«У нас осталось две недели»
Минувшей зимой во Владимире открылся первый в России частный музей гжели, собравший уникальную коллекцию фарфора. Однако окупиться частная инициатива коллекционера из Звенигорода Надежды Дмитриевой так и не смогла.
В конце января 2015 года во Владимире на улице Большая Нижегородская (прямо напротив ресторана «Шеш-Беш») открылся первый в России частный музей гжели. Его основательница — Надежда Дмитриева — показала Зебра ТВ свою уникальную коллекцию и рассказала о том, почему уже через две недели музей может закончить свое существование.
Неприметная с виду дверь, украшенная скромной вывеской, таит настоящие чудеса. При одном взгляде на собранную семьей Дмитриевых коллекцию, становится понятно: вещи здесь совершенно нетривиальные — такие, каких рядовой посетитель музеев не видел, вероятно, никогда.
«Гжель обычно путают с китайскими поделками — у всех в глазах что-то синее на белом. Поэтому и не заходит никто. А уж если заходят… Реакция примерно такая же, как у вас!», — смеется хозяйка частного музея.
Надежда Дмитриева рассказывает, что коллекция, которую начала собирать еще ее бабушка (а затем продолжили мама и тётя), собрана исключительно из вещей, сделанных руками известнейших художников России. Династия Хазовых, заслуженные художники Юрий Гаранин, Александр Ларин, Татьяна Федоровская, Сергей Олейников, Татьяна Дунашова, Пётр Гордеев, Александр Царегородцев, Маргарита Подгорная, Людмила и Николай Каштановы, Виктор и Светлана Жуковы, Сергей Симонов… Наталья не перестает перечислять «весомые» имена художественного мира. Многие вещи выкуплены из частных коллекций. Всего в витринах — около тысячи работ. В перспективе должно было быть выставлено в полтора раза больше.
История музея тоже не проста. Сама Надежда — из Звенигорода. Там некоторое время назад она впервые открыла маленький музейчик, куда свезла вещи, много лет пылившиеся в квартирах ее родственников, решив, что прятать такие ценности от людей больше невозможно. В Звенигороде музей гжели не прижился — бизнес-проект не только не смог обеспечить семью, но и элементарно себя окупить.
Тогда, решив, что удаленное от основных туристических троп страны Подмосковье, просто неподходящее место для ее начинания, Надежда решила переехать. Некоторое время назад она вместе с семьей поселилась во Владимире, сняв помещение для музея прямо на центральной улице древнего города.
Тем не менее и во Владимире туристов, желающих посмотреть гжель, оказалось не намного больше. За пять месяцев работы в музей зашло всего около 200 человек, при этом 100 из них — по бесплатным пригласительным билетам. Стоимость билета для взрослого — всего 100 рублей, льготный билет — в два раза меньше. А ежемесячные расходы (без учета оплаты труда, зато с недешевой страховкой) Надежда оценивает примерно в 100 тысяч рублей.
Помещение в 130 «квадратов» должно было прирасти мастерскими, где художники, поддерживающие музейное начинание, готовы давать мастер-классы, чтобы продвигать уникальный проект. «Художники даже договорились, что сами купят сюда витрины. Но пока турпоток слишком мал», — сетует Дмитриева. С просьбой помочь с информационным обеспечением Наталья недавно обратилась к губернатору Владимирской области Светлане Орловой и даже к президенту России Владимиру Путину.
«У нас аренда оплачена на две недели вперед. Что дальше — пока не знаю», — говорит Надежда. «Многие говорят: зачем нам здесь, во Владимире, нужен музей гжели? Нас приглашали в Тверь, нас приглашали в Пермь, нас приглашали в город Керчь. С бесплатным помещением. Но Владимир как-то ближе. Мы любим этот город. Мы хотим здесь жить. Наших мастеров надо показывать. Это золотые руки. Гордость нашей страны».
Пожалуй, самой большой похвалой для Надежды стала высокая оценка ее частного музея генерального директора Владимиро-Суздальского музея-заповедника Светланы Мельниковой, как известно, не слишком благоволящей к частным инициативам в музейном деле.
А вот администрация города Владимира не захотела помочь даже консультацией, не говоря уже о том, чтобы помочь Дмитриевой с поиском помещения. Местные бизнесмены (по крайней мере те, с кем Надежда попыталась переговорить) тоже не захотели вкладываться в частный музей: «Мы ко многим обращались, но так поняли, что если благотворители не видят никакой выгоды, то им это не интересно. Мы у многих просили помощи. Но все-таки слово „гжель“ — оно как барьер для всех. Это надо придти, посмотреть, оценить. А для этого человек должен зайти».