Отдохнуть по-Загородному

В конце июня в ходе рабочей поездки по городу врио губернатора Светланы Орловой с делегацией чиновников, архитекторов и общественников, был представлен проект реконструкции Загородного парка. Последние лет 20 парк пребывает в запустении. По мнению москвичей, за 2 миллиарда инвестиционных средств и за 2 года парк можно превратить в суперсовременный «русский диснейлэнд». Президент общенациональной программы «В кругу семьи» Александр Ковтунец обещал вместо безликих качелей и горок массу интерактивных площадок: терем Пушкина, резиденцию Соловья-разбойника, музей Петра и Февронии, трапезную палату, дворец сказок, Куликовскую битву…

Но многие присутствовавшие слушали москвича с недоверием. 2 миллиарда на дороге не валяются, а обещанного перед выборами, как водится, ждут потом весьма долго.

Некоторые вспоминали Загородный в лучшие его годы. Впоминали «чертово» колесо, шашлычную, зверинец, пляж, барана на постаменте. Парк заложили в 1960 году, когда строительство нового моста через Клязьму подошло к концу, и за реку протянули новую троллейбусную линию. Как рассказывает кинохроника, запустили 6 маршрут троллейбуса и торжественно открыли Загородный парк в один день, в июле 1961 года.

Парк сразу же стал любимым местом досуга владимирцев. Тут было все, что требовалось для максимального расслабления и отдыха от бурного строительства коммунизма: множество озер, аттракционы, общепит, живописные виды.

Надо сказать, что эти места и до 1961 года не пустовали. До Великой Отечественной сюда, на озеро Глубокое, в выходные дни регулярно устраивали культурные походы владимирские рабочие. Организованно, целым заводом с духовым оркестром пролетарии шли на озеро, купались, играли в подвижные игры, танцевали, устраивали военизированные эстафеты.

До революции загородный лесной массив и озера тоже привлекали грибников, купальщиков и рыбаков. Яркие воспоминания о релаксации юных рыболовов на Глубоком оставил владимирец Михаил Васильевич Касаткин (1892-1980), участник Гражданской и Великой Отечественной войны, юрист и краевед. Описываемые им путешествия на целый день в Загородный парк относятся ко времени его учебы во Владимирской гимназии, то есть к нулевым годам ХХ века.

«Бывало, мы с братом еще с вечера копались в саду, добывая червячков, готовили удилища и снасти для ловли на поплавок. Собирается большая, ручная, плетеная, крытая корзина, куда помещается котелок, провизия, снасти. Спозаранку укладывались спать, боясь, как бы не испортилась погода. Ненастья бывали недолгие, лето было, как правило, ясное, жаркое, с редкими сильными грозами и недолгими, прохладными дождями.

Утром проходили по безлюдным улицам, пересекали город, сквер среди соборов, узким съездом спускались к Клязьме и, когда шли по мосту на ту сторону реки, любовались, как утренний туман стелится над водою и как там вдали на востоке из-за доброселских холмов поднималось солнце, посылая свои лучи на городские холмы и сады, на золотые купола церквей и вскоре отражались блестками на всплеске клязьминских струй.

Пройдя клязьминский наплавной мост выходили, слегка поднимались на дамбу, пересекающую весь луг от реки до леса и шли по ней или вдоль по лучевой, хорошо отполированной тропинке под гомон проснувшихся птичек и жужжание насекомых.

Через какие-нибудь час ходьбы достигали Старицы — озеро в конце дамбы с крутыми склонами песчаного берега, обсаженного прекрасным сосновым бором. Внизу его на берегу озера быстро раздевались, нежились под припекающим уже солнышком и спускались вплавь по неглубокой старице.

Собрав хвороста и шишек, тут же кипятили чай, и позавтракав, продолжали путь. До «Глубокого» озера уже оставалось недалеко. Но вот, в ольховой роще и само оно «Глубокое» — любимое место рыболовства и наслаждения природой. Озеро было версты две в окружности с крутыми, но не высокими берегами. С одной стороны к нему примыкала роща, с другой — аллея березки и ольхи.

Обычно расставляли несколько жерлиц и ловили на две удочки. Клевало хорошо, но не всегда получался прекрасный улов. Больше ловились ерши. Они внезапно схватывали крючок, и так задорно было подсекнуть и выбросить рыбешку на берег. Через час-два набирался котелок полный рыбы, и приступали к приготовлению ухи. Уха на лоне природы с дымком от костра была один восторг, после чего оставалось только вздремнуть тут же у костра.

Незаметно спадал день и наступал вечер, еще жаркий воздух благоухал травами и запахами воды, с озера тянуло прохладой, и на покойной водяной глади трепетно дрожали поплавки и торжественно возвышались прелестные белые кувшинки.

Опять разводили костер, варили чай в котелке на рогульках, разливали по кружкам и распивали его с наслаждением. Затем скромный улов и рыбный скарб опять укладывался в корзинку, и мы, не без сожаления, поднимались и отправлялись домой.

На Старице опять купались и уже в усиливающейся прохладе и стелящейся росе быстрее шагали вдоль дамбы. По ней громыхали, поднимали пыль крестьянские телеги, возвращавшиеся из города в подсудогодские деревни, да бежали крестьянки с пустыми корзинами на коромыслах.

Уже издали все приближаясь, закрывая весь горизонт, виднелся раскинувшийся по надречным холмам город. Утопая в зелени садов, блестели озаренные солнцем стекла домов, сбегавших с горы почти к самой реке. В солнечных лучах переливалась позолота церковных куполов, а на окраинах города уже поблескивали вечерние огни, постепенно разбегаясь, и по всему городу издали доносились звуки музыки. Это на Пушкинском бульваре играл военный оркестр, привлекая массу гуляющих».