Денежные заморозки

Термин «заморозка пенсионных накоплений» вошел в нашу жизнь в 2013 году. Власти тогда уверяли, что мера будет временной и коснется пенсионных накоплений граждан всего за один год. Но за одним годом последовали годы еще и еще… Уже известно, что и 2016 год будет «замороженным». Более того, Минфин уже подсчитал дальнейшие перспективы продления моратория: в 2016 году на заморозке сэкономят 344 миллиарда рублей, в 2017-м — 412 миллиардов, а в 2018-м — 471 миллиард. А раз так далеко посчитали, то наверняка появится соблазн сделать временное постоянным… Мы копим, а они замораживают Понятно, что деньгами будущих пенсионеров, выбравших накопительную часть, закрывают дыры в бюджете Пенсионного фонда. Это экономисты и чиновники говорят прямо. Средства уходят на выплаты нынешним пенсионерам. Напомним: в 2014 году на заморозке изъяли 243 миллиарда, по итогам 2015-го к ним добавится еще 310 миллиардов. Мнения самих налогоплательщиков моложе 1967 года, выбравших накопительную часть пенсии, не спрашивают. Хотя их в стране уже 28 миллионов человек. Игроки рынка — прошедшие переаккредитацию негосударственные пенсионные фонды и управляющие компании — заморозку никогда не одобряли. Некоторые и вовсе называли ее произволом. А главный довод против: изъятие накопительной части пенсии лишает экономику «длинных» денег. В этом с НПФ изначально был согласен и министр экономического развития РФ Алексей Улюкаев. Власти настаивают, что речь идет не об изъятии денег со счетов будущих пенсионеров: мол, эти суммы обязательно будут учтены в страховой части их пенсий. Но как это реально проверишь? Кто сейчас скажет, сколько будет стоить пенсионный балл через 15 лет? И не решит ли государство к тому времени вновь реформировать пенсионную систему? Последняя реформа стартовала лишь в 2002 году. Еще ни одного поколения не успело по ней и начать трудиться, и дожить до пенсии. Но правила игры уже меняются. В прошлом году в этой связи даже случилось событие из ряда вон: замминистра экономического развития Сергей Беляков в своем блоге извинялся перед россиянами за продление заморозки и написал, что ему стыдно за невыполнение обещания перед гражданами. «ВВ» с помощью экспертов попытались разобраться, чем ситуация с заморозкой чревата в перспективе? Кто прав в спорах социального и экономического блоков правительства? Поможет ли заморозка бюджету? Где общая стратегия? Главный экономист Института фондового рынка и управления Михаил Беляев на днях сказал, что заморозка накопительной части пенсии в 2016 году — это очередная попытка правительства решить свои ошибки в управлении экономикой за счет рядовых граждан. Директор Института актуальной экономики Никита Исаев прогнозирует, что она может привести к тяжелым последствиям в будущем. Александр Миленький, декан факультета экономики Владимирского филиала РАНХиГС, с ними обоими согласен. — Заморозка — это наглядное проявление отсутствия у нас экономической стратегии даже на ближайшую перспективу, — говорит он. — Когда главная задача — выжить, такие решения и принимаются. Сиюминутно и частично это помогает решить проблему с дефицитом Пенсионного фонда и экономии бюджетных средств. Но дальше что? Метод латания дыр на перспективу никогда не сработает. Сейчас люди, далекие от экономики, удивляются, почему так много говорят о возврате с трехлетних бюджетов на годовой. Не понимают, почему это важно. Потому что трехлетний бюджет обозначает некую краткосрочную стратегию: к чему мы в итоге хотим прийти. А бюджет на год — это фактически жизнь по принципу «нам бы день простоять и ночь продержаться». Но все же кто прав в споре: Минфин и социальный блок, настаивавшие на заморозке накоплений, или оппоненты из Минэкономразвития? Миленький считает: — Все правы по-своему, в рамках задач своего ведомства. Например, Силуанову во что бы то ни стало надо наполнять бюджет. Для Голодец важно выполнять социальные обязательства государства. С Улюкаева спрашивают за промышленный рост. А с Набиуллиной — за снижение инфляции. Все цели правильные. Но не всегда совместимые. Тем более в кризис. В итоге каждое ведомство выполняет свою задачу. А вот что они хотят сделать все вместе и на перспективу? Какую модель экономики хотят построить, раз сырьевая себя не оправдывает? На эти вопросы пока, к сожалению, нет ответов. Логика есть, но не безупречная Скольких людей касается заморозка во Владимирской области? Из 550-560 тысяч работающих жителей региона, за которых работодатели перечисляют взносы в Пенсионный фонд, накопительную часть выбрали около 40 процентов. В 2013 году таких было 166,3 тысячи человек. В 2014-м к ним присоединились еще 20,9 тысячи владимирцев. А в этом году (невзирая на все заморозки) — еще 5,3 тысячи. Также, по данным регионального отделения ПФР, в накопительную часть «ушли» 40 тысяч индивидуальных предпринимателей. — Возмущение будущих пенсионеров, у которых сейчас без спроса замораживают накопления, и дальше будет в основном пассивным, — считает наш эксперт. — Однако это не делает последствия заморозки менее вредными. Если государство ведет себя условно так: «хочу — дам, хочу — нет» — это нехорошо. Смена правил игры несет экономике одну из самых больших угроз — если не самую большую. Инвесторам, бизнесу, обычным гражданам — всем! — нужны четкие правила игры, которые будут неукоснительно выполняться, что бы ни происходило. Они должны быть устойчивыми, как скалы. Люди могут приспособиться к чему угодно, кроме неопределенности. Это вопрос доверия к государству. И его надо учитывать, если мы хотим, чтобы деньги шли в страну. Не санкции останавливают деньги в стране (санкции обходятся на раз-два при желании), а неопределенность. Едва приучив людей к новой системе, объяснив, что они теперь могут понять и просчитать, какую прибавку могут себе заработать, — бац, все на ходу меняют. Что остается людям в качестве стимула? Наш эксперт не помнит мировых прецедентов, чтобы, внедрив в пенсионную систему накопительную часть, какое-то государство затем объявляло мораторий на ее перечисление в НПФ. Но почему именно пенсионерские деньги? Погоду эти суммы вряд ли делают. Это не раз признавали даже защищавшие идею заморозки депутаты. Миленький говорит, что своя, пусть и не безупречная, логика в этом есть: — Хотели сначала обложить дополнительными налогами нефтяную отрасль. Но лоббисты нефтянку отстояли. И это, кстати, правильно. Потому что любое повышение налоговой нагрузки на нефтянку быстро скажется на ценах на все на свете. То есть нам опять за это расплачиваться бы и пришлось. Урезать финансирование государственных корпораций и госбанков? Но это сильно чревато, поскольку речь идет о системообразующих организациях. Допустим, можно урезать финансирование большого госбанка. А его руководитель через полгода придет в Минфин и скажет: рухнем, если не добавите… И ведь вслед за ним рухнет много чего. И ему добавят! Тогда где брать деньги? Фонды не резиновые. А вот средства на накопительных счетах граждан понадобятся им еще не скоро. То есть нет необходимости через год их возвращать. Так что все логично. Какому делу помочь деньгами? Насколько эти сотни миллиардов замороженных денег помогут делу? — Прекрасный вопрос! — улыбнулся Миленький. — Но я на него отвечу другим вопросом: какому делу? Нет дела. Есть просто латание дыр в бюджете. Откладывание решения проблемы «на завтра». Хотя бюджет должен все-таки приниматься ради каких-то целей, а не ради самого бюджета. Дефицит бюджета ПФР составляет уже 623 миллиарда. А к 2017 году может вырасти до 1,3 триллиона. При этом достойные и заведомо успешные цели, по мнению эксперта, сейчас просто напрашиваются на реализацию: — Импортозамещение — это прекрасно. Но нам надо четко понять, в каких отраслях мы круты или можем стать крутыми, а на какие даже не стоит растрачиваться? Чем точно стоит заняться — это сельское хозяйство. Спрос на продовольствие в мире огромен. Земли у нас много. Вот где реален рывок, за которым потянется вся остальная экономика. — Что же надо делать? Избавить селян от налогов? — Это само собой. И надо еще понять, что село — это вообще не то, что нужно оптимизировать. Как, кстати, и медицина с наукой. Надо решить для себя, что и где мы можем выращивать. Принять программу развития села, гораздо более масштабную, чем все нынешние программы. Строить на селе инфраструктуру, чтобы там было все лучшего уровня — от дорог и больниц до Интернета высокой скорости. Если все это сделать, за селом автоматически потянутся другие отрасли. Кроме того, вкладываться в машиностроение, строительство, науку — ведь нужно же нам наконец возрождать отечественную селекцию и готовить грамотных специалистов. Это задачи не на год и не на два. Поэтому они сейчас и не стоят, раз мы живем с прицелом на год. Выживем, конечно. Но к процветанию такая тактика точно не приведет. — Периодически идет возврат к дискуссии об отмене накопительной части пенсий вообще, — напомнили мы Миленькому. — Президент сказал, что отмены не будет. Другое дело, что можно не отменять, но как-то играть с этим. Например, откладывать возможность пользования. Замороженные средства людям вернут — в этом я убежден на 99,9 процента. Вопрос: когда и в какой форме. Может, и через год заявят, что ваши деньги стране важнее, чем вам лично. Если бы решение замораживать пенсионные накопления или передать их НПФ зависело от меня, я однозначно выбрал бы второй вариант. Пользы от этого было бы больше…