Женское лицо войны

Женщина не создана для войны. Предназначение женщины — давать жизнь, а не отнимать ее. Но когда в 1941 году на нашу страну хлынули орды фашистов, неся угрозу самой жизни, на защиту Родины и очага женщины встали вместе с мужчинами. И воевали наравне с ними. Многие из наших нынешних героинь — ветеранов, живущих во Владимире, уходили на войну со школьной скамьи. Маргарита Федоровна Малафеева, 1923 г.р. Младший сержант. На фронте с 1942 года. Демобилизовалась осенью 1945 года. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы». — Весной 1942 года, как только мне исполнилось 18 лет, пошли вместе с тремя подружками добровольцами в армию. Я была меньше всех — маленькая, тощенькая. Меня и брать не хотели: мол, куда нам еще этот ребенок. Ну, я обиделась, паспорт им сунула: смотрите, я уже совершеннолетняя. Сначала отправили на месяц учиться на зенитчицу, потом — на фронт. Воевала простым красноармейцем, затем доверили командовать зенитно-пулеметным расчетом. Ведем как-то бой, у меня три девчонки в расчете и парнишка молодой. Кричу ему: «Ленты давай!» -, а он в окоп забился и вылезти боится. Мы с девчонками стреляем, а он прячется. Потом пообвыкся. А я вот и не припомню, чтобы особенно страшно было. Для меня война работой была — только очень тяжелой. Осенью 1944 года отправили в артиллерийскую батарею. Я была командиром дальномерного отделения и одновременно санинструктором и комсоргом. Держали мы один плацдарм под Варшавой. Долго там стояли, а потом, когда Варшаву взяли, охраняли мосты, аэропорт, городские объекты. Помню, как у нас в полку баню устроили. Это еще когда мы плацдарм под Варшавой занимали. Вот радости было! Отмылись, напарились. Из бани идем — орем песни. Вдруг на нас перепуганный красноармеец выбегает, руками машет: мол, стойте — вы что, к немцам в плен собрались?! Мы, оказывается, не в ту сторону отправились, чуть сами к немцам не пришли. Хорошо, что этот боец нас развернуть успел. Вот такое вспоминается. А бои? Они все одинаковые — подноси, заряжай, стреляй. Людмила Николаевна Мясникова. 1922 г.р. Рядовой. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». — Повестку мне принесли 23 июня 1941 года рано утром. То ли в пять, то ли в шесть часов утра. Еще удивилась, как оперативно сработали. Я с 1939 года медсестрой работала, поэтому числилась военнообязанной. 27 июня в военкомате нас уже распределили по госпиталям. Меня направили в госпиталь № 1078 (ул. Луначарского, 3). Пришли в совершенно пустое здание. Начали оборудовать палаты. В августе мы приняли присягу, а с конца августа стали поступать раненые. Сколько их было! Мы день-ночь путали. Часы не считали, работали сутками. Бывало, бинтуешь раненого и уже не соображаешь, чего бинтуешь, руку или ногу. Из перевязочной выйдешь — не помнишь, куда идти. Когда наши начали наступать, мы так и двигались за войсками, так как были эвакогоспиталем. Докочевали до Каунаса, где я встретила конец войны. Походные условия очень тяжелые были. Помню, как копали землянки в лесу под Витебском — для раненых и для себя. Там почва — чистый песок. Ты его выбрасываешь наверх, а он снова вниз сыплется. До слез дошло, пока сообразили стенки ям укреплять. Вовремя окопались. Там в десяти километрах немцы стояли, а по другую сторону — наши. Начали перестрелку прямо над нами, а мы думаем: от чьих же снарядов погибнем — от немецких или от своих. Под бомбежки несколько раз попадали. Всякое бывало. Война же. Зинаида Васильевна Ломонова, 1925 г.р. Сержант. Связист, механик связи. Войну закончила в Берлине. Награждена орденом Отечественной войны III степени, медалями «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». — Начало войны для меня — сплошные переезды из-за эвакуации. Сама я из Старой Руссы, но совершеннолетие встречала в Кемерове. Как 18 лет исполнилось, сразу попросилась добровольцем на фронт. Правда, сначала пришлось девять месяцев отучиться в Новосибирском училище связи. А в 1944 году меня направили на фронт, под Варшаву. Самые страшные воспоминания — трупы вдоль дорог. А так — обычная работа. Я же при штабе работала, ничего героического не совершала. На передовую в основном ребят отправляли. Правда, когда были очень сильные обстрелы или налеты, связь рвалась во многих местах, так что ребят на линии не хватало, и нам тоже приходилось выходить на передовую, восстанавливать связь. Вот тогда было страшновато. Особенно боязно было, когда устранять обрыв надо было на крыше дома — я там вообще как мишень была. Но ничего, все обошлось. Страшнее после войны было, когда нашу часть в Коломыю перевели, на Западную Украину. Пока в Европе квартировались, у нас нормальные отношения наладились и с поляками, и с немцами, а вот на Украине нас даже предупреждали, чтобы ночью не выходили, а за город даже днем не рекомендовали выбираться. Там людей чуть ли не каждый день убивали. Так что для меня война закончилась, когда мужа моего, а я вышла замуж за нашего комвзвода связи, перевели с Украины в другой гарнизон. Мария Михайловна Куликова, 1926 г.р., лейтенант медицинской службы. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». — В армию я пошла в 1942 году, сразу же после освобождения родной Калуги от оккупации — сандружинницей в эвако-передвижной госпиталь, ГОПЭП № 117. Мне и восемнадцати не было. С этим госпиталем прошла от Калуги до Вильнюса. Демобилизовалась только в 1946 году. Поначалу даже уколы делать не умела. Стала одному раненому укол ставить, а он на меня матом: «Что ж ты делаешь, сестра? Вот так надо». Этот случай до сих пор вспоминаю. А фронтовые будни, хоть и трудно было, и страшно, все сливаются — воспринимались как обыденность. Бомбили и обстреливали нас чуть ли не каждый день. Особенно в первый налет страшно было: сверху бомбят, вокруг стреляют. Плакали, бывало, тайком. А потом слезы вытрешь и за работу. Потому что надо. И с передовой раненых вытаскивать приходилось. Как до окопа их дотаскивала -, а они и ростом и весом больше меня, — теперь сама удивляюсь. Так вот наползаешься по передовой, вся грязная, а помыться негде. В госпитале, чтобы руки продезинфицировать, спирт всегда был, а вода — в дефиците. Мужчины это как-то легче переносили, а женщинам трудно. Мы если где воду находили и можно было поплескаться, так у нас настоящий праздник был. А вот отношения были чистыми. Мужчины нас берегли, во всем помогали, относились уважительно, не так, как в современных фильмах стали показывать. У нас в армии никакого бардака не было. Хотя романтические истории случались. Жизнь же не прекращалась.