Дневник оппозиционера

В Псковском музее-заповеднике расшифровывают уникальный дневник землемера из города Александрова Владимирской области. Владимирский землемер описывает события в России в начале 1920-х годов и позволяет себе критиковать власть.

«Посмотришь кругом: везде преступление на преступлении, убийства, хищения под разными видами, взяточничество, явный и скрытый саботаж, а авторы их гуляют на просторе, пользуются доверием и почетом. Вора поймают —, а он пошел воровать из-за куска хлеба. Судят его, расстреливают, распекают в отсутствии гражданского долга, сажают по тюрьмам, морят. А настоящий вор-паразит, бич человечества, сидит за столом, кушает вкусные яства. Естественно, в его голове роятся мысли: как бы украсть толику от отощавшего народного государства. Он плотно покушал, жена и дети хорошо одеты. Он снова может говорить голодному люду о воздержании и морали. Так было прежде, так почти осталось и теперь». Эти размышления записал в начале 1920-х годов в своем дневнике простой землемер из города Александрова Владимирской губернии Дмитрий Михайлович Драгунов. фото сайта MK.ru Псков Свою жизнь с 1921 по 1926 год Драгунов описывал в самодельной сшитой тетради с надписью «Дневник» по-немецки на обложке. Записи вел химическим карандашом или фиолетовыми чернилами. Почерк у александровского инженера-землеустроителя был плохой, читать его спустя много лет на пожелтевшей от времени бумаге достаточно трудно. Дмитрий Михайлович Драгунов родился во Владимирской губернии в 1895 году. Точное место рождения пока не установлено: то ли деревня Григорьево Суздальского уезда, то ли деревня Григорово Александровского уезда. В 1913 году окончил Костромское землемерное училище, в 1914-м ушел на Первую мировую войну. Был ранен, попал в плен. Около двух лет прожил в Германии во Франкфурте-на Одере. Писал письма в Кострому любимой девушке Александре Захаровой. В 1918 году вернулся на родину, поселился в Александрове, начал работать землеустроителем, женился, родил трех дочек. Смену власти в стране Драгунов, судя по всему, поначалу горячо приветствовал. Однако впоследствии экономические реалии молодого советского государства заставили его взглянуть на жизнь несколько по-другому. Своему дневнику землемер доверял достаточно критические и безусловно смелые для тех времен мысли о происходящем во Владимирской губернии и в стране Советов. «Почти два месяца пролежал дневник без действия. Целые два месяца могут изгладиться из памяти. Сегодня начинаю вновь. Много за это время было всего, но самое злое сейчас — это продналог. Все мысли правительства направлены на то, чтобы взять от крестьян как можно больше хлеба. Еще никогда крестьянам так плохо не приходилось. Тяжело дышится и нельзя слова сказать в их защиту». «Где же та цветущая даль, к которой звала революция?» Записывая размышления на смерть Ленина, отдавая дань масштабу личности этого политического деятеля, Драгунов тем не менее позволяет себе некоторые сомнения в правильности ленинского курса и утверждает, что объективная оценка деяний вождя мирового пролетариата может быть дана только учеными и только спустя определенное время. «Ленин умер. Правда ли это? Гигант мысли и духа исчез с лица земли. В один миг ты повернул русло общественной мысли и ушел туда, где будет и последний нищий. Насколько превратна судьба людей. Ильич, Ленин — один лишь ты пользовался глубоким авторитетом в массах народных, лишь ты являлся в воображении масс народным ее защитником и вождем. Ты приковал к своей личности весь мир. Друг и недруг взирали на тебя. И вдруг тебя нет. Я беспартийный и то все время думал о тебе с благоговением, верил и ждал. Больше нет Ленина, нет пока у народа авторитетного вождя. Правильно ли ты устраивал жизнь? Нет ли? Это скажет будущий историк. Но ты был великий муж. Ты сдвинул человечество с мертвой точки, дал понять нашему брату-мужику, что мы такие же люди, и в обществе не последние, а первые. Мир праху твоему». Явно не предназначенный для чужих глаз и публикаций дневник чудом уцелел в непростые сталинские годы. В отличии от его автора. В сентябре 1937 года Дмитрия Драгунова арестовали и дали 10 лет лагерей. Александровский землемер-писатель оказался на работах в Амурской области и, не дожив до освобождения, умер в 1945 году. Где находится его могила — неизвестно. Из ссылки Драгунов писал в Александров на улицу Первомайскую письма жене Александре. Никаких смелых мыслей ни о своей жизни, ни о жизни страны в них по понятным причинам не было. Только в одном письме Драгунов оставил стихотворные размышления о ценности домашнего быта: «Из далекой амурской тайги Я пишу эти строки, тоскуя. Вспоминая про вас, дорогие мои, Вас забыть не могу я. Вот сейчас представляется мне Наша комната с скрытым уютом. Вот диван прислонился к стене, А вот лампа висит парашютом… Эту жизнь все при людях мещанством зовут, Но о ней все тихонько мечтают Даже есть чудаки — с ней на битву идут И в бою за нее же страдают». В 1963 году Драгунова полностью реабилитировали, не найдя в инкриминируемых ему деяниих состава преступления. Дневник александровского землемера чудом уцелевший, не пришитый к его делу как вещественное доказательство, а также письма Драгунова из немецкого плена и дальневосточных лагере и несколько фотографий сохранились у одной из его дочерей — Берты, жившей после Великой Отечественной войны в Пскове. Вместе с другими семейными документами внук Драгунова и его жена недавно передали эти документы в дар Псковскому музею-заповеднику. Псковский музей-заповедник Расшифровка дневника Дмитрия Драгунова — достаточно уникального исторического источника о событиях России начала 20-х годов, как оценивает его заведующая историческим отделом Псковского музея-заповедника Елена Сухова, — продолжается.