центр и «битву за музей»

Закрытие Детского центра Владимиро-Суздальского музея заповедника было воспринято в штыки местной общественностью. В действиях директора усмотрели не желание проверить безопасность объекта, а очевидное доказательство стремления разрушить заслуженную экспозицию. Мы писали об этом здесь. Игорь Конышев, директор ВСМЗ, изложил свою точку зрения на сегодняшнее состояние и будущее Детского центра.

Директор ВСМЗ подтвердил пожарную опасность Детского центра

— Игорь Валерьевич, так в чем дело, почему мнение руководства музея об опасности экспозиции не совпало с мнением МЧС?

— Давайте разбираться: что такое Детский центр, как он возник… С точки зрения юридической формы, Детского центра, как обособленного подразделения музея-заповедника, не существовало и не существует. Есть отдел по работе с детьми и с молодежью, где работают сотрудники, проводящие детские программы с посетителями музея. Это некая форма работы. ‌И эта форма работы подразумевает работу с детьми в различных экспозициях, в том числе и в тех, которые расположены на первом этаже музея.

Но есть несколько моментов в работе этих экспозиций, которые меня достаточно сильно настораживают. На первом этаже, кроме детской экспозиции, расположен еще один объект, который нельзя располагать в детских учреждениях. Этот объект называется газовая котельная. Он там расположен давно, согласовываться по строительным нормам 1976 года для общественных зданий общего назначения. Хотя тот же СНиП 1976 года категорически запрещает располагать газовые котельные внутри детских учреждений. Это меня очень сильно смущало, смущает и будет смущать.

Сейчас мы приостановили посещение детских экспозиций на первом этаже с целью разобраться и заказать в какой-нибудь лицензированной организации всесторонний анализ безопасности конкретно первого этажа Палат применительно к тому, что у нас там собирается большое количество детей. Причина была именно в этом. Разумеется, трагедия в Кемерово подстегнула нас сделать все максимально быстро, не дожидаясь низкого сезона (для нас это лето). Вместе с тем понимая, что работать с детьми необходимо, мы перевели детские программы в другие экспозиции не только Палат, но и исторического музея, музея «Родная природа». Мы готовим еще экспозицию дома Столетовых максимально приспособить под работу с детьми. Вот и вся модель!

Я исходил только из одного: за безопасность посетителей музея отвечает один человек. Называется он директор. И директор обязан предпринять всеобъемлющие усилия для того чтобы эту безопасность обеспечить и гарантировать.

— Вы можете сказать, каким будет будущее Детского центра?

— Если речь идет об экспозиции первого этажа, то после того, как будет проведён проведено обследование независимой организацией, когда мы получим итоги этого анализа в виде отчета, мы будем решать что делать дальше: можем ли мы принимать детей в этом здании, или не можем этого делать по определению, поскольку риски существенные. Сейчас мы это должны оценить. Я всегда говорю своим коллегам и людям, которые обращаются ко мне за комментариями, что все правила безопасности написаны кровью. И очень не хочется, чтобы во имя каких-то непонятных целей случилось непоправимое. Поверьте, ни одна музейная экспозиция не стоит испуга ребенка, не говоря уже о чём-то более серьезном.

А что на это скажет Алиса Ивановна?

— Полагаю, этот культурный скандал — продолжение противостояния концепций развития музея: вашей и создательницы ВСМЗ Алисы Ивановны Аксеновой. Возможен ли в принципе диалог между вами? К примеру, совместный телеэфир?

— У меня опасений нет никаких. Я готов дискутировать, в том числе в достаточно жесткой форме. Вопрос — надо ли? По большому счёту, то, что говорит Алиса Ивановна, относится к прошлому. То, что говорит нынешний директор, относится к сегодняшнему дню и к будущему музея. Алиса Ивановна прекратила свою работу в музее в 2013 году. Поэтому возникает вопрос: насколько она понимает, что такое современный музей? И вот здесь даже не разумность, а содержательность такой дискуссии вызывает у меня сомнения. Я устраивал подобного рода мероприятия в своей жизни.

— Я тоже не верю, признаться, что возможен консенсус во время такой встречи…

— А нужен ли он? Формально Алиса Ивановна — один из представителей общественности. И как один из представителей общественности она, разумеется, имеет право публиковать и озвучивать свою точку зрения. Но это совершенно не значит что это единственная правильная точка зрения. Проблема в том, что стейкхолдеров (причастных — прим. ред.), способных говорить на тему современного музея, в области нет. Это проблема общего экспертного поля. Это не очень хорошо, но дискуссия должна идти на равных. В нашем случае она будет не на равных.

— Тем не менее, за Алисой Ивановной стоит целый пласт музейных работников и владимирской общественности, который с тревогой смотрит на изменение происходящие в музее…

— Сохранение формы не влечет за собой сохранение актуальности, — это то, о чём я постоянно говорю в публичных выступлениях. С одной стороны, музей — это замершая субстанция, с другой стороны, мы вынуждены говорить с сегодняшним посетителем на сегодняшним языке, иначе музей перестает быть актуальным, перестает быть интересным. Но, самое главное, мы забыли в этой дискуссии, а для кого нужен музей. Для музейного предмета, для музейного сотрудника, или всё же для посетителя? Естественно, для посетителя! Если перед тобой стоит цель сохранить музей как целостную институцию, интересную в актуальном времени, тебе приходится шевелиться!

— Как общаться на равных с ребёнком, который научился тыкать в айпад ровно в тот момент, когда научился владеть своими руками — в полтора года! Он получает информацию совершенно по-другому, его совершенно не впечатляют инсталляции которые были созданы 25 лет назад. Детям скучно. У них совершенно другая модель познания, совершенно другая архитектура мышления. Увы, старому сотруднику невозможно это рассказать. Он понимает, что его внук в музей уже никогда не придет, но вместе с тем он держится за некий символ, который себе придумал. Но во имя этого держать федеральный музей бессмысленно.

— Вот представьте себе такую ситуацию про Детский центр Владимиро-Суздальского музея заповедника… Рано утром, в девять часов просыпается ребенок во владимирской семье, тянет маму за ногу: «Мама, кушать не буду, пошли в музей! Там интересно!» Представляете себе такую ситуацию?

—???

— Так, а чем мы говорим-то? А в Москве и в мире такие музеи есть.