Бунтарский дух Владимира

Константин Паустовский писал, что в детстве мог сидеть над географическими картами по нескольку часов, как над увлекательной книгой, изучая течения «неведомых рек», повторяя как стихи звучные названия. Карты писатель собирал всю жизнь, отдавал за них любые деньги, их присылали ему друзья из-за границы. В его творчестве географические названия занимают особое место. «У нас в России так много чудесных названий рек, озер, сел и городов, что можно прийти в восхищение», писал Паустовский в одной из книг.

Сотрудник исторического отдела музея-заповедника Владимир Антонов над старыми географическими картами с лупой тоже может провести полдня, сверяя, уточняя их авторов и датировку. Антонова, в отличии от Паустовского, конечно, в первую очередь карты и планы генерального межевания интересуют как исторический источник: из них можно почерпнуть и сведения о владимирских помещиках, об из владениях, узнать о существовании селений, исчезнувших 150-200 лет назад. Хотя мимо колоритных местных названий рек, деревень, полей и оврагов равнодушно тоже не пройдешь.

Интересно всегда сравнивать дореволюционные карты с советскими на предмет переименований неблагозвучных названий селений. Вот к примеру, была в Вязниковском районе деревня Горелые Рылухи — стала Зеленые Пруды, или была Сворухи — превратилась в Ясные Зори. Правда, переименовывали, как говорит Владимир Антонов, и до революции тоже.

А вот старшего научного сотрудника музея Олег Гуреева заинтересовали протестные настроения во Владимире времен первой русской революции 1905-1907 годов. Бытует мнение, что во Владимирской губернии в то время бунтовали, бастовали и отрекались от старого мира все города, кроме самого Владимира, потому что здесь мало было революционно настроенного пролетариата.

Сплошные мещане да купцы. Гуреев считает, что хотя массовых столкновений с властями во Владимире не было, но радикально настроенных людей в губернском центре хватало, особенно среди молодежи.

О других годах испытаний, выпавших на долю владимирцев, рассказал старший научный сотрудник музея Анатолий Дорофеев — о Великой Отечественной, о снабжении и потреблении города в условиях войны. Карточки ввели уже в августе 1941 года, по ним человек ежедневно получал от 400 до 800 граммов хлеба. Пальто, брюки, чулки, галоши, мыло, простыни можно было получить по лимитным книжкам, которые появились в апреле 1942 года.