о чём «говорит» скульптура? Интервью с Ильей Шаниным

Члены общественного совета памяти спортсмена единодушно выбрали вариант владимирского скульптора Ильи ШАНИНА. В его исполнении Николай Ефимович словно живой… Мы встретились с мастером и расспросили его о закулисье столь необычного ремесла.

Вызов себе

Лариса Майорова, vlad.aif.ru: — Ваш отец — известный скульптор, получается, что ваше будущее было предопределено?

Илья Шанин: — Я всё время был с отцом в мастерской, в этой среде. Поэтому в детстве у меня даже мыслей не возникало, чтобы стать кем-то другим. Я всегда чётко знал, что буду скульптором. Всё время чувствовал тягу к этому. Скульптором быть непросто. Если ты этим не живёшь и не дышишь, то лучше и не начинать.

Л. М.: — Вы долго работали над проектом памятника легендарному гимнасту Николаю Андрианову?

И. Ш.: — Эта история длится уже 2 года. Когда начались разговоры про «Андриановский сквер», я стал обдумывать разные варианты памятника. На первых слушаниях с выставлением работ я морально был готов к любому решению…, но члены жюри сказали: «мы не можем решить, давайте всё отложим до октября». Благодаря тому, что решение отложили до 14 октября (дня рождения спортсмена — прим. ред.), у меня появилась возможность полностью посвятить себя этой работе, сделав её в большом размере — на свой страх и риск. Это был своего рода вызов самому себе. Я сварил каркас, нашёл натуру и приступил к работе.

Л. М.: — Кто «примерил на себя роль» чемпиона?

И. Ш.: — Естественно, я подбирал натурщика по фигуре. Потом, правда, он ушёл, и мне уже позировал сын Николая Ефимовича — Владимир АНДРИАНОВ, мастер спорта по спортивной гимнастике. Поскольку они внешне очень похожи, это очень помогло мне в работе над образом легендарного гимнаста. Я очень благодарен Володе.

Л. М.: — Какие эмоции были у Владимира?

И. Ш.: — Когда он увидел мой полноразмерный вариант в глине, то сказал: «Ну вот, он как будто ко мне во сне пришёл». Членам жюри тоже понравилось. Для меня это было очень важно. Потому что я прекрасно понимал, что Николая Ефимовича все знали, с ним дружили и общались. Это человек, который должен быть узнаваем. Я 30 раз переделывал лицо, добиваясь портретного сходства. Андрианов на всех фотографиях разный — в спорте один, на официальных приёмах — другой, где-то молодой, где-то постарше. Поэтому мне нужно было воплотить собирательный образ и попытаться сделать его на пике возможностей. В итоге, всё получилось.

Л. М.: — Сложно ли дался памятник?

И. Ш.: — Я знал, какой характер был у Андрианова. Ему не были свойственны ни позёрство, ни пресловутый пафос или бравада. Это труженик, заслуженный человек в мире спорта. Несмотря на все регалии, он был очень скромным. Мне хотелось его сделать за снарядом на тренировке, в процессе общения с тренером. Было желание одухотворить его настолько, насколько это возможно. Я жил этим 3,5 месяца… несколько раз ломал фигуру полностью, до каркаса.

«Бронзовые» истории

Л. М.: — У вас есть работы с интересной историей создания?

И. Ш.: — В 2005 году проходил всероссийский конкурс в Третьяковской галерее, по итогам которого я занял I место со своей работой «Скупость» (мужчина в балахоне облокотился на массивный стол и жадно смотрит на тарелку с кусочком хлеба). После конкурса ко мне подошёл директор Третьяковской галереи Валентин РОДИОНОВ, сказав, что у них даже сомнений не было в выборе победителя. Потому как из всех работ, которые были выставлены на выставке, моя скульптура стала с ними «разговаривать». История её создания довольно необычная. У скупца балахон изначально был до пола. Когда я его формовал, мне на подол не хватило воска. Я побежал в собор, купил 2 большущие свечи и долил воск. Отвёз композицию литейщику, жду… Вдруг звонок: «Приезжай, на подол не хватило бронзы. Я думаю — да что ж такое! Поставили скупца на стол, ребята-скульпторы обступили, обсуждают. И вдруг кто-то говорит: «Слушай, как это здорово, что он аж повис в воздухе от своей скупости». Из-за «божьего промысла» получилось неожиданное решение, но очень сильное в эмоциональном плане. Сейчас скульптуру можно увидеть в музейном комплексе «Палаты».

Л. М.: — У вас есть нереализованные проекты?

И. Ш.: — Я очень люблю «Георгия Победоносца». Пока он выполнен в глине. Перед тем, как приступить к работе, я получал благословение в Троице-Сергиевой Лавре. Проект делался для Сирии, памятник хотели установить на месте совершения подвига. Но потом началась война. А эскизы «Георгия» подарили премьеру Дмитрию МЕДВЕДЕВУ, президенту Сирии и патриарху Антиохийскому и всего Востока.

Миражи

Л. М.: — Когда начался ваш путь в мир песка и льда?

И. Ш.: — В 2002 году я впервые попал на чемпионат мира по песчаной скульптуре. С этого момента меня стали приглашать на всевозможные конкурсы и фестивали. Бывало, что 5-7 проектов друг за другом проходили.

В Европе это часть культурной жизни и туристического бизнеса. Это прибыльно, народ платит деньги за шоу. Организаторы коммерческих проектов рассчитывают, что фигуры смогут простоять один или два месяца, чтобы «отбить» все затраты.

Л. М.: — В чём особенность песочных скульптур?

И. Ш.: — В ход идёт обычный карьерный песок, с суглинком или глиной. Он хорош тем, что не рассыпается. В процессе создания шедевра песок твердеет и становится довольно прочным. В день приходится перекидать 15-20 тонн песка. Судьи смотрят на высоту скульптуры, на чистоту обработки поверхности, на глубину смысловой нагрузки. Песок очень сложный материал. Однажды в Англии, когда я делал фараона, увлёкся его «шапкой», которая оказалась очень тяжёлой. Помню, на щеке фараона появилась трещина. Я из-за этого ночь не спал, утром приехал, смотрю — стоит. Продолжаю работать, потом меня отвлекли. Вдруг я за спиной слышу грохот… фараон рухнул. Как-то в Германии я ваял Наполеона. Голову, облачённую в треуголку, я сделал довольно быстро. Но тут начался ливень… в результате широкие поля треуголки отвалились вместе с ушами. Тут-то и родилась новая идея. В новой интерпретации у Бонапарта выросли огромные уши. А скульптура очень полюбилась немцам.

Л. М.: — Какие песчаные или ледяные скульптуры поразили западных зрителей?

И. Ш.: — В Нидерландах я изваял из песка скульптуру, посвящённую истории города Куворден: изобразил атаку немецких феодалов, испанских завоевателей, наполеоновских войск и нацистов.
В Голландии, помню, в скульптуре «Пираты Карибского моря» я сделал скелету совершенно полую грудную клетку. А в Дании впервые за всю историю фестивалей «поднял на дыбы» лошадь с викингом — скульптура получилась в 20 метров. К 600-летнему юбилею Рембрандта на фестивале в Лейдене соорудил из глыбы льда «Снятие Иисуса с креста» по сюжету картины гениального голландца. В 2014 году в Голландии мои «рождественские» скульптуры признали лучшими. Кстати, II место завоевал потомок великого художника Питера Пауля Рубенса. Сейчас я еду в Бельгию на «ледяной фестиваль», посвящённый теме «Звёздные войны».

Л. М.: — Говорят, что ваш сын тоже прославился за границей.

И. Ш.: — В 14 лет Никита победил во всероссийском конкурсе «Маленький принц и Мы». Его графические иллюстрации увидели родственники Антуана де Сент-Экзюпери. Они были настолько потрясены, что забрали рисунки во Францию, в музей Экзюпери.