Будьте здоровы!

Прекрасное настроение у человека. Строил планы на вечер, утро, на годы вперед. Мог бы и в плохую компанию попасть, но попал в аварию и оказался в больнице. И вот лежит человек на больничной койке под стенами муниципального цвета, тело отдельно, сознание отдельно, и мечтает о меню на завтрак с теплым кофе, не замечая фон образовавшийся суеты вокруг того самого отдельного тела.

А суетились тем временем родственники, извещенные о случившемся скучающей рядом сиделкой такого же, но гораздо старше и совмещенного с сознанием тела. Это тело не знало о том, что городские власти бодро доложили о победе над гололедом, поскользнулось, проломив череп. С момента, т.е. очень давно, как наша медицина встала на рельсы реформации, мы все моментально превратились в Анну Каренину. Избежать встречи с «паровозом», еще никому не удавалось, не понеся при этом потери физического или нравственного характера. Наличие у больного телефона, документов и отпечатков пальцев не дает морального права медсестре сообщить родственникам о случившемся. В клятве Гиппократа о телефонах ни слова. Вот и уповают отдельные от тел сознания на скучающих больных или же пришедших к ним родственников, не сообщат ли они близким про эти тела, мол, вот они беспомощные, грязные и разбитые, лежат здесь и ждут вашего прихода.

Но вот родственники здесь, обнаружили тело в отделении нейрохирургии больницы скорой помощи (это важно!), умыли, переодели. Следят за ним, так как сознанию по-прежнему хорошо, и ему порой хочет выйти. Оно же помнит про утро, вечер, годы вперед, но ноги не в курсе этих планов и поэтому роняют тело в заботливо принесенный завтрак из того, что местные называют кашей. «Оставайтесь присматривать» — сказала медсестра родственникам и скрылась в неизвестном направлении. Пытаясь понять, что с телом, родственники добиваются аудиенции с лечащим врачом. Но врач не знал, что с ним, потому что выходные, но зато хотел знать у родственников, почему они без бахил. Не добившись вразумительных ответов друг от друга, стороны разошлись в полной уверенности, что интервьюер в лучшем случае пьян, в худшем — всегда такой.

В понедельник консилиум разобрался, что же случилось с телом в результате ДТП, о чем торжественно, но с подобающим видом сочувствия, было сообщено родственникам. В одном консилиум не разобрался, -, а что делать-то? Во избежание врачебной ошибки одному из родственников были доверены снимки МРТ больного. С несколькими напутственными словами и примерным маршрутом отправили его в областную больницу для получения консультации у более опытного коллеги.

Родственник прибыл к месту назначения и сразу был ошарашен предложением надеть бахилы, просто так, бесплатно. Областная больница исключала почему-то наличие обшарпанных стен, свисавшей проводки и больных. Точнее, больные были, но очень редко, как и тот, к кому, собственно, приехал родственник. В больнице было настолько мерзко чисто и пусто, что я, спустя три часа ожидания, вполне понимаю неучтивость доктора. Врач просто, видимо, одичал.

После изучения бумажных носителей вердикт вынесен, лечение назначено. Я до сих пор уверен, что при наличии интернета и факса в больницах, родственник посылался за консультацией в областную больницу с надеждой на то, что вдруг, пока он ездит, больной выздоровеет.

И снова стены муниципального цвета и с обветшавшей штукатуркой, окурки под табличкой «не курить» в туалетах и гомон многочисленных больных в палатах и коридорах. Места в коридорах предоставляются небуйным сумасшедшим больным, асоциальным типам и тем, кому не посчастливилось попасть в больницу в момент чьей-то выписки, а значит, освобождения койки в палате.

Иногда среди больных мелькают медсестры, разносящие термометры и таблетки. Паровоз реформ еще не сломал этих прекрасных представителей людей в белых халатах, и они искренне, во всяком случае, так кажется, желают скорейшего выздоровления всем и всякому. А еще они каким-то неведомым образом отличают больных по лицам и никогда не перепутают инъекцию или таблетку, кому и что предназначается.

В палате выписали человека… На освободившееся место сразу водрузили переломанную ногу на растяжке, с причитающейся к ней человеком. Именно наличие сложной конструкции над ногой больного спасло его от коридорного выздоровления. Вновь прибывший честно предупредил собратьев о том, что он храпит. И слукавил. То, что он называет храпом, зоологи называю криком самца африканского слона в период гона. Интересно то, что нога была сломана на побежденном гололеде в районном городе. До ребрендинга здравоохранения ногу бы починили в райбольнице, но сейчас в курс лечения входит прокатить больную ногу по ухабам и ямам в областной центр, где ее и привяжут к гире.

Так вот, обладатель сломанной ноги стонал между приемами обезболивающего, а в остальное время храпел. Приходили больные посочувствовать соседям храпящего, проводили семинары с долевым распитием. А утром врач участников сообщества объявлял выздоровевшими и тем самым освобождал коридор от больных. В конце концов храпящего перевели в отдельную палату с одним соседом, всем телом поврежденным в автоаварии. Вопреки всем реформам этого больного лечили третий месяц. Собрали по косточкам, вернув к жизни, но не настолько, чтобы он смог противостоять храпу вновь прибывшего соседа.

Отдельного упоминания заслуживает охрана этого заведения. Строгие тети и дяди в униформе зорко следят за ногами посетителей. Отсутствие бахил и наличие верхней одежды ими расценивается как личное оскорбление. Уже гораздо позже им добавили в обязанности стоять у шлагбаума, спрашивать пропуск и открывать или не открывать шлагбаум. Где взять пропуск, охрана или действительно не знает, или это страшная тайна. Однажды я видел, как охранник после матерных взаимных упреков с водителем все же нарушил свои обязанности и пропустил автомобиль без пропуска, потому что в машине был неспособный самостоятельно ходить пассажир.

Прошел месяц поедания таблеток, приема уколов и ничего неделания в больнице. Сознание воссоединилось с телом, чего и ждали доктора. Выписали больного на амбулаторное лечение, так как эта больница СКОРОЙ ПОМОЩИ, и все что не скоро, ее не касается. Родственники, не зная кого благодарить за чудесное исцеление, на всякий случай поставили Богу свечку, врачу — коньяк. Врач обрадовался, Бог — не знаю.

На следующий день после выписки, преодолев преграду из бабушек в поликлинике, пациент предстал перед уставшим заведующим неврологического отделения, состоящего из него самого единственного. Но это уже другая история.