7 ноября — красный день календаря: Во Владимире революцию встретили массовым побегом из Централа
Радиотелеграмма о свершившейся в Петрограде революции пришла во Владимир с суточным опозданием: в 8 часов 45 минут 26 октября (8 ноября по новому стилю) 1917 года. Вчитавшись в декреты ленинского Совнаркома «О мире и о земле», Владимирский Совет большевиков постановил — вооружаться! Во Владимире был организован Военно-Революционный комитет. На следующие сутки революционерами во Владимире были взяты почта, телеграф и междугородный телефон. В качестве пиар-поддержки оперативно был выпущен первый номер «Бюллетеня Военревкома» с обещанием земли и демократизации армии.
ОТПРАЗНОВАЛИ БЕЗ ТОСТОВ
В отличие от полусонного Владимира, глубинка включилась в события сразу. В Александрове Совет солдатских депутатов привел в боевую готовность 197-й запасной пехотный полк. Были выданы проверенным товарищам 300 винтовок и патроны. Собинская мануфактура отправила в Москву на поддержку восставших 210 добровольцев.
Тем временем, в заполыхавшем Александрове захвачены почта, телефон и телеграф, отобрано оружие у милиции. Крестьяне села Цикуль Меленковского уезда сожгли лесопильный завод Виноградова.
В тот же день при отгрузке спирта с винного склада ликеро-водочного завода Владимира в железнодорожные цистерны солдаты охраны попытались прорваться к кранам и люкам. Чтобы отпраздновать, как умеют. Но спирт спасли, а бойцов разогнали.
«ХРАНИЕ ДЕНЬГИ В СБЕРЕГАТЕЛЬНЫХ КАССАХ!»
30 октября (по старому стилю) из Владимира в Москву на помощь восставшим отправлено 200 человек: господа юнкера там еще продолжали отстреливаться от наседающих отрядов черни. А на следующий день Владимирский Военревком приказал не выдавать из государственных и частных банков суммы свыше 1000 рублей. Еще через день, когда в городе началась финансовая паника, он уже призывал: «Не верьте слухам! Храните деньги в сберегательных кассах и кредитных учреждениях!»
Преступность отменяется. В Александрове судьям предписано прекратить процессы против рабочих, крестьян, солдат и матросов.
СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ ПОБЕГ РЕВОЛЮЦИИ
В губернии наступил кризис власти, старые органы управления разбегались, новые — еще только осваивали науку держать ситуацию под контролем. Бардак царил повсюду, даже в легендарной каторжной тюрьме — Централе. 11 ноября 237 заключенных Владимирского централа попытались вырваться наружу через плохо запертые ворота. 35 убежали, 21 удалось вернуть, а 11 — застрелены. Огонь по бежавшим приказал открыть унтер-офицер Адольф Семашко.
Страна, а вместе с ней и Владимирская губерния постепенно погружались в хаос, коммуникации отказывали одна за другой. В конце ноября Губернский Совет рабочих и солдатских депутатов разослал на места циркуляр: «Железные дороги встали, ждать подвоза продуктов не приходится. Угроза голода — это правда. Винить некого. Виновата война и великие общественные потрясения…»
«ТЫ ИДИ-КА, НАРОД, КО СВОБОДЕ!»
Красочные воспоминания о революционных потрясениях на Владимирской земле оставил уехавший в эмиграцию писатель-социалист Иван Наживин, сын владимирского лесопромышленника. Иван Федорович дружил со Львом Толстым и всегда сочувствовал простому народу. Но увидев происходящее — навсегда ужаснулся.
«Владимир запаршивел, опустился, весь заплеван подсолнухами, — вспоминал он. — По площадям торчат тесовые ораторские трибуны. Черносотенцы все только обещают, что будут рубить на них головы большевикам».
Наживин с тоской вспоминает многодетного полицмейстера, который за жалованье «меньше нашего газетного фельетона» охранял покой вольнодумной интеллигенции. Теперь же в родной деревне Буланово бабы у колодца каждый день обсуждают, как будут резать Наживиных, «местных буржуазов».
«Не успел я пробыть в Москве трех дней, как жена сообщает мне по телефону, что против меня булановцами начато дело по обвинению меня в контрреволюционности! — вспоминал Иван Наживин. — Хулиганье… состряпало соответственный приговор и потребовало, чтобы все подписались. И все, даже мои приятели, даже родственники, подписывались».
На этот раз все обошлось — благодаря вмешательству Владимира Бонч-Бруевича, секретаря Ленина, который баловался литературой и с писателем Наживиным был знаком.
А тем временам, во Владимире по всему городу на вывесках магазинов грубо вымараны слова «Императорский…», «Поставщик двора…» Взамен, на здании Палат красуется странный двусмысленный лозунг: «Ты иди-ка, народ, ко свободе — по советско-федеративной дороге!» На гимназию водрузили громадный плакат с толстомордой бабой, облаками вокруг, и надписью — «Пролетарская академия художеств». Своими глазами бывший социалист Иван Наживин видит, что на городском бульваре пролетарии отбили пол-лица у бюста поэта Пушкина, объявленного ими «прислужником царизма». Красноармейцы развлекаются пьяной стрельбой — купол Золотых ворот весь изрешечен пулями.
Впереди — Гражданская война, коллективизация и многое другое, о чем мы сегодня вспоминаем.