Максим Ермаков: «От виновника трагедии жду только правды»

«Дело Курышева» вовлекло в свой водоворот депутата ЗС, «без пяти минут районного прокурора», главу района и его сына и еще много кого ‑, но в этом медийном водовороте не осталось вроде бы места тому, а что чувствует сегодня семья погибшего Анатолия Ивановича Ермакова. Ведь он куда-то ехал в ту роковую ночь. Его кто-то ждал. И вот он погиб — и то ДТП порвало надвое жизнь целой семьи. Мы решили рассказать о том, что за человек был 62-летний Анатолий Ермаков. «Ту „Оку“ купил я»… Да, он простой пенсионер. Не мэр, не прокурор, не депутат, не бизнесмен. Вот и сын его заявлений для прессы не делает, в суд не ходит, требований не предъявляет. Говорят, даже на похороны не приезжал. А жену погибшего и вовсе не видел никто. Стоит ли тогда жалеть? В том числе и с этими вопросами в голове, не буду лукавить, я договаривалась о встрече с сыном погибшего Анатолия Ермакова Максимом. Задание редактора было непростым. Да и разговор получился тяжелым. Но и полезным для меня. Мой редактор прав — как бы ни манила нас скандальная фактура «дела Курышева», надо помнить прежде всего о семье пострадавшего. И не забывать, что у последней черты будут не деньги и не статус, а простые человеческие ценности: любовь, забота, тревога о близких. Итак, Максим Ермаков, 38 лет, женат, дочери Кате — 11. Максим с женой и дочерью сейчас живет и работает в Москве. Но родиной считает Ковров, где вся его семья: мать, тетки и дядья. А теперь — и могила отца. — Уже почти год прошел, но мне все еще не верится, что отца с нами нет. Я уж и в права наследства вступил, теперь его квартира на улице Абельмана моя. Но продавать ее не буду, я там вообще не трогал ничего, все как при нем. А вам так важно, что я с квартирой буду делать? И весь мой первоначальный план интервью рассыпается. Меркантильные вопросы: что с наследством, будут ли материальные требования к виновнику ДТП, есть ли «план мести» — теряют актуальность. — Мне подобные вопросы уже задавали журналисты. Такой конкретно-бездушно-материальный вектор, — говорит Максим. В его голосе нет обиды. Только недоумение: неужели, кроме денег, больше никого ничего не интересует? По-настоящему обидным для Максима Ермакова был комментарий в соцсетях: некто утверждал, что сын погибшего будто бы не приехал на похороны. Мол, лег спокойно спать, узнав о трагедии, возможно, даже пьян был. — В ту ночь, с 18 на 19 мая прошлого года, я по чистой случайности не отключил мобильный. Обычно на ночь вырубаю, не люблю поздних звонков. Именно поэтому мама смогла до меня дозвониться и все рассказать — я-то в Москве был. А ей сообщили из ГИБДД. Причем про то, что отец погиб, сразу даже и не сказали. Просто про машину: мол, «Ока» в лепешку. Родители развелись больше 20 лет назад. Расстались мирно, я толком и не помню из-за чего, подростком был. Только знаю, что никаких скандалов у нас не было, просто мать и отец с тех пор растили меня по отдельности. Но это никого не напрягало. Я вырос, начал зарабатывать, по возможности помогал обоим родителям, а они помогали мне. Ту «Оку» купил я, и зарегистрирована машина была на меня. Но ездил отец. Удобно: машинка маленькая, бензина мало потребляет, хоть в лес, хоть на рыбалку. Вот на «Оке» отец и катался. Порой и я на этой машине ездил… Людмила Ивановна, бывшая супруга Анатолия Ермакова, в ту ночь наверняка не знала, кто из ее близких: бывший муж или сын — находился за рулем. А может, вдвоем ехали? И она принялась звонить. Каково же было облегчение, когда узнала, что Максим жив! День рождения — грустный праздник Накануне, 17 мая, Анатолию Ивановичу Ермакову исполнилось 62 года. Свой день рождения — это было непреложным правилом — он отмечал в одиночестве. Вместо застолья — рыбалка или поездка в лес. Звонки с поздравлениями он принимал строго утром, после чего отключал мобильный, чтобы не мешали общению с природой. Именно поэтому Людмила Ивановна и не надеялась дозвониться до бывшего мужа… Он же на рыбалке… — Я поначалу вообще с трудом понимал происходившее, — вспоминает Максим Ермаков. — Вот только что звонил отцу, с днем рождения поздравлял… Я, честно говоря, даже не знал, где он в момент звонка находится. Это потом уже узнал про Пенкино… Дача в Пенкино принадлежала второму мужу снохи Анатолия Ивановича. Это было место сбора и отдыха всей семьи Ермаковых. Семейные традиции поддерживала тетя Максима, сноха Анатолия. В Пенкино она ухаживала за смертельно больным родственником. А в те майские дни попросила Анатолия Ермакова подменить ее: очень хотелось съездить на присягу в армию к внуку. Анатолий Иванович согласился — у них в семье заведено помогать родственникам. Дождавшись в Пенкино возвращения снохи, посмотрев фото внучатого племянника на присяге, порадовавшись за родных, Анатолий Ермаков, несмотря на уговоры остаться еще на одну ночь в Пенкино, поехал. К утру ему нужно было готовиться к плановой госпитализации в стационар одной из ковровских больниц. Сомнений и страхов ехать в ночь не было — он же более 40 лет за рулем, и ни одного ДТП, почти без штрафов. — Отец всегда мне говорил: «Не гоняй, и по ночам старайся не ездить. Дураков на дорогах не счесть, не ты — так в тебя!» А получилось, что сам себе напророчил, — вспоминает Максим. К езде Анатолия Ермакова с точки зрения ПДД нет нареканий. Даже с теми злосчастными промилле, что зафиксировал эксперт-криминалист, вопрос спорный. У Ермакова был диабет, а резкий всплеск уровня сахара дает эффект мнимого опьянения. Разговор с Максимом вновь возвращает меня в ту ночь. Он хочет внести ясность: почему тотчас не приехал в Ковров, хотя это тогда было самым горячим его желанием. Дедушки больше нет — Мы готовились отправить на спортивные сборы за границу дочь Катю. Она у меня эстетической гимнастикой занимается, впереди были первые спортивные сборы, первая серьезная разлука с домом и родителями. Вещи были собраны, но оставались формальности: нотариальная доверенность родителей на разрешение пересечь границу. Все это надо было сделать 19 мая, — рассказывает Максим. После бессонной ночи он помчался к нотариусу. Как только документы были подписаны, сразу поехал в Ковров. А внучка Катя поехала в Болгарию, уже зная, что дедушки Толи больше нет. — Мы решили ничего не скрывать от ребенка. Это бессмысленно. Катя, конечно, была в шоке. Она и сейчас толком ничего не понимает… О дедушке теперь напоминают многочисленные подарки, компьютер, где все их совместные фото. Единственная внучка была для дедушки настоящей принцессой, а ее приезд в Ковров на каникулы — самым желанным праздником… — Мама держится молодцом, старается не раскисать. Несмотря на то, что они были в разводе, они оставались близкими людьми. Они ведь повторно не создали семей, ни тот, ни другая… Отец вообще как-то умудрялся жить среди друзей, со всеми поддерживать хорошие отношения. И на железной дороге, где он долго проработал дефектоскопистом, определял, нет ли изъянов в железнодорожных путях. До пенсии немного не доработал — пришлось из-за диабета уходить на покой. Хотя какой там покой! Отец тут же себе работу охранника нашел. Главным образом чтобы не бездельничать, да и дополнительный заработок, который почти полностью на внучку тратил, был для него важен. Вообще меня возмущает, когда про отца сейчас пишут: старик-пенсионер. Да какой он старик! Он совсем молодой был, несмотря на все болячки! Зимой — на лыжах, летом — на велосипеде. Всегда спортивный, подтянутый. Он и меня с детства к спорту приучал, — вспоминает Максим. Но я все-таки задала Максиму последний материальный вопрос: о компенсации. — Да, я вправе требовать с виновника определенную сумму, — ответил Максим. — Мы с адвокатом подадим иск. Но я на эти деньги не рассчитываю. Если я чего-то и жду от виновника аварии, то в первую очередь — понимания, что должность, статус, положение, капиталы — не главное. Оборвалась жизнь человека, и все эти игры надо отложить в сторону. Надо осознать произошедшее, рассказать все как было и с чистой совестью жить дальше. Но, судя по судебным заседаниям, этого не происходит. Что ж, люди сделали свой выбор…