Зов сердца сильнее крови

Владимирский социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних. Ануш разговаривает с прабабушкой по телефону. Ее личико сосредоточено на разговоре. Нужно говорить громко и четко, потому что бабуля слышит плохо, а тут еще четырехлетний Рустам хватает ее за руку, дергает за юбку, пытается что-то сказать. Но вот разговор закончен, и Ануш поднимает свои огромные карие глаза с большими черными ресницами.

С мечтами о теплой стране

Хрупкая фигура, тоненькие изящные ручки и ножки. Не девочка, а маленькая фея.

— Как поживает прабабушка?

— Болеет, — Ануш вздыхает. — Даже зарядку без меня не делает. Когда мы с Рустамом приезжаем к ней, всегда по утрам делаем зарядку. Рустам спит, а я с прабабушкой занимаюсь.

— Чем вы еще занимались у неё?

— Готовили, в снежки на улице играли.

Восьмидесятилетняя прабабушка, пожалуй, единственный родной человек, которому близка судьба Ануш и ее брата Рустама.

Отец детей живет в когда-то братской республике, где тепло и много солнца. Когда-то его визит во Владимир закончился связью с молодой женщиной и закономерным рождением двоих детей. Затем начались ссоры. Женщина со своими сестрами и матерью любили разгульный образ жизни, приостановленный романтическим приключением. И мужчина уехал домой. Спустя какое-то время женщина с детьми была приглашена к нему в страну.

— Я очень хочу туда снова, — Ануш складывает ручки, на щеках появляется румянец. — Там очень хорошо. Там мой папа. У него свой дом, сарай, петух и корова. Там у меня три двоюродных братика и сестренка, тетя и очень добрые соседи…

Ануш было всего 5 лет, когда она поехали к папе. Но, спустя некоторое время, вернулись обратно. Вероятно, маме новая жизнь показалась скучной. И по приезду в Россию детей ждала другая жизнь. Без коровы, но с мычаньем пьяных родственников и сожителем бабушки, с матерью в бессознательном состоянии, валяющейся на диване.

Тамара и Рустам в приюте третий раз. Каждый раз их привозили, когда мама по несколько дней находилась в нетрезвом состоянии, а дети были предоставлены сами себе. Два раза детей отдавали маме обратно, после того, когда она клялась больше не пить и кодировалась от алкоголизма. Но надолго ее не хватало. И все начиналось с начала: пьянки, разгул и разборки между родственниками.

Никого не надо жалеть

Дети в приюте уже больше трех месяцев. Мама мало интересуется их жизнью. Когда Рустаму потребовалась госпитализация в больницу, что возможно сделать только с его матерью, если она не лишена родительских прав, женщина ответила отказом, сославшись на ангину, а потом и телефон отключила. Затем её вовсе лишили родительских прав.

— Что будет с детьми?— спрашиваю я сотрудников социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних.

— Мы надеемся, что дети будут переданы в приемную семью. Ануш очень музыкальна. Хорошо учится, занимается танцами. С Рустамом сложнее. Видно, что мама родила его тогда, когда ее жизнь стала совсем разгульной, — объясняют педагоги. — Поиск приемной семьи идет. Прабабушка не возражает, только просит, чтобы семья была доброй и хорошей.

— Такую найти не просто?

— Приемных семей много, но не все на 100% чувствуют ребенка. Хороша семья, на мой взгляд, не просто смотрит на внешность детей, а вникает в каждую мелочь: выясняют все проблемы, интересуются характеристиками родителей, консультируются у психологов.

— То есть быть добрыми для приемных родителей недостаточно?

— Добрыми быть надо, но не жалостливыми. Жалость — плохой советчик, она сродни равнодушию. А в подростковом возрасте, когда в детях «выползает» опыт, полученный в кровных семьях, нужно относится к своим подопечным очень внимательно, чтобы не пропустить «звоночков», которые могут привести ребенка к печальной судьбе, копированию жизни асоциальных родителей.

Добрая семья

Семья Елены и Виталия Бессмертных известна за пределами Владимирской области. Они участники и победители многих конкурсов и фестивалей многодетных семей. Их дети поют и рисуют, танцуют и декламируют.

Признаюсь, к широкой популярности я, журналист и рекламщик, отношусь с большой настороженностью. Известны случаи, когда люди и коллективы только над видимой «положительностью» и работают. А в реальности… Но, к счастью, у Бессмертных все сосуществует в гармонии. Они настоящие. Да и почему они должны скрывать свое счастье?

От большого дома этой приемной семьи веет уютом. Он не подарок государства или спонсоров, а «родовое гнездо», надстроенное и перестроенное Виталием вместе с сыновьями. Здесь очень чисто, что не особо вяжется с деревенской жизнью большого семейства и вкусно пахнет, а это уже забота Елены с дочерями.

— Сегодня у нас борщ, — рассказывает Елена. — Его все любят. Поэтому готовим самую большую кастрюлю.

Главная помощница хозяйки двадцатилетняя Алена. Она закончила колледж по специальности бухгалтер, а теперь продолжает учебу во владимирском университете. Несмотря на возраст, при котором приемные семьи вправе выпускать подопечных в самостоятельную жизнь, Елена и Виталий очень надеются, что девушка поживет у них подольше.

— Алена пришла к нам уже пятнадцатилетним подростком, — вспоминает Елена. — И сразу же вписалась в семью. С ней никогда не было проблем. И она стала для всех нас помощницей, слушательницей, мудрой советчицей. Все дети ее очень любят. И я надеюсь, ей тоже хорошо с нами.

Кроме Алены с Бессмертными живут 10-летние Никита, Кристина и Женя, 14-летний Юнер, 16-летние Анзор, Вика и Полина, 17-летние Лера, Ангелина и Кузьма, которому скоро будет тоже семнадцать.

Кузьма когда-то был Андрюшей и воспитывался в семье Елены и Виталия с трех лет. А потом мальчиком заинтересовалась семья из Москвы. Они хотели его усыновить и написать судьбу человечка заново. С новым именем — Кузьма.

— Я не противилась, — вздыхает Елена. — Казалось, что это здорово, когда все внимание будет сосредоточено только на нём. Тем более Москва — большие возможности…

Однако через несколько лет Елена узнала, что по Кузьме-Андрею начался процесс разусыновления. Доподлинно неизвестно, что послужила причиной тому: мальчик не воровал, не хулиганил и не бродяжничал. Бессмертные не стали выяснять подоплёку, а поспешили за Кузьмой. Сейчас мальчик живет в семье, где его любят и ценят. И так сложились обстоятельства, что, возможно, Кузьма будет нуждаться в их помощи очень долго.

Несколько лет назад ребенок серьезно заболел. Под новый год поднялась температура, нестерпимо болели ступни. Благодаря профессионализму врачей Собинской больницы удалось быстро поставить диагноз и выработать методику лечения. Но оно требовало еженедельных уколов дорогостоящего препарата. Позже его обещали выделять по квоте, но лечение нужно было начинать немедленно. Иначе — сильные боли, лежачие положение и… Стоимость препарата — 60 тысяч рублей в неделю. Неподъемная сумма для многодетной семьи.

— Я шла напролом. Ругалась, плакала, кулаком стучала. Для меня важно было найти средства на инъекции, — вспоминает Елена.

Бессмертные всех поставили «на уши». И благодаря совместным усилиям медиков, органов опеки и неравнодушных представителей власти, Кузьма начал получать препарат. Улучшение было заметно с первых уколов. Потом их Кузьма начал получать по квоте. Но прием препарата отмене не подлежит, и разговоры по поводу сокращения финансирования здравоохранения, в том числе по статье бесплатное обеспечение лекарственными препаратами вызывают у Бессмертных плохое настроение.

— Кузьма у нас рыжий. И теперь он с полным правом говорит — я золотой ребенок, — грустно улыбается Елена.

Бессмертные имеют разносторонний опыт воспитания детей с серьезными проблемами здоровья.

— Машенька родилась весом меньше 1 килограмма. У нее ДЦП. Сложности были, но сейчас мы за нее спокойны. Ей 27 лет. Она получила две специальности, работает и живет самостоятельно. Но нас не забывает, — говорит Елена.

— Но все могло сложиться по иному, если бы у нее сохранилось клеймо того психоневрологического диагноза с которым она к нам поступила, — дополняет Виталий. — Нам пришлось доказать ее полную дееспособность. Теперь она может жить нормальной жизнью со всеми правами обычного человека. Когда берешь ребенка в семью, не знаешь его интеллект и привычки, на что он способен, какие проблемы со здоровьем выявятся позднее.

Лера попала к Бессмертным в трехлетнем возрасте. Ребенок, как ребенок. Только очень жадный до еды. Позже оказалось, что мать девочки не кормила ее, а когда ребенок просил есть — совала им в руки камень — вот, ешь! Прошло 14 лет, а психологическая травма до сих пор дает о себе знать. Но Бессмертные надеются на благоприятный исход.

Улыбчивая Вика у Бессмертных с первого класса. Органы опеки буквально взмолились — возьмите девочку, очень хорошая, без вас пропадет. Из-за серьезной патологии позвоночника у девочки создалась угроза дыханию. Многие клиники отказывались помочь ребенку. И только нижегородский институт травматологии взялся за операцию.

— Вику выписали неожиданно. Машины нет. Я одна. Как доехать с девочкой, которой нельзя нагружать позвоночник? — вспоминает Елена. — Взвалила ее себе на спину. В руках ее тяжеленные сумки. Добрались до вокзала. Время отправления уже близится, а мы далеко от вагона. Хорошо, что солдаты стояли на платформе — помогли. Один из мальчишек, взял ее на руки, побежал, а я кричу — только не трясите, она после операции!

Сейчас Вика ходит прямо, как королева. К сожалению, операция не смогла сделать девочку полностью здоровой, но у нее есть приемные родители, которые ей гораздо лучше родных.

Смотришь не детей четы Бессмертных и в каждом находишь черточки Елены и Виталия. У одной улыбка похожа на Еленину, у другой — походка, этот мальчик такой же рукодельный, как папа-Виталий, а тот — такой же остроумный, как он…

Всего за 17 лет в семье Бессмертных побывало 19 человек, семь из них живут самостоятельной жизнью. Все звонят, приезжают на праздники и советуются по важным вопросам. Конечно, без горестей не бывает жизнь любых родителей, тем более приемных. Гены, увы, играют большую роль.

— Очень хорошо, что по новому федеральному закону, если родитель лишен родительских прав, даже если он жив и имеет жилье, ребенок вправе претендовать на отдельную жилплощадь, — убеждена Елена. — Иногда бывает, что после нормальной жизни повзрослевший ребенок оказывается в той среде, из которой его вытащили. И все воспитание идет насмарку.

Крутили пальцем у виска

С высоты двадцатилетнего опыта Бессмертные утверждают — большая часть родителей, лишенных родительских прав, никогда не интересуются своими детьми и продолжают катиться вниз. Исключения возможны, но Елене и Виталию они не известны.

— Родные родители отказываются от детей, а вы принимаете их уже почти двадцать лет. Как так получилось? — спрашиваю я у Елены и Виталия.

— Моя мама умерла очень рано. Ей было только 40 лет, — голос Елены дрожит, несмотря на давность истории. — И мы с мужем решили взять опекунство над моим младшим братом, которому тогда было 7 лет. Наверное, мы понравились органам опеки, и они стали предлагать нам других детей. Так и сложилась наша приемная семья.

— Сначала жили в небольшой квартире в Энергетике. Семья росла и стало очень тесно. Захотелось простора и большей площади, — смеется Виталий. — Поэтому решили вернуться в родную для нас с Леной деревню, из которой мы вышли.

— Если вы местные, то, наверное, аборигены отнеслись к вашей семье с уважением и пониманием. Помогают, наверное?

— Понимания не было. И в деревне, и у меня на работе — крутили пальцем у виска. Корысть в наших поступках искали, — машет рукой отец семейства. — Не нашли.

— Что для вас самое важное передать детям?

— Мне важно, чтобы мальчики выросли настоящими мужчинами, а настоящесть заключается не в грубости и силе, а ответственности за себя и свою семью. Мужчина должен иметь силу воли попросить прощения, если виноват, и быть опорой в жизни для близких людей, — вот мнение Виталия.

— Меня мама учила порядку и созданию уюта в семье. Этому я учу девочек, — добавляет Елена.

— Вы собираетесь брать еще детей?

— Сейчас нам важно вырастить тех, кто от нас зависит. Они в самом опасном подростковом возрасте. Нужен контроль, — считает Елена. — А новый ребенок требует к себе пристального внимания. Поэтому мы сделаем перерыв. А потом… Потом — наверное. Дети — это наша жизнь, наше дыхание.