Артем Маркин: «Без личного примера не обойтись»

Мы продолжаем проект «ВВ» о владимирских отцах. Сегодня наш гость — директор Центра классической музыки, руководитель Губернаторского симфонического оркестра, отец двух дочерей Артем Маркин. — Мы были недостаточно зрелыми родителями, не до конца готовыми к появлению ребенка, — откровенно начал он разговор. — А вот второй ребенок — это уже работа над ошибками… Старшая дочь Лиза взяла от меня и от деда самые взрывные черты характера. Она увлекалась музыкой, играла на скрипке. С ней занимался замечательный преподаватель Юрий Добротворский. Но когда он умер, то вместе с ним ушел и интерес к игре на скрипке. Так бывает. Лиза сейчас живет в Санкт-Петербурге, занимается фотографией, учится этим зарабатывать. Свободный художник. Пополнила ряды питерской богемы. Ей противодействовать трудно. В ответ идет такой же силы противодействие. — Противились ее отъезду из дома? — Сначала мы были против переезда в другой город, на съемную квартиру, но потом смирились. — А как к ее увлечению фотографией относитесь? — Знаю очень многих фотографов и знаю, что это тяжелый труд. Настолько высока конкуренция и сложно пробиваться. Обо всем этом я говорил дочери. Но она — в процессе самоопределения. Радует, что в последнее время стала очень много читать и классической, и современной литературы. Что-то и я ей советую. И если в доме появилась книга Моэма, это значит, что после появления Лизы я ее не увижу, потому что она ее заберет. Молодые родители — сплошные ошибки! Я всегда говорю своим ученикам: не заводите детей рано. Что вы можете им дать, когда сами еще дети? У нас в хоре есть молодая хористка, ей 19 лет. Уже мама. А сама еще несмышленыш… Знаю, что у Лизы хорошие друзья, интересный круг общения: молодые актеры, музыканты, люди с бурлящей творческой жизнью. Мы пережимали с контролем: родители строгие, дедушка и бабушка строгие. И вот она все делала в противодействие. — Младшая дочка другая по характеру? — Совершенно. Она — мягкая и покладистая. В маму. Хотя внешне больше похожа на меня. С огромным интересом занимается игрой на флейте, любит своего педагога Марину Прохорчук. Она участвует во всех концертах с хором девочек. Один день, к примеру, может как хористка участвовать в исполнении симфонии «Данте» Листа, а на следующий день как флейтистка играть на концерте духового оркестра. Сейчас репетирует очень сложную симфонию на четвертой флейте. Самая младшая участница в оркестре — это Василиса Маркина. Это большое счастье с детства оказаться в профессиональной среде. Полученные навыки бесценны. Как слушатель она не пропускает ни одного концерта. Хотя сам я в детстве ненавидел концерты классической музыки. У меня были сложные взаимоотношения с музыкой. Сначала это было из-под палки. Тяга проснулась в 15 лет. Я подготовился и в 17 лет поступил в музыкальное училище. — Как вас воспитывали родители? — Хорошо воспитывали. Кстати, родители как раз мои были зрелыми людьми. Я появился, когда им было под 30. Меня с детства окружали музыка и книги. Много времени я просидел с книгами за кулисами в Красной церкви, поскольку не с кем было меня оставить, родители брали с собой на концерты. Воспитание было жесткое. Мне внушали: ты из такой семьи, что не имеешь права получать плохие оценки! Я школу хорошо закончил. А академию Гнесиных — с красным дипломом. Мама — из учительской семьи, золотая медалистка, — и это перенеслось на меня. В меня стремились вложить знания по максимуму. Чтобы знал языки, чтобы был хороший гуманитарный фон. Бабушка, учитель русского и литературы, передала свою грамотность — через русскую литературу. Сейчас, когда я вижу, что молодежь не знает, где запятые ставить или дефис, меня просто выворачивает. В 14 лет я прочел полное собрание сочинений Достоевского. Папа всегда дарил мне издания классики. Отцовскую любовь я чувствовал всегда. Эдуард Митрофанович был строг, хотя для такого домашнего мальчика, каким был я, может, и не надо было такой строгости… — Для воспитания дочерей что, по-вашему, нужно? — Нужна мягкость. Особый режим для любого сложного характера. Мой характер прошел школу адаптации в другое время. Мы последнее поколение октябрят и пионеров. Лиза родилась в 1991 году. С обретением себя у нас были сложности — и в это время у нас рождались дети… Хотелось бы, чтобы дочери стали людьми, которые живут в мире и в ладу с самим собой. Это не каждому дано. Моя теща говорит: «Главное, чтобы был человеком». Эта мудрость подразумевает: важно не то, кем ты станешь, важно то, каким станешь. — Как отцу научить ребенка быть в согласии с собой? Какова его роль? — Боюсь, без личного примера не обойтись. У нас в обществе сейчас родители спихнули всю ответственность за воспитание детей: школа виновата, двор виноват, по телевизору не то показали. А сами-то что сделали? Мне кажется, что младшая дочь уже умеет жить в гармонии. — В чем проявляется отцовская любовь? — Любовь не может проявляться только в материальном. Чем ее измерить? Сколько раз сводил в кафе? Купил конфеты, куклу? Любовь — во внимании. Послушать, как играет в концерте на флейте, узнать, как дела, подбодрить. Похвалить за успехи. Мне кажется, что Василиса делает успехи. Ей нравится заниматься музыкой. Помню, как она плакала и переживала оттого, что мама забыла взять ноты и она не смогла поучаствовать в каком-то концерте в парке. Я утешал — впереди будет еще много концертов… — Как познакомились с будущей женой? — Я готовился частным образом к поступлению в музыкальное училище. Она тоже. Мне было 17, ей — 15. Занимались у одного педагога, Генриетты Юрьевны Векслер. И она мне сказала: «Темочка, такая девочка хорошая!» А потом я пришел на консультацию перед поступлением. Впереди стайки девиц в класс зашла красивая девушка, посмотрела сквозь меня и сказала: «Ой, девчонки, еще никого и нет!» Мне стало обидно. Конечно, никого — кроме такого домашнего мальчика в очочках, «ботаника»… Позднее много вместе занимались, общались, играли в четыре руки. Постепенно появилась симпатия. На первом свидании ходили к храму Покрова на Нерли, обжигая ноги крапивой… В 1989 году я пришел из армии, в 1990 году поженились, а на следующий год родилась дочь Лиза. Со временем научились понимать друг друга с полуслова, полувзгляда. Рядом с Леной я научился контролировать свой взрывной характер. И сделал много открытий. Знаете, у Баха было много детей, и он замечал ребенка, если только тот делал успехи в музыке. Сам я дочку Василису разглядел, когда у нее хорошо стало получаться играть на флейте. Это плохо, конечно. — У такого правильного папы, как вы, какие требования к дочерям? — Теперь уже никаких! Список требований к дочери надо выкинуть. Я это понял не сразу: по отношению к старшей требования были. Почему тройка? Что там за мальчики, малолетняя шпана? Постепенно понял: это же проекция — список требований должен быть обратно спроецирован на самого себя. Ты хочешь, чтобы она выросла такая-то? Поработай с собой. Потому что это упорно проецируется на детей. Я не стал большим начальником — значит, ты обязана! Сел — написал список требований к дочери, 20 пунктов. А потом взял, подошел к зеркалу и начал их выполнять. А дочери ни в коем случае не показывай его и никому об этом не говори. Это мое напутствие и методическое пособие отцам. У меня в хоре много девушек, и я на них сейчас уже смотрю как на подросших дочерей, по-отечески строго, но больше — снисходительно. — Когда вы впервые увидели новорожденную дочку, какие чувства испытали? — Не всем мужчинам нравится, как выглядят новорожденные дети. Но когда чуть подрастают, хорошеют — красота! И когда рядом идут — гордишься. — Какие первые слова были у дочек? — Не помню. У меня были сплошная учеба и работа. Потому я, наверно, плохой папа. Но куда от работы деться? Помню только, что Лиза перед сном говорила: «Каик!» и укладывалась спать. — Какой должна быть семья? — Мне кажется, мы живем в обществе сильных женщин и, к сожалению, мужиков-слабаков. Таких довольно много. У нас половина детей учится из неполных семей. Я не считаю их неполноценными, но мальчик, воспитанный одной мамой, — нехорошо. У него могут быть трудности в социальной адаптации. — На работе вы командир. А дома? — Третий ребенок! — неожиданно ответила супруга Артема Эдуардовича Елена. — Маркин — вовсе не строгий, а добрый и мягкий папа, который всегда заступается за дочек. Он — папа-друг, папа-брат. Умеет успокоить и приободрить. Ценит заботу дочерей. Когда я лежала в больнице, Василиса пекла ему блины. Кстати, и имя младшей дочке выбирал он. Маркин умеет удивлять. Может внезапно увезти на отдых на речку, на дальнее заброшенное озеро или в Абхазию. Подальше от скопления народа. — Я счастлив отцовством! — признался Артем. — Мне нравится, что у нас две дочки: как у Путина, Клинтона, Буша, Караяна. Да и как можно быть несчастливым, когда дочери — красавицы!