Концепт революции умер

Старший сотрудник Института философии РАН Светлана Ильинская считает, что революции в привычном понимании больше не существует. Сегодня это не более, чем акция по установлению внешнего управления через приведение к власти марионеточных правительств.

7 ноября, в день 98-ой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, во Владимире прошла первая в России презентация книги «Революция как концепт и событие: монография». Книга издана Институтом философии Российской Академии наук в сотрудничестве с Северо-Кавказским федеральным университетом.

Книга находится в свободном доступе на сайте Института философии РАН. Презентация прошла на заседании международного дискуссионного клуба «Спасский холм» во Владимире.

Впрочем, на презентации о книге говорили совсем немного, зато в течение двух часов были выступления на тему «Революция. Взгляд из настоящего». Мнения, высказанные в дискуссии, могут оказаться актуальными в преддверии 100-летнего юбилея Великой Октябрьской социалистической революции в 2017 году.

С выступлением доктора философских наук, профессора МГИМО Григория Водолазова, можно ознакомиться здесь. А с мнением директора Института глобализации и социальных движений Бориса Кагарлицкого о том, что Великий Октябрь ещё не закончился — здесь.

Сегодня редакция предлагает вам прочитать выступление редактора этой книги Светланы Ильинской, старшего научного сотрудника Института философии РАН. Она автор главы «Реквием по революции».

Ильинская утверждает, что «революция, как легитимное ниспровержение власти народом-сувереном, её больше нет, она не работает». То есть, революция «не работает» в том виде, в каком её воспринимает большинство граждан, сформировавшихся в советское время. По мнению учёного, «сегодня революция очень часто превращается в инструмент, в акцию по установлению внешнего управления через приведение к власти марионеточного правительства».

Светлана Ильинская провела исследование двух цветных революций в Киргизии, которая является для неё родной, и пришла к следующим выводам:

«Разобрав вот этот конкретный случай, поработав как раз с понятием „революция, как легитимное ниспровержение власти народом-сувереном“, я постаралась доказать, что вот это симулякр, потому что народ — не народ, ни в гражданском, ни в этническом смысле. Даже самоопределившись подобным образом, он продолжает дальше дробиться на племенные группы. Во-вторых, он (киргизский народ) не суверенен, ибо его соблазняют (на революцию) , подталкивают (к ней) , им манипулируют. В-третьих, вроде бы вполне легитимное ниспровержение власти, ибо элита плохо выполняла свои функции в обществе, задним числом может оказаться нелегитимным, а прежний репрессивный порядок может показаться вполне справедливым, запросы бунтовщиков неоправданно завышенными. И, в-четвёртых, может статься так, что бунт направлен не на того, кого следует, поскольку правительство реальной властью не обладает».

Вот полный текст выступления Светланы Ильинской:

Светлана Ильинская, кандидат политических наук, доцент, старший научный сотрудник ФГБУН «Институт философии Российской академии наук», редактор книги «Революция как концепт и событие: монография»:

Я попала в концептуально-теоретический раздел этой книги неожиданно сама для себя, потому что я собиралась писать статью достаточно прикладную, но в итоге написала реквием по революции, в котором попыталась доказать, что концепт революции в том виде, в котором мы привыкли его воспринимать, умер
То есть, революция, как легитимное ниспровержение власти народом-сувереном, её больше нет, она не работает
Во-первых, я попыталась разобраться, почему происходят революции
И главный вывод, который я сделала — революции происходят в следствие незаслуженной элитарности элиты. Элита — она всегда привилегированна, она всегда обладает какими-то существенными привилегиями, но это плата за выполнение (ею) каких-то функций (в обществе)
И я попыталась доказать, что именно незаслуженная элитарность элиты, когда элита перестаёт выполнять свою роль в обществе, и является причиной революции
Да, конечно, революция это шанс (для развития общества) . Это такой переломный момент в развитии общества, и неизвестно, как он будет реализован
Я там цитирую (советского историка) Владлена Логинова о том, что большевики собрали большую Россию, (но) это, я подчёркиваю, цитируя его, большая историческая случайность на самом деле, то есть, этого могло и не произойти
Революция — это шанс (для развития общества) . Как он будет реализован, будет ли он реализован — неизвестно
И мне хотелось подчеркнуть: революции происходят когда в массе, у очень значительного количества думающих (людей) , у значительного количества тех людей, которые составляют общество, потому что общество это как бы не общество в целом, а это, наверное, какая-то часть, прежде всего — интеллектуальная часть, продвинутая часть, крепнет ощущение, что так дальше жить нельзя
На самом деле — (то, что так дальше жить нельзя) не так, то есть, дальше будет хуже; дальше будет кровь; дальше будет Гражданская война; дальше будут гораздо более сильные потрясения, нежели сегодня, в момент перед революцией. Но вот общество охватывает ощущение, что так дальше жить нельзя. Это я подчеркнула как главные моменты, которые становятся такой отправной точкой для революции
Ещё одна тема, которая прозвучала в моей статье, это «революция как ценность»
Дело в том, что мы, всё-таки, в большей степени, даже те, кто сформировались в постсоветское время, всё равно мы люди-то советские на самом деле. И мы вот эту ценность революции впитали, где-то неосознанно, я не случайно (поэта Юрия) Каменецкого цитирую, что «есть у революции начало, нет у революции конца»
Революция нам представляется подспудно как момент некоего освобождения, как некое прогрессивное явление, и мне хотелось подчеркнуть тот факт, что после революции, как правило, происходит какой-то и откат назад, происходит архаизация постреволюционного общества, (проливается) кровь Гражданской войны. И то, что революция пожирает своих детей, этот факт мне тоже хотелось подчеркнуть
Но в качестве отклика как раз на современные события мне хотелось подчеркнуть, что сегодня почему концепт революции умер? Потому что сегодня революция очень часто превращается в инструмент, в акцию по установлению внешнего управления через приведение к власти марионеточного правительства
Мне хотелось подчеркнуть, что в этом случае она (революция) априори направлена против интересов народа, то есть, мы имеем дело с подменой понятия, потому что всё-таки суверенность народу обеспечивает его национальное правительство
Выводы моего исследования (следующие) . Во-первых, я выделила две причины исчерпанности на сегодня понятия «революция»: это многозначность этого понятия, как говорит (главный научный сотрудник Института философии РАН Борис) Капустин, «поливалентность»
Вторая причина — это шлейф возвышенной семантики, который тянется, неоправданно тянется за этим понятием (революции)
И с помощью, собственно, одного кейс стади (исследования на реальном фактическом материале) я разобрала киргизский случай. Почему, собственно, я обратилась к киргизскому случаю? Потомку что, во-первых, это моя родина — Кыргызстан, я родилась во Фрунзе; во-вторых, мне показалось, что киргизский случай, он аккумулирует в себе признаки всех регионов, где в последнее время происходили цветные революции, но, во-первых, там есть восточная специфика, а, во-вторых, там есть постсоветская специфика, вот это такой регион, кроме того, там было две цветные революции (Тюльпановая в 2005 году, Народная — в 2010 году)
И на киргизском примере я постаралась доказать, что, разобрав вот этот конкретный случай, поработав как раз с понятием «революция, как легитимное ниспровержение власти народом-сувереном», я постаралась доказать, что вот это — симулякр, потому что народ — не народ, ни в гражданском, ни в этническом смысле. Даже самоопределившись подобным образом, он продолжает дальше дробиться на племенные группы
Во-вторых, он (киргизский народ) не суверенен, ибо его соблазняют (на революцию) , подталкивают (к ней) , им манипулируют
В-третьих, вроде бы вполне легитимное ниспровержение власти, ибо элита плохо выполняла свои функции в обществе, задним числом может оказаться нелегитимным, а прежний репрессивный порядок может показаться вполне справедливым, запросы бунтовщиков — неоправданно завышенными
И, в-четвёртых, может статься так, что бунт направлен не на того, кого следует, поскольку правительство реальной властью не обладает. Ну, вот, собственно, и все мои выводы
А главное, чем я заканчиваю, размышляя о будущем, о будущем этого понятия, будущем революции, (я задаю) вопрос, который меня волнует: как избегнув революционных потрясений и разрушений внутри государств, вынудить правительства быть национальными?
Я же не случайно заканчиваю вопросом