Вы когда-нибудь слышали, как в вашу честь рукоплещет целый зал?

Возраст актеров достаточно юный. И, по выражению одного из зрителей, первое время ты мало обращаешь внимание на логику сюжета, поскольку юность, красота и свобода очаровывают.

Я не великий поклонник театра, а к самодеятельным коллективам и вовсе отношусь с подозрением. Хотя друзья в голос утверждают, что во Владимире или, к примеру, в Кольчугине существуют самобытные объединения, с которыми стоит считаться. Возможно. Я пока не решился посмотреть на их работы.

Сложность в том, что и ремесло, и искусство требуют профессионализма. Иначе на выходе случится тяп-ляп. Хотя Феллини, Герман-старший, Пазолини и другие гении запросто задействовали обычных людей в качестве актеров и получали шедевры. Но, как понимаете, что положено Юпитеру…

А тут 12 марта сего года я случайно попадаю на спектакль в Муромцеве и ухожу с него потрясенный. Потому что, оказывается, можно создать действо, в котором мелкие актерские огрехи и несовершенство сценической механики покажутся ничего не значащими. И небольшой любительский спектакль окажется монолитом, способным объединить сцену и зрительский зал.

Начать стоит с того, что этот небольшой коллектив на афишах значится как СТЭМ (студенческий театр эстрадных миниатюр). А на деле является, по сути, кружком, работающим в рамках программы дополнительного образования. Происходит все это на базе Муромцевского лесотехнического техникума. Так что возраст актеров достаточно юный – от 15 лет до 21 года. И, по выражению одного из зрителей (точнее, зрительницы) «первое время ты мало обращаешь внимание на логику сюжета, поскольку юность, красота и свобода очаровывают».

Говорят, несколько лет назад этот же режиссер в местной школе поставила спектакль «Уроки французского». Жалею теперь, что не видел. Зато попал на пушкинского «Медного всадника». Произведение не менее сложное, чем рассказ Распутина и, как казалось сначала, не сильно подходящее для репертуара столь молодой труппы.

Исходный сюжет немного урезали. Все заканчивается преследованием главного героя фальконовским монументом. Так что «И во всю ночь безумец бедный // Куда стопы ни обращал, // За ним повсюду Всадник Медный // С тяжелым топотом скакал» – это финал. Своеобразный и открытый, позволяющий зрителю самому домыслить дальнейшую судьбу героев. Или, как сказала главный режиссер И. С. Образчикова: «Не хотелось, чтобы все закончилось как у Пушкина – и тут же хладный труп его похоронили ради бога – пусть останется надежда и каждый увидит свое».

Я неплохо знаю поэму. И, признаться, то мысленно играл в суфлера, то досадовал на неверную (по моему мнению) нюансировку. И больше всего переживал за представление стихии и невозможность вовлечения в игру истукана – как их представить зрителю без порчи сцены местного ДК? Оказалось, что зря переживал.

Труппе хватило экрана, минимума света, трех деревянных поддонов и веревочной сетки. И перед зрителем последовательно прошли болота, обыватели, бушующая Нева и вернувшийся к нормальной жизни город. Мелькнула немного романтизированная и обреченная любовь Евгения и Параши, а где-то в стороне затихший зал завороженно следил за тем, что происходит на сцене. Случалось, что предательски щипало глаза, а где-то в середине зала тихо плакала честными слезами женщина, приговаривая: «Ведь она же умрет, умрет!» Я смотрел спектакль вместе с залом и верил всему, что представляли.

Режиссерская палитра оказалась неожиданно богатой. Я видел биомеханику Мейерхольда, хореографию Тины Бауш, ультимативность ранних спектаклей Петра Фоменко и сентиментальные репризы Марселя Марсо. По желанию участников белые перчатки превращались то в снежки, то атрибут светской жизни и беззаботности, а с экрана задника над сценой и залом нависал Петр, вздыбивший коня. И великого императора мало волновали судьбы человеческой мелочи.

Имелось даже чеховское ружье: этот театр начинался с программок в фойе, свернутых в бумажные кораблики. А на сцене герой, размечтавшийся о беззаботной жизни с возлюбленной, писал ей послание. И постепенно любовное письмо превращалось точно в такой же кораблик.

Эта смесь не казалась эклектичной. Тут, скорее, зрителю представили тонко подобранное обрамление, позволяющее по-новому взглянуть на петербургскую повесть. Так что в конце зал аплодировал стоя. Часто ли подобное случается на любительских спектаклях? Лично я увидел такое впервые.

Не берусь судить, станет ли кто из сегодняшних участников студии профессиональным актером. Жизнь сложна и самодостаточна, отчего любые прогнозы в ее адрес – штука пустая и неблагодарная. Но я знаю точно, что эти ребята, пришедшие в техникум из самых разных мест, семей, условий, будут отличаться от большинства сверстников. Всегда. Насовсем. Они это честно заслужили. Они уже знают чуть больше, чем знаем мы – большинство. Вы когда-нибудь слышали, как в вашу честь рукоплещет целый зал? Они – слышали.