«Полтора месяца ел лебеду»: во Владимире отметили День памяти жертв политических репрессий

30 октября отмечается День памяти жертв политических репрессий. Он был установлен 27 лет назад. Дата была выбрана в память о голодовке узников лагерей, начавшейся 30 октября 1974 года в Мордовии. Ее объявили в знак протеста против политических репрессий и бесчеловечного обращения с заключенными.

В этот день по всей стране проходят траурные митинги. Владимирцы собрались около Богородице-Рождественского монастыря, чтобы вспомнить своих родных, возложить цветы к Поклонному кресту и поучаствовать в панихиде по невинно убиенным.

— В этот день мы вспоминаем своих отцов, прадедов, детей, которые были в свое время репрессированы, а потом реабилитированы в разные годы, — говорит Валерий Кирьянов, председатель Владимирского регионального отделения Российского историко-просветительского общества «Мемориал».

Степан Касюкевич родился в 1938-м году на Западной Украине, в Волынской области, Колпинском районе. На его долю выпало множество испытаний: немецкая оккупация, страшный голод, болезни и репрессии…

— Я в детстве помню, как говорят сейчас, «волынская резня». Я сейчас помню, как нас собирали на площади, поляков помню. В памяти все это осталось, страшно было: с косами, с вилами люди шли. Когда сейчас выступают… и все им прощают. Даже обидно. Кто-то что-то где-то прочитал… А мне это все пережить пришлось, понимаете? Три года немецкой оккупации, потом 47-й год. У нас был страшный голод в селе, умирали многие. Когда наша армия наступала, поля были отобраны под аэродромы, а ведь жили только тем, что сами посеяли. Я лично полтора месяца ел лебеду — она горькая страшно! Я не хотел есть, а мать говорила: «Не будешь есть, умрешь!» Страшно было, — рассказывает Степан Касюкевич, житель Владимира, бывший репрессированный.

В 49-м началась добровольно-принудительная коллективизация, оставившая семьи без средств к существованию.

— Отбирали у селян лошадей, телегу, борону, плуг, упряжь. Ну, и ты свои сотки не обработаешь! Это понятно. За работу в колхозе ничего не платили. Ты работаешь, а тебе в журнале просто палочки ставят. И только когда год отработаешь, давали тебе зерна центнер-два, — продолжает Степан Касюкевич.

И после такой жизни в 1951-м еще и ссылка в Тюменскую область, Байкаловский район, поселок Урал, на лесозавод. Высылали целыми семьями. В основном женщин с детьми. Жили люди в холодных бараках, спали на топчанах, работали с утра до ночи: и дети, и взрослые.

— Мы и не думали, а тут еще и сталинские репрессии. Приехали к нам в четыре утра: «Собирайтесь!» А мы жили у брата матери на квартире. Так нас всех и сослали. Вместе с нами — еще несколько семей из деревни, все с ребятишками. Привезли нас, — ни денег, ничего. Дали нам доски, чтобы мы сами себе топчаны делали. Жили в одном бараке пять семей. В 51-м году лес мужики валили еще вручную, поперечными пилами, женщины лучковыми пилами кряжевали этот лес, сучки обрубали. В семь вечера отмечались в спецкомендатуре, доказывали, что ты не убежал, — рассказывал Степан Касюкевич.

Реабилитировали Степана Касюкевича только спустя четыре года. Его мать — через восемь. Всего во Владимире проживает около 700 реабилитированных, еще около сотни не стоят на учете. А по стране безвинно репрессированных — миллионы, их большая часть нигде не учтена. Только в период с 1921 по 1953 год были репрессированы более 4,6 миллионов человек.
В этот день губернатор области Владимир Сипягин направил телеграмму председателю Владимирского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Российское историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал» Валерию Кирьянову. В ней говорится:

«Очень важно знать и помнить об этом трагическом периоде нашей истории, когда преследованиям подвергались не только рядовые граждане и известные в стране люди, от репрессий страдали целые народы. Невзирая на талант, заслуги перед Родиной, любовь к Отечеству, многие и наши земляки были расстреляны или прошли через муки тюрем, лагерей и ссылок. Наш долг — не допустить забвения тех страшных лет. Наша память станет предостережением от повторения ошибок прошлого».