Про зиму, пленных и любовь
С новоприобретенными там друзьями Виктор Майстренко стал заниматься освобождением пленных. Сейчас он вместе с семьей живет в Киеве. Работает и продолжает начатое, не забывая фиксировать происходящее, рассказывая о том, чего без очевидцев и участников украинских событий мы бы никогда не узнали.
Зима, пленные и любовь
Дни пролетают незаметно. Зима вносит в работу свои коррективы. На дорогах становится опаснее, больше средств уходит на транспорт, появляется необходимость везти пленным не только еду, но и теплые вещи.
В конце ноября сразу несколько волонтеров попали в плен. И вроде бы их пленение происходило на контролируемой Украиной территории, но в прифронтовой полосе нельзя даже думать о том, что находишься в безопасности. Разбирая случаи, приходишь к выводу, что со стороны пленённых обычно происходит банальное невыполнение предосторожностей. Остановились где не надо «переложить коробки», поездка в одиночку, не торопясь.
Так или иначе, но заканчивается неосторожность часто подвалом. Попадают люди в плен. Террористы к пленным волонтерам относятся, чуть ли ни как к злейшим врагам. Мол, люди идейные, а значит, являются истинными врагами. Они не по призыву военкоматовскому едут на войну, а по зову души, тем и опасны. Поэтому освобождение волонтеров сейчас редкое явление.
Террористам нужны рабочие руки, так пленных волонтеров и используют — перевоспитывают, так сказать, трудом. На передовой случается разное. Многое сегодня рассказывать не получается из соображений безопасности, многое остается за кадром из-за неоднозначности. Тем не менее, дела движутся, помощь армии доставляется, еда в захваченные населенные пункты едет, переговоры по пленным не прекращаются (причем и официальным, и частным порядком — со всех сторон, часто перекликаясь между собой, помогая или мешая друг другу, как повезет).
На войне не бывает только черного и белого. Надо понимать, что нарушения есть с обеих сторон. Украинские военные тоже зачастую не ангелы. Бывает с их стороны происходит откровенное нарушение закона, бывает, что случаются ошибки. Все зависит от людей.
На сегодняшний день в плену террористов только в СБУ города Донецка находится около 500 человек — военных и гражданских. Сроки, в которые люди пробыли в неволе, разные. От нескольких месяцев, до нескольких дней (только что пленённые). Сколько еще пробудут они в плену, ведомо только Богу. Самый долгий срок из известных мне — с июня месяца этого года.
У этого «рекордсмена» предпосылок к выходу из застенок нет. Показал он себя автомехаником — теперь трудится. Профессионалы террористам нужны. А бывают и такие случаи.
Молодой человек приехал на Донбасс — вёз помощь. Приехал с девушкой и попали они в плен. Прошло уже много времени. Была возможность обменять парня, но он ни в какую не желает уезжать в одиночку. Любыми путями саботирует освобождение. То нагрубит террористам, то поскандалит. Даже попал в так называемый «необменный фонд» за свои проступки.
— Не уеду без Светки (имя изменено)!
А Света… Света предала. Сейчас с ДНРовцем закрутила, находясь в плену. Говорит, что не нужен ей никто из старой жизни. К свадьбе дело идет, хоть и сама пока в неволе. И не хочет даже говорить об отъезде обратно. Сидя в плену — стала невестой ДНРовца, хоть плачь.
Передачи им передаем. Уговариваем парня. Отказывается. Не верит в то, что Светке он больше не нужен. Родственники пленных звонят каждый день. Есть для кого-то из них обнадеживающие новости, для кого-то… Для кого-то нет новостей.
Не успеваешь все сделать, что хотелось бы. В сутках всего 24 часа. Среди пленных находятся парни, которые числятся в списках погибших военных. Приходится заниматься их идентификацией, чтоб либо официалам сообщить под обмен, либо самим договариваться. Террористы звонят родне пленных. Рассказывают истории, мол, не нужны вы никому…
Когда разговариваешь с родными пленных, часто ловишь себя на мысли, что сдвинулось у меня в голове понятие «все нормально, все хорошо». Теперь хорошо то, что находясь в плену, человек не попадает под побои, теперь хорошо, что в плену человек сидит в определенном месте. Там, куда есть доступ людей из нашей команды. Говоришь: «Все будет хорошо…», и понимаешь, что для родных пленного стало уже таким же «сдвинутым» понимание хорошего.
И ждешь тот день, когда снова все станет на свои места. Уйдут из СЕГОДНЯ куда-нибудь глубоко в память слова «война», «плен»… Когда не надо будет подбирать правильные слова и не рассказывать женам и матерям солдат, как себя вести, если звонят по поводу пленённого их родного человека… Дни пролетают незаметно. Зима вносит в работу свои коррективы…
Виктор МАЙСТРЕНКО