Как владимирцы ковали ядерный щит Родины

Сегодня, 14 сентября, во Владимире у памятного знака в Зерновском сквере соберутся ветераны подразделений особого риска. Будет и торжественный митинг, и речи-воспоминания, и гордость за Родину — ядерную державу.

Среди тех, кто ковал ядерный щит страны — наши земляки Александр Михайлович Антонов и Владимир Михайлович Чиркунов. Сегодня он рассказывают читателям «ВВ» о том, как создавалось советское ядерное оружие.

Владимирское областное отделение государственно-общественной организации «Комитет ветеранов подразделений особого риска Российской Федерации» в этом году отмечает 25-летие. В его состав входят участники испытаний ядерного оружия, учений с применением ядерного оружия, ликвидации радиационных аварий на военных объектах, специалисты по ручной сборке ядерных зарядов.

В этом году ветераны подразделений особого риска отмечают сразу несколько памятных дат: 70-летие первого испытания атомного оружия на Семипалатинском полигоне, 65-летие Тоцких войсковых учений и 65-летие начала строительства испытательного ядерного полигона на Новой Земле.

Испытание первой советской атомной бомбы (РДС-1), доказавшее, что СССР обладает ядерным оружием, было проведено на полигоне под Семипалатинском 29 августа 1949 года.

Спустя пять лет, 14 сентября 1954 года, на Тоцком полигоне в Оренбургской области начались советские войсковые учения с применением ядерного оружия. В учениях, в ходе которых отрабатывался прорыв обороны противника, участвовало 45 тысяч военнослужащих. Среди них и первый председатель владимирского отделения комитета ветеранов подразделений особого риска, кавалер ордена Мужества, ветеран труда Александр Антонов.

Александру Михайловичу уже 89 лет, но выглядит он куда моложе. Это просто удивительно: ведь он был на тех самых учениях, на которых воинские части размещались в непосредственной близости от места ядерного взрыва. Живых свидетелей Тоцких учений осталось немного. Тем более драгоценны воспоминания бывшего рядового срочной службы Александра Антонова, уроженца деревни Рязаново Гусь-Хрустального района.

— Я служил в батальоне аэродромно-технического обеспечения полетов под Одессой, в районе станции Арцыз. Там на новом аэродроме базировались реактивные бомбардировщики, — рассказывает Александр Михайлович. — В конце апреля 1954 года нас по тревоге отправили на железнодорожную станцию грузить все наше оборудование. Посадили в эшелоны, но куда направили, не сказали. До этого все мы прошли медкомиссию: отбирали только тех, кто был абсолютно здоров.

По словам ветерана, эшелоны шли без остановок, «все курьерские поезда их пропускали. Миновали Москву, Куйбышев»…

— Разгрузились, в степи поставили палатки… Жара была страшная. Разобрали какие-то сараи, чтобы сделать себе койки…Уже потом мы узнали, что нас дислоцировали в Оренбургской области на Тоцком ядерном полигоне, — вспоминает Антонов.

С солдатами провели теоретическую подготовку. Знакомили с ядерным оружием, предупреждали, чтобы боялись взрывной волны и ожога, говорили, чтобы белыми простынями накрывались, прятались в лощинках. Рассказывали и про радиоактивное излучение, про гамма- и альфа-частицы. Но, как уверяли инструкторы, они не так и опасны, и, если лежишь на дне окопа, ничего страшного с тобой не произойдет.

— А мы были абсолютные нули в этом деле, я думаю, что и многие офицеры не очень-то представляли, что это такое — ядерное оружие, — считает Александр Михайлович. — Когда мы прибыли на учения, нам выдали новое обмундирование, сапоги, плащ-палатки, а раньше ни котелка, ни фляжки у меня не было! Выдали бахилы и перчатки для защиты от химического оружия. Но когда пришли три вагона авиационных бомб 50-, 100-килограммовых, мы в этих противохимических перчатках и разгружали эти вагоны, и катали эти бомбы. И складировали их в степи.

О начале учений Александр Антонов вспоминает так:

— 14 сентября 1954 года объявили тревогу, нас заставили укрыться. Самолеты поставили все в степи. В любую сторону можно взлетать. Около палаток была промоина, метра три глубиной, в нее мы и забрались. Нам не сказали, что будет атомный взрыв, но предупредили, что нужно опасаться взрывной волны. Но всем нам было любопытно, я высунул голову и увидел этот огромный ядерный гриб. Когда минут через сорок объявили отбой, мы бросились к самолетам. Они вставали по четыре в ряд, взлетали один за другим и шли в сторону взрыва. А это облако, которое образовалось над местом взрыва, через несколько часов подошло к нам. Воздух сухой, пыльный, но потом начался ливень. А мы ходили под ним — хоть бы что, знать не знали, что это был радиоактивный дождь. И когда демобилизовались, и тогда ничего еще не знали о радиации.

По окончании учений все новое обмундирование у бойцов отобрали, к их большому сожалению: на учениях-то пробыли всего пару недель, и хотелось в новой форме домой вернуться, многие, как и Антонов, уже готовились к демобилизации.

Последствия радиоактивного облучения сказались очень скоро. Через некоторое время Александр Михайлович почувствовал, что стал быстро уставать. Стали болеть кости ног, не мог быстро ходить или пробежаться. Думал, что это ревматизм — все же у нас в Мещере сыровато. Были и приступы рвоты. Лечился три месяца во Владимире. Сначала в больницу «Красный Крест» попал, потом лежал в химзаводской больнице, но толку не было. Антонов поехал в Москву. Там попал к хорошему специалисту во втором меде.

— Нам ведь нельзя было рассказывать об этих учениях, да и слушать нас не имел права никто. Но этот врач уже знал, что такое лучевая болезнь, — рассказывает ветеран. — А потом я каждый год лечился в санаториях. Но не всем так повезло — большинство участников учений преждевременно ушли из жизни.

Сменивший Александра Антонова на посту председателя владимирского отделения комитета ветеранов подразделений особого риска 78-летний Владимир Чиркунов тоже выглядит моложаво: он всю жизнь занимался лыжным спортом. Он родился в деревне Назарово Собинского района, а потом семья переехала во Владимир. Отца не помнит — он еще в 1941 году погиб на фронте. И Владимир Михайлович решил посвятить жизнь армии. Военкомат направил его в Ачинское авиационно-техническое училище (Красноярский край).

— На последнем курсе, в 1961 году, нас уже нацелили на ракеты. Направили в Златоуст. Три-четыре месяца обучали специалисты из Москвы, — вспоминает Владимир Михайлович. — Тогда на вооружение поступали первые оперативно-тактические заряды «Луна» и боеголовки межконтинентальных ракет. После того как получил допуск, стал заниматься сборкой и обслуживанием боеголовок межконтинентальных ракет.

Боеголовки хранились в подземных хранилищах, регламентные работы тоже проводились в специальных подземных цехах. Когда ракетные войска стали вставать на боевое дежурство, ядерных боеголовок не хватало. Их собирали вручную — устанавливали все датчики и комплектующие, проверяли боеготовность и ставили на хранение.

— Никакой специальной защиты от радиоактивного облучения у нас не было. А мы ведь чуть ли не облизывали эти штуки! — восклицает Чиркунов.

После окончания инженерно-ракетной академии им. Дзержинского уже в звании капитана Владимир Чиркунов был направлен в воинскую часть под Киевом. Там он тоже обслуживал ядерные боеголовки. И снова попал «под радиацию»: воинская часть стояла километрах в тридцати от Припяти. И после того как случилась авария на ЧАЭС, понадобилось немало времени, чтобы эвакуировать оборудование воинской части.

— Я заболел, мне удалили щитовидную железу, — рассказывает Владимир Михайлович. — В 1988 году уволился в запас в звании подполковника. Перенес три операции в связи с онкологическими заболеваниями, отняли правую почку, половину левой почки, предстательную железу. Операции делали в военном госпитале им. Бурденко и больнице им. Герцена. А ведь я не курил, не пил, как говорится, вел здоровый образ жизни.

Но Владимир Чиркунов дожил до 78 и после операции по замене тазобедренного сустава готов снова встать на лыжи! А кто-то из его сослуживцев ушел из жизни совсем рано.

— Сейчас из 2,5 млн человек тех, кто участвовал в ядерном проекте, в живых осталось менее 15 тысяч. В нашем региональном отделении из 332 человек теперь состоит только 110. Большинство из них — инвалиды первой и второй группы. Ведь своевременного лечения большинство не получили: все дали подписку о неразглашении сроком на 25 лет и не могли рассказать врачам, с чем связано их заболевание, — вздыхает Владимир Михайлович.

Из участников Тоцких учений в региональной организации ветеранов подразделений особого риска сейчас состоят Александр Михайлович Антонов, Виктор Романович Зиньковский, Леонид Иванович Солодихин. В ней есть и военные моряки, участвовавшие в ликвидации радиационных аварий на надводных и подводных кораблях, подобных аварии на подводной лодке К-19, на которой произошла разгерметизация ядерного ректора. Это Николай Иванович Кузьмин, Петр Григорьевич Архипов, Сергей Архипович Беликов, Константин Петрович Полуляхов, Анатолий Владимирович Ефимцев.

Есть и такие, кто, как Владимир Чиркунов, вручную собирал ядерные боеголовки (всего таким образом их было собрано более полутора тысяч), работал в условиях постоянного воздействия радиоактивных аэрозолей без специальных средств защиты.

Во Владимирском областном отделении комитета ветеранов подразделений особого риска состоит и участник первого испытания ядерного оружия в СССР Николай Иванович Коноплев.

…Сегодня в полдень ветераны придут к памятному камню в Зерновском сквере (он находится на улице Добросельской в районе дома № 207 и назван в честь уроженца Владимирской губернии дважды Героя Социалистического Труда Павла Зернова, принимавшего участие в разработке советского ядерного оружия). Здесь они возложат цветы, вспомнят товарищей, кто вместе с ними ковал ядерный щит нашей страны. И снова почувствуют себя молодыми, снова пожмут друг другу руки и скажут: «Мы не выбирали, нас выбрала страна».