Александр Еланцев: «Следователи циниками не бывают»

10 лет назад в России была создана новая правоохранительная структура — Следственный комитет, призванный расследовать все самые сложные, тяжкие и особо тяжкие составы, коррупционные, экономические, налоговые преступления и посягательства на жизнь и неприкосновенность детей. Накануне юбилея «ВВ» встретились с руководителем СУ СКР по Владимирской области Александром Еланцевым. Он стоял у истоков создания комитета. Мы выяснили у Александра Васильевича, пошло ли на пользу делу отделение следствия от прокуратуры, и почему профессия следователя совсем не располагает к формированию душевной черствости. — Обывателям без разницы, как называются силовые структуры и кому они подчиняются. Людям важно лишь одно: что при необходимости они получат защиту. С высоты вашего опыта и прошедших 10 лет — стоило ли «городить» этот «огород» с отделением следствия? Насколько я знаю, в мире это не принято… — Не всегда нужно оглядываться на мировой опыт. Особенно если у нас есть собственная хорошая практика. Самостоятельность следствия в России складывалась исторически. Например, в XIX веке судебное следствие было независимой структурой — и это был очень удачный опыт. При осмыслении истории современники выбирают лучшее и применяют полезные модели. Так, на мой взгляд, произошло и с российским следствием. Проведенная в 2007 году реформа органов прокуратуры стала полезной для всех: выделение следствия из состава надзорного органа обеспечивает объективность и баланс гарантий процессуальной самостоятельности органов предварительного следствия и полномочий прокурора. Одним из показателей «полезности» является низкое количество оправдательных приговоров. — Правозащитники наверняка на это возразят: мол, это связано с тем, что государственная правоохранительная стала суровее… — Наоборот. Если анализировать статистику, то у нас в стране от уголовной ответственности освобождается гораздо больше людей, чем в США. Удивлены? Тут нет никакого парадокса. Адвокаты и правозащитники часто забывают о такой важной стадии нашей работы, как доследственная проверка, в ходе которой выясняется причастность или непричастность человека к тому или иному преступлению, т.е. гарантированно невиновные «отсекаются» еще на стадии доследственной проверки. В случаях возбуждения уголовного дела производится сбор неопровержимых доказательств, что обеспечивает качество следствия. В марте этого года заместитель председателя Верховного Суда России Владимир Давыдов заявил буквально следующее: «Некоторые издания публикуют свои соображения по поводу оправдательных приговоров, что их должно быть 18–20%. Их при всем желании не может быть столько, максимум 10%». По его словам, те, кто критикует модель действующего судопроизводства, не учитывают, что «из 100 подсудимых по делам 90 признают свою вину, а 65% дел рассматриваются в особом порядке». По моему мнению, — это результат работы следствия, государственного обвинения и судебной системы. — Вы по-прежнему одобряете политику ротации руководителей силовых структур раз в пять лет? — Даже если бы я ее не одобрял, мы, правоохранители, хорошо знаем, что такое дисциплина. Но лично я вижу в ротации правильную логику. Дело не только в том, что людям на одном месте свойственно «обрастать» связями, и в отдельных случаях это может приводить к необъективным решениям. Даже самый хороший руководитель всегда создает комфортную для себя систему работы. Она может быть эффективной, но все равно с определенного этапа в структуре наступает застой. То есть все может быть хорошо и успешно, дела идут, результаты достойные, но — без прогресса. А развитие всегда необходимо. Его драйвером может быть только свежий взгляд нового человека. — За то время, что вы руководите управлением по Владимирской области, случались моменты, когда вы были очень горды результатами СУ СКР? — Я в принципе горжусь СКР. Следственный комитет молод — ведь что такое 10 лет? Но он уже точно состоялся. Это эффективная, хорошо оснащенная технически, мощная структура, которая все свои силы направляет на помощь людям. Иначе мы бы не видели и не чувствовали тот уровень доверия, который идет в наш адрес от граждан. У нас прекрасный профессиональный коллектив. Другое дело, что мы, конечно, не идеальны, знаем все свои шероховатости и имеем нерешенные проблемы. Однако не в каждом случае решение этих проблем зависит от нас. — Что вы имеете ввиду? Например? — Например, уровень социальной защиты следователей должен быть выше, и в этом вопросе не все решается величиной зарплат, а скажем, более активным решением жилищных проблем следователя. Вполне возможно, что из-за этого кто-то, кто мог идеально подойти для работы в Следственном комитете, выбирает другой профессиональный путь. Потому что есть семья, которой нужно где-то жить, пока сам следователь распутывает сложнейшие дела в фактически ненормированном графике… СКР дает отличный опыт работы — это безусловно. Не зря наши успешные в работе сотрудники без проблем потом устраиваются на работу в прокуратуру или в суды. Но следователь — это сложная профессия, морально и физически. Это работа «в поле». Так что я уверен, что ее необходимо ценить гораздо больше. — Мне кажется, следователю через определенный период времени невозможно не стать циником. Ведь он разбирается с художествами убийц, насильников и аферистов. Надо же вжиться в их сознание, чтобы понять и верно интерпретировать… Я права? — Абсолютно неправы. Вживаться в сознание преступников нам не нужно, следователь — не герой телесериала, ему важно правильно расставить акценты, вникнуть в обстоятельства преступления, собрать доказательства, которые позволят объективно оценить ситуацию, довести дело до суда и сделать так, чтобы боль жертв в итоге не осталась безнаказанной. Точка. Другое дело, что в нашей профессии плохо приживаются романтики, потому что ничего романтичного в ней нет. Что касается вашего утверждения о том, что следователю «невозможно не стать циником», то я отвечу так. Наоборот, чем опытнее следователь, тем больше он начинает ценить добрые человеческие взаимоотношения — в семье, в дружбе. То есть — людей, которым он всегда был и будет дорог, невзирая на проколы или достижения, неудачи или регалии. ЦИФРЫ С сентября 2007 года в подразделениях СУ СКР по Владимирской области рассмотрено около 74 тысяч сообщений о преступлениях, расследовано 18 тысяч уголовных дел, в том числе 1405 убийств и 389 изнасилований. Раскрыто 466 преступлений прошлых лет, в том числе 54 убийства. В рамках уголовных дел о коррупционных и экономических преступлениях государству возмещено более 2 млрд рублей. За коррупционные преступления — благодаря работе СУ СКР — осуждены около тысячи должностных лиц: от мэров городов до директоров МУПов и руководителей государственных структур. РЕЙТИНГ Самые громкие дела СУ СКР за 10 лет Нейтрализована преступная деятельность банды Сергея Терехова, в начале 2000-х промышлявшей избиениями и убийствами предпринимателей, поджогами имущества граждан, захватом предприятий, грабежами и разбоями. Пресечена преступная деятельность жителей Собинского района, совершивших в 2008 году семь изнасилований, сопряженных с грабежами и разбоями, среди потерпевших — три несовершеннолетние девочки. В 2007 году пресечена преступная деятельность группы лиц, совершивших «заказные» убийства жителей Москвы — беременной женщины и ее гражданского супруга, с целью скрыть мошенничество с квартирой. В 2010 году в рамках декриминализации Гусь-Хрустального района нейтрализована преступная деятельность организованных группировок «Восьмерочные», «56-ые», «Эстакадные», «Жилучасток», «Монах», «Сотниковские». Вынесен приговор братьям Муртазиным и бывшему сотруднику органов Михаилу Овечкину, ответившему за убийство 21-летнего парня, совершенное в 1998 году. Нейтрализована банда Сергея Захарова, которая в 2010-2014 годах в нескольких субъектах РФ совершила серию тяжких и особо тяжких преступлений. В том числе — резонансные случаи разбойных нападений на семью Большаковых в Суздале, семьи Сибиряковых и Ермоловых в Гусь-Хрустальном. Раскрыто и расследовано тройное убийство владимирской семьи бандой Анатолия Мазура.