Фабрика как декорации для фильма ужасов

Непарадный визит ГФИ Рыбакова на умирающее текстильное производство в Киржачском районе или Нелегкие пути выхода из кризиса легкой промышленности

Когда до революции 1917 года к владимирским губернаторам приезжали зарубежные делегации, возможно они как и Николай Виноградов кратко знакомили гостей с экономикой губернии. Конечно, дореволюционные губернаторы рассказывали про то, что у нас есть все, кроме углеводородов, что у нас процветает и машиностроение, и пищевая, и стекольная промышленность, но самое главное наше богатство — ткани. Недаром Владимирскую губернию называли ситцевым краем. Тканями занимались и в Камешково, и в Собинке, и в Вязниках, и в Иваново-Вознесенске, и в Киржаче. Только в последнем было 8 шелкоткацких фабрик.

В Киржаче работало одно из старейших в России текстильных предприятий России — пряжекрасильная мануфактура Петра Соловьева, основанная в 1848 году. В 1932 году на ее базе был создан киржачский шелкопрядильный комбинат. В лучшие свои годы комбинат выпускал до 70 миллионов квадратных метров ткани, в том числе, как говорят, это было единственное в России предприятие, где производили натуральные шелковые ткани. Специально для этого в Киржач из Китая завозили коконы тутового шелкопряда. На комбинате трудилось почти 5 тысяч человек, а вместе с еще двумя ткацкими и двумя отделочными филиалами в этой отрасли в киржачском районе были задействованы 6 тысяч человек.

После перестройки, когда на российские рынки хлынули дешевые китайские ткани, у комбината начались не лучшие времена. С 1995 году предприятие начало банкротиться, людей сокращали. В 1998 комбинат купила компания «Детская одежда», которой в 33 регионе принадлежит еще камешковская мануфактура и швейная фабрика «Победа» во Владимире. Фабрику переоснастили, специализироваться начали на набивной бязи и на смесовых, плащевых и курточных, подкладочных и костюмных тканях, которые шли для изготовления спецодежды и формы для армии и УФСИН.

Новый кризис начался в ноябре прошлого года. Силовики резко сократили объемы закупок. Большая часть станков — 5 сотен — с тех пор встали, до лучших времен их накрыли тканью. Работающие машины тоже накрыты — пленкой от протечек. Такое чувство, что крыша течет вся, повсюду лужи, кое-где даже мостки положили. Цеха сейчас больше напоминают затоваренные склады — везде навалены заделы и готовая продукция, которая никому не нужна. На нее тоже льет с потолка. Везде холодно, полумрак — как в подвале. Автопарк — жуткий металлолом. От 4 тысяч ткачих и красильщиков осталось не больше 4 сотен.

Главный федеральный инспектор, посмотревший за короткое время если не все заводы области, то почти все, авторитетно заявляет, что киржачскому шелковому комбинату еще повезло, что нашелся собственник, не давший предприятию умереть, как умерло большинство текстильных фабрик области. Что же делать с рынком сбыта, с текущими потолками, с трудоустройством бывших работников, с 44 тысячами квадратных метров бывшего комбината, которые частично простаивают, Сергей Рыбаков не знает. Визит на фабрику, говорит он, не ответы на вопросы, а только постановка их.