Почетный работник прокуратуры России Александр Шайков: «Нам, молодым следователям, доверяли дела особой важности»

Александр Владимирович Шайков прошел все ступени службы — от стажера районной прокуратуры до областного прокурора. Сегодня, уже в статусе ветерана, он с особым чувством вспоминает о сложнейших делах, которые довелось ему расследовать в молодости. В том числе — раскрывать самые сложные преступления коррупционной направленности. Из стажеров — в старшие следователи О выборе профессии Александр Шайков рассказывает так: — В детстве я хотел стать летчиком. Но подвело зрение, не прошел медкомиссию. На выбор юриспруденции и прокуратуры повлиял мой дядя Александр Иванович Смирнов — военный прокурор, который прошел всю войну. Мощный был человек, я им восхищался. Дядя говорил мне: «Если решишь идти работать в правоохранительные органы, то только в прокуратуру!» Однако Шайков сначала окончил Владимирский авиамеханический техникум, поработал на тракторном заводе в отделе главного технолога, поднакопил жизненного опыта. И только затем заочно поступил в Ивановский юридический институт. Проучившись три года, пришел стажером в прокуратуру Камешковского района. Было это в 1978 году при легендарном прокуроре области Викторе Ивановиче Цареве. Инициативный стажер Шайков успешно выполнил ряд поручений руководства. И уже через три месяца его пригласили на следственную работу в областную прокуратуру. Когда Александру Владимировичу так быстро предложили повышение, он задумался: «Мне ведь 24 года всего. Просто парень с завода — и вот сразу на областной уровень в прокуратуре! Справлюсь ли?» Но в личной беседе Царев убедил — все у молодого сотрудника получится. И вот так Шайков оказался самым молодым старшим следователем в России. Работал под непосредственным руководством Павла Михайловича Дроздова. — Павел Михайлович — легендарная личность! — с почтением вспоминает Александр Шайков. — Дроздов работал заместителем прокурора области по следствию 32 года. Участник войны. Человек с большой буквы! Он с нами, молодыми следователями, как со своими детьми нянчился. В обиду не давал. Наши расследования затрагивали руководителей такого уровня, что начальникам иногда приходилось нас прикрывать. Но в результате и преступников удавалось привлечь к ответственности, и лишних конфликтов во властных структурах не возникало. Этот опыт мне очень пригодился в дальнейшем. Дело о Гусевском винзаводе — Какие сложные дела вам достались тогда? — У меня все дела по-своему уникальны. Да вот хотя бы первое мое крупное дело, по Гусь-Хрустальному винзаводу. Начинал его Юрий Сеньков, который тогда работал следователем Гусь-Хрустальной прокуратуры. Павел Михайлович Дроздов поручил мне дело изучить, доложить о его перспективе. Ведь уже с самого начала была выявлена недостача вина на сумму почти в 280 тысяч рублей. В советские времена — астрономическая сумма! Что за этим стояло, поначалу никто не знал. Я стал изучать данные по ввозу-вывозу готовой продукции, по движению тары, этикеток. И сразу выявились нестыковки. После моего отчета о том, что просматриваются крупные хищения, создали бригаду следователей под моим началом. И вот выяснили: завод в Гусь-Хрустальном был предприятием вторичного виноделия. Он получал вино с Кавказа, купажировал и разливал в бутылки. Правило для получателей продукции было такое: сколько ящиков пустых бутылок привозите, столько получаете ящиков вина. Оказалось, что грузовики заезжали на завод вообще без стеклопосуды, а выезжали груженые вином. — Откуда же брали «левую» стеклотару? — Мы вскрыли хищения стеклотары на тысячи рублей. Даже помимо «левого» вина. Заведующую тарным цехом винзавода осудили потом на 15 лет за махинации со стеклотарой. Для того чтобы выводить бутылки в теневой оборот, их списывали на технический бой, который якобы вывозили на Анопинский стеклозавод. Я обратил внимание, что каждая машина по накладной на стеклозавод привозила ровно по 5 тонн стеклобоя. Не могло быть такого. И пришлось нам провести эксперимент: загрузили машину «с горкой» стеклобоем, взвесили. Получилось лишь две тонны! Значит, по 3 тонны стеклобоя (6 тысяч бутылок) можно было списать с каждой машины. Так на одной таре воровали до 3 тысяч рублей в день. Тогда это была половина стоимости «Жигулей». Поэтому сел в тюрьму еще и директор стеклозавода. — То есть были задействованы крупные руководители? — Да, ведь изымать из касс магазинов деньги, полученные за «левую» продукцию, могли только заведующие. Делалось это регулярно. Значит, в курсе были директора предприятий райпо и ОРСов. Дело по Гусевскому винзаводу стало расти как снежный ком. Число следователей в моей бригаде все увеличивали и увеличивали. Мы пошли по области «клином», вскрывая одно хищение за другим. Об этом деле тогда не писали в прессе, потому что были замешаны директора предприятий. А рядом у этого «котла» явно держались и другие ответственные руководители… — Как вы завершили это дело? — А мне не дали довести его до конца. Год работы нам потребовался, чтобы выявить непосредственных участников хищений. Начали мы в ноябре 1978 года. А в ноябре 1979-го мне неожиданно прислали повестку из военкомата — призвали в армию. — Где служили? — Можно сказать, повезло. Служил в части, которая обслуживала Олимпиаду 1980 года в Москве. Мне достался самый почетный первый взвод в части, взвод церемонии награждения. Мы организовывали подъем флагов стран-победителей, вручение наград и прочую массовку. Такой армейской службой я, конечно, остался доволен. — Ну, а как же дело по винзаводу? — Дело остановилось на том уровне, до которого мы его довели на момент моего призыва в армию. Тем не менее около 30 руководителей различного уровня — небывалое число — осудили на долгие сроки. Тогда за хозяйственные преступления не было условных наказаний. Минимум по 6-8 лет лишения свободы. Люди из руководства винзавода получили по 14-15 лет. Мы нашли умный ход, чтобы арестовать и директора винзавода, хотя тот был родственником первого секретаря горкома партии. «Нам удавалось почистить общество» — Похоже, вам было особенно интересно раскрывать именно экономические преступления? — Доставались мне и кровавые дела, как, например, убийство во Владимире на улице Красносельской. Преступник четырех женщин зарубил топором. Но экономические преступления увлекали больше. Может быть, потому, что у меня мама бухгалтер по профессии. Так что разбираться в финансовых бумагах мне было не сложно и даже интересно. Например, когда злоумышленники за взятки устанавливали во Владимире телефоны вне очереди, используя письма с поддель-ными подписями председателя горисполкома. Крупные дела, связанные с хищениями, были у меня в 80-е годы по Гороховецкому району, по колхозу «Рассвет» Гусь-Хрустального района. Венцом карьеры следователя стало дело по Покровской тюрьме, уже в 1986 году. Рассматривал дело военный трибунал, поскольку обвиняемые были офицерами. Мы выявили поставку наркотиков осужденным, незаконные передачи, «увольнительные», освобождения и взятки за это. Причем для трибунала необходимо было, чтобы вину признали и взяточники, и взяткодатели. А в Покровской тюрьме сидели сливки преступного мира… Но и с этим делом справились. Первому заму начальника тюрьмы тогда дали 9 лет, остальные фигуранты из администрации тюрьмы тоже сели на солидные сроки. — Значит, удавалось прокуратуре вскрывать коррупционные преступления и в советские годы? — Да, почистить общество нам удавалось. «Прокуратура вне политики» — Александр Владимирович, как вы относитесь к такому соотношению понятий: политика и прокуратура? — Моя позиция проявилась в том, что я и все работники прокуратуры Киржачского района, которую я возглавлял, в феврале 1991 года деполитизировались, вышли из КПСС. Мы заявили тогда, что добровольно, без всяких иных мотивов покидаем партию. Потому что прокуратура должна быть вне политики. И плох тот руководитель, который будет требовать от прокуратуры каких-либо политических пристрастий. — Вне зависимости от политического режима? — Именно! В этом и есть значение прокуратуры. Ведь 70 лет прокуратуры области — это лишь продолжение ее истории. Прокуратура в России начиналась еще с Петра Великого, с губернских прокуроров. И при всех режимах, от царского до демократического, прокуратура востребована. Это необходимый институт для любого государства и общества.